Но скоро меч в ножны убрать

Уговорила сына мать,

И храбрый Малькольм был смущен,

Услышав Элен горький стон.

А Родрик, спрятав острый меч,

Повел язвительную речь:

«Проспись! Грешно в такую ночь

Ребенка гнать из дома прочь.

А утром к Стюарту ступай,

Скажи, что Родрик за свой край

Сумеет постоять в бою

И не уронит честь свою.

А к нам пожалует король -

Путь указать ему изволь!

Мой паж, чтоб зла не сталось с ним,

Охранный лист ему дадим!»

Но Малькольм вымолвил в ответ:

«Тебе страшиться нужды нет:

Незыблем ангела приют,

Хоть там разбойники живут;

Глумись же ты над теми, в ком

Нет силы стать тебе врагом.

Я знаю горные пути

И в полночь там могу пройти,

Хотя бы даже где-нибудь

Сам Родрик преградил мне путь.

О Элен, Дуглас, мы опять

Должны друг друга увидать.

Я отыскать сумею вас

И не прощаюсь в черный час.

Знай, Родрик, встретимся и мы!»

Он молвил и пропал средь тьмы.

И Аллен вышел с ним во тьму

(Так Дуглас повелел ему).

Он гостю объявил о том,

Что Родрик Огненным крестом

Поклялся озарить страну,

Клан поднимая на войну,

И Грэму встретить не к добру

Тех, кто сойдется здесь к утру.

Старик совет ему дает,

Где переплыть чрез бездну вод,

Но тратит на ветер слова.

Не внемля старцу, Грэм сперва

Снял все, во что он был одет,

И, уложив в свой пестрый плед,

Им обвязал крест-накрест грудь,

И в озеро готов нырнуть.

Но прежде рек: «Прощай, отец,

Ты — преданности образец!» -

И руку протянул ему.

«О, даже в собственном дому

Не властен я укрыть друзей!

Господствует в стране моей

Теперь король, а я пока

Владелец сердца да клинка.

Но если я в своем роду

Хоть душу верную найду,

Забудет Дуглас в тот же день,

Что жил как загнанный олень,

Пока его родную дочь…

О, даже вымолвить невмочь!

Но Родрику сказать могу,

Что у него я не в долгу -

Я не взял даже и челна!»

И скрыла юношу волна.

И вот по гребню пенных вод

Отважный юноша плывет,

И Аллен свой усталый взор

Вслед смельчаку туда простер,

Где по-над кипенем волны

Тот плыл в сиянии луны,

И волны прочь гнала рука,

Как будто пену с молока.

Не смог он, к берегу приплыв,

Сдержать ликующий порыв

И громко крикнул, и поэт

Махнул рукой ему в ответ.

Да, время всех уносит. Где же те,

Что в давние года растили нас,

О подвигах и прежней красоте

Порой ведя волнующий рассказ?

Что с ними стало? Где они сейчас?

Сегодня только горстка старцев ждет

На берегу морском, придет ли час,

Когда прилив неукротимых вод

В пучину времени навек их унесет.

И все же кто-то и поныне жив,

Кто мог бы помянуть былые дни,

Когда с полей, и гор, и тихих низ

На рог вождя поспешно шли они

Всем кланом; и в кругу своей родни

Со знаменем, безгласен и суров,

Он ждал их, как ведется искони;

И слышен был волынок хриплый зов,

И крест, как метеор, пылал среди холмов.

Над озером заря встает,

Окрасив синь безмолвных вод,

И ветер, их едва задев,

Слегка касается дерев,

И красной девицей вода

Чуть-чуть зарделась от стыда,

И отраженья гор на дне

Дрожат, послушные волне,

Неясно в эту пору дня

Воображение дразня.

Раскрылись лилии кругом,

Чуть отливая серебром,

Малютку олененка мать

На луг выводит погулять,

Туман уходит, друг ночей,

Стремительный бежит ручей,

Незримый жаворонок льет

Задорно-звонко трель с высот,

Дрозды стучат ему в ответ,

Как бы приветствуя рассвет,

И голубь песни шлет свои

Во славу мира и любви.

Волненья Родрика не смог

Смягчить смиренный голубок.

Всегда суров и тверд в беде,

Спустился быстро он к воде

И, глянув на небо, свой меч

Из ножен поспешил извлечь.

А под горой уже стоят,

Свершить готовые обряд,

Вассалы, рвения полны:

Сегодня крест, как знак войны,

Здесь будет гэлами зажжен

И в путь далекий снаряжен.

Узрев вождя суровый взгляд,

Толпа отпрянула назад -

Такой бросают взор орлы,

Когда взмывают со скалы,

И крылья, словно паруса,

Несут их прямо в небеса,

А тень, качаясь на волнах,

Пернатых повергает в страх.

Тем временем со всех сторон

Был можжевельник принесен

И ветви дуба, что упал,

Грозой сраженный наповал.

Был Брайан там, анахорет.

Он в рясу черную одет,

Бородкой чахлою оброс,

Суров и мрачен, худ и бос,

Все тело в ранах и в рубцах -

Таков смиренный был монах.

Нашествием нежданных бед

Был вынужден анахорет

Сменить молитву и покой

На шум сумятицы мирской.

А впрочем, Брайан был на вид

Не столь священник, сколь друид

И по жестокости своей

Мог в жертву приносить людей.

В своих языческих речах

Сулил он людям только страх,

Взяв из учения Христа

Одни лишь скорбные места.

Недаром из окрестных сел

Никто с бедой к нему не шел.

Его завидя между скал,

Охотник псов своих сзывал,

И даже кроткий пилигрим,

На узкой тропке встретясь с ним,

Спешил с молитвой на устах

Сокрыть его объявший страх,