Элис поморщилась.

– Очень скоро, сэр, все, что Элизабет думает обо мне, станет не важно, я буду вне ее досягаемости.

– То, что она думает о вас, будет всегда важно, пока король прислушивается к ней, – возразил он. – Но почему вы думаете, что ваше положение изменится?

– Я должна выйти замуж за лорда Брайерли. – Внезапно в наступившей тишине она ощутила непреодолимое отчаяние. Роджер не поможет ей. Она вдруг ясно осознала свое отчаянное положение. Ее выдадут замуж, и она даже не сможет возразить. Слова короля и ее собственные снова эхом звучали в ее голове, пугая и мучая.

– Значит, лорд Брайерли, – медленно произнес сэр Николас. Его глаза сузились, мысленно представляя портрет лорда Брайерли.

– Да, он, без сомнения, сразу же увезет меня на север, потому что Элизабет, разумеется, не попросит меня остаться при дворе.

– Он один из Стэнли, да?

– Да, так сказал король. – Она пожалела, что не может разгадать его мысли по лицу.

– Тогда я его знаю. Он стар для вас.

Она нетерпеливо махнула рукой.

– Не его возраст огорчает меня, сэр. У него, несомненно, есть власть и богатство, и во многих отношениях он хорошая партия для меня. Однако его политику я не выношу. Его семья предала законного короля – вот что я никогда не смогу простить.

– Duw bendigedig!

Ярость в его голосе заставила ее вздрогнуть, но она подняла голову и довольно спокойно вымолвила:

– Я попросила бы вас, чтобы вы не плевались в меня своим валлийским, к тому же богохульным валлийским, судя по вашему тону. Я и подумать не могла, что вас может разозлить правда. Вы не кажетесь мне человеком, который может одобрить предательство, тем более предательство короля.

– Я не упрекаю Брайерли и его родственников, – ответил сэр Николас сквозь зубы. – Что касается валлийского, я всего лишь обратился к Богу, высказав недовольство вашим идиотизмом. Все дело в том, что ни мое мнение о действиях Брайерли, ни ваше вас не касается. Если вам предназначен Брайерли, вам лучше говорить о нем хорошо, а не осуждать его, так же как и не злословить о молодой королеве.

– Я не настолько лицемерна!

– Вы просто дура!

– Вы не имеете права упрекать меня!

– Ваш собственный отец, если бы присутствовал здесь, сказал бы то же самое. Господи, да даже более снисходительный отец бросил бы вас поперек колена и вбил бы в вас немного разума, пока вы не положили свою глупую голову на плаху. Меня заботит ваша судьба, и я не могу оставаться в стороне.

– Да как вы смеете! – воскликнула она, в ярости поворачиваясь к двери. – Я не останусь здесь и не буду слушать вас. У вас нет никакого права…

– Вы повторяетесь, – мрачно заметил сэр Николас, преграждая ей путь. – И вот что, мадам, вам повезло. Я найду вашего брата, и, возможно, он займется вами.

– Нет необходимости, – фыркнула Элис. – Я сама пошлю Йена найти его. – В ее глазах появились слезы, и она смахнула их, злясь на себя и жалея, что не может просто вытащить меч или кинжал, чтобы защититься от оскорблений как мужчина.

– Поступайте как хотите, – спокойно произнес сэр Николас. – Мне осталось сказать вам только одну вещь.

Элис попыталась сделать вид, что ничуть не боится его.

– Говорите.

– Когда мы встретились с королем в Гринвиче, я вкратце объяснил ему причину нашей задержки на севере и сказал, что все, кто жил в замке Вулвестон, умерли. К тому времени болезнь уже пришла в Лондон и, похоже, распространилась по всему королевству. Я рассказал также о вашем воспитании в Миддлхэме и Шерифф-Хаттоне и о вашем знакомстве с принцессой Элизабет.

– И что из того? – проявила она любопытство. – Мое знакомство с ее семьей вовсе не секрет, сэр.

– Король знает о вашей семье, – продолжал сэр Николас. – Он вспомнил, что имя вашего брата встречалось среди тех, кто сражался при Босворте, и он говорил о лишении прав и о том, что земли Вулвестонов – весьма значительная собственность, и они будут заявлены как собственность короны, если Вулвестон не покорится. Он так уверенно говорил, что я не обсуждал его слова, потому что хотел сначала определиться со своими делами. Ваш брат покорился. Я спрашивал о нем людей с севера, у которых нет причин лгать мне.

– Я не понимаю вас.

Он сурово посмотрел на нее.

– Закон в Англии отдает землю только одному брату, если другой лишен прав состояния, другие же тоже должны включаться в список, но… в данном случае такой необходимости не было.

Элис, поняв наконец направление его мыслей, почувствовала, как румянец заливает ее щеки, и хотела отвернуться, чтобы он не мог увидеть ее виноватого лица, но его рука остановила ее.

– Нет, мадам. Я никому не говорил о том деле, но я верен своему королю – качество, которое вы должны оценить. Я найду решение загадки. У вас всего один брат, ведь так?

Он смотрел ей прямо в глаза, и как бы ей ни хотелось отрицать, она не могла. Она кивнула.

– У меня было еще двое братьев – Роберт и Пол, но они умерли восемь лет назад.

– Я так и думал. А кто те, в Вулвестоне?

Зажмурив глаза, чтобы он не увидел страха, кипящего внутри ее, она прошептала:

– Я не знаю.

– Вы видели одного из них.

– Да, но я никогда не видела его раньше. – Она говорила правду. Открыв глаза, она молча умоляла его поверить ей.

– Почему вы не сказали, что умерший не ваш брат?

Стараясь сохранить спокойствие в голосе, она ответила:

– Я не доверяла вам. – Вспомнив, какие мысли появились у нее тогда, она добавила: – Я подозревала, что он один из сыновей какой-то другой, более выдающейся йоркистской фамилии, которых слуги моего отца пытались защитить, сделав вид, что они члены нашей семьи, но я точно не знала. Потом я заболела и забыла о них.

Его испытующий взгляд буравил ее, но она не уклонилась от него, и когда после долгой паузы он так ничего и не сказал, она проговорила:

– Я… я должна идти, сэр. Не нужно, чтобы заметили мое отсутствие.

– Да, мы задержались слишком долго, – согласился он, направляясь к двери. Прежде чем уйти, он остановился и добавил: – В будущем помните о своем языке, девочка. Не говорите ничего, чего не хотели бы, чтобы повторили другие.

Она подняла на него глаза, ее страхи исчезли, уступив место любопытству.

– Почему вам так важно, что я делаю и что говорю?

Вопрос, похоже, застал его врасплох, потому что на его щеках вспыхнул румянец, но он быстро справился с собой и сказал, пожимая плечами:

– Полагаю, по привычке, ведь раньше я отвечал за вашу безопасность, и теперь мне трудно оставаться равнодушным. Я чувствую то, что чувствовал бы, если бы одна из моих сестер вела себя так глупо.

– А я полагаю, что ваши сестры, бедняжки, немедленно подчинились бы вам, – резко ответила она, не имея ни малейшего представления, почему его слова мгновенно разожгли ее темперамент. Однако она ясно сознавала, что не хотела бы, чтобы он обращался с ней как со своими сестрами. Она дерзко смотрела на него и ждала ответа.

Он молчал, но его ответный взгляд возмутил ее. Ей показалось, что он просто терпелив с ней и ждет, что она справится с собой, будет разумной, поймет, что с ее стороны глупо дразнить его. Но вместо успокоения его поведение произвело на нее противоположное действие.

– Так что, вам нечего сказать, сэр Николас?

– Нет необходимости отвечать на ваш вопрос.

– На такой глупый вопрос, вы хотели сказать, полагаю!

Он ничего не ответил.

– О, вы просто бесите меня! Вы обращаетесь со мной как с ребенком, требуете, чтобы я молчала, не высказывала свое мнение, как будто Элизабет не знает, что я думаю о ней.

– Есть разница, – строго предупредил он, – между высказыванием своего мнения наедине с Элизабет Плантагенет…

– Я не просто высказала ей свое мнение, я дала ей пощечину!

– Вы – что?

– Вы слышали меня! – Она не рассказывала даже Мэдлин о пощечине, но сейчас уже не могла остановиться. – Она приехала в Шерифф-Хаттон и нагло болтала о том, что Ричард прислал ее туда, чтобы утихомирить глупые слухи об убийстве Анны и женитьбе на ней! Ее слова были полной чушью. Я… я потеряла самообладание и ударила ее – сильно! – Ее ладонь заныла от одного воспоминания, и она потерла ее о юбку.