Всадник держался строго, хотя суровость ему придавали резко очерченные скулы, орлиный нос и упрямый подбородок. Выглядел он молодо: не более двадцати пяти – двадцати шести лет, но держался так, что, несомненно, он был главой отряда. Действительно, подумала она, он похож на человека, который станет лидером в любом обществе и будет отстаивать свое мнение в любом споре, и только очень отважный человек или дурак посмеет ему перечить.

Она подняла подбородок, посмотрела ему прямо в глаза и ждала, пока он заговорит. Его глаза, глубоко посаженные и такие же серые, как нынешний день, смотрели жестко, и теперь она вдруг подумала, что он, наверное, старше, чем ей показалось вначале. Но нет, она не ошиблась. Прямо у нее на глазах они изменились, стали мягче. Крохотная искорка веселья мелькнула в его глазах, сопровождаемая сочувственным взглядом, смягчая суровое выражение его лица.

– Леди Элис? – Его голос звучал низко и странно-мелодично, с неизвестным ей слабым акцентом, но тем не менее приятно для слуха.

– Да, – подтвердила она. – Я Элис Вулвестон. Откуда вам известно мое имя?

– Мы ждем вашего приезда вот уже два дня, – объяснил он. – Вы старше, чем я ожидал.

Она подняла свой подбородок на целый дюйм выше, стараясь держаться, хотя и неосознанно, как покойная королева.

– Так, значит, мой возраст имеет для вас какое-то значение?

Он покачал головой.

– Ваш отец говорил о своей маленькой дочке. Я ожидал встретить ребенка.

– Мне восемнадцать, – небрежно уведомила она, как будто восемнадцать ей исполнилось уже очень давно, а не всего три недели назад.

– Тогда странно, что вы еще не замужем, – твердо произнес он.

От его самоуверенности она стиснула зубы.

– Кто вы такой, что позволяете себе так дерзко расспрашивать?

– Мое имя Николас ап Дафидд аб Эван ап Гуилим из дома Мерион, – назвался он. – Англичане, которые не умеют сворачивать свой язык так, чтобы произнести наши валлийские согласные, зовут меня Ник Мерион.

– Неужели? – Она нахмурилась. – Мой отец тоже зовет вас так?

По лицу незнакомца пробежала тень.

– Дела здесь обстоят плохо, миледи. Поэтому мы и выехали навстречу, чтобы перехватить вас.

– Перехватить? Господи, что вы хотите сказать?

– В Вулвестон-Хазард пришла болезнь. Вы должны приготовиться к печальным новостям.

– Болезнь? – Из писем, приходивших в Драфилд, она знала, что болезнью охвачен Йоркшир, но она не слышала ни о какой вспышке в Вулвестоне, и его тон так испугал ее, что у нее внутри все сжалось. – Какая болезнь? Только не чума!

– Нет, для чумы сейчас еще не то время года, – ответил он. – Болезнь мне неизвестна, но тем не менее она действительно очень опасна. Люди заболевают, начинают ужасно потеть и умирают в течение нескольких часов. Известны случаи, когда здоровые на вид мужчины падали мертвыми прямо на ходу. Говорят, это совершенно новая болезнь и пришла она в Англию с армией Тюдора, но я раньше никогда не видел ничего подобного. Много людей уже умерло и умирает сейчас, миледи. Даже несколько человек из моей команды, но только англичане, а не валлийцы, французы или шотландцы.

– А мой отец? Моя мать?

Он поморщился.

– Нет способа смягчить такие вести, госпожа. Ваша мать мертва. Она умерла вчера вечером. Ваш отец до сегодняшнего утра был здоров, но сейчас и он тоже лежит больной. А ваш младший брат умер на несколько часов раньше вашей матери.

Элис почувствовала, что Джонет замерла рядом с ней, и знала, что ее реакция не подведет хозяйку. Помня, что перед ней враг, она постаралась скрыть удивление.

Совладав со своим голосом, она осторожно сказала:

– Мой брат Роджер и брат моей служанки, который служит ему, оба находились с виконтом Ловеллом. Мы боимся, что они погибли так же, как их господин, на поле Редмор, в месте, которое Генрих Тюдор назвал Сандетоном.

Мерион покачал головой.

– Умерший юноша не был на Босвортском поле, миледи, как на самом деле называется это место. Хотя он и достаточно взрослый, чтобы служить, парнишка отличался нежностью и хрупкостью, он больше напоминал книжника, как и ваш отец, а не рыцаря. Я бы дал ему лет двенадцать-четырнадцать, конечно, он уже взрослый, чтобы опекать его. Я сам удивился, узнав, что он в замке, но слуги уверили меня, что он ваш брат Роберт. Юный Пол, вы будете рады узнать, покинул Вулвестон несколько недель назад и отправился воспитанником в какую-то семью. Мы должны узнать, где он находится. Вы не знаете, куда он уехал?

Элис покачала головой, мысли вихрем пронеслись в ее голове, но она пробормотала:

– Мои мать и отец не слишком часто писали письма. – Она говорила правду и не стала бы лгать ему, если могла бы избежать лжи, но она опять почувствовала движение своей компаньонки и совсем не удивилась. Ее братья Роберт и Пол умерли восемь лет назад. Самым вероятным объяснением, которое она могла придумать, служило то, что слуги хотели спрятать сына какой-то более знатной йоркистской семьи, объявив его сыном Вулвестона. Но зачем, спрашивала она себя, им лгать о втором сыне, который благополучно уехал и находился в безопасности?

– Я хочу увидеть тело Роберта, – проговорила она, совсем не желая ничего подобного, но зная, что должна сделать это.

– Я не могу позволить вам войти в замок, – ответил он. – Болезнь распространяется слишком быстро – мы не знаем как, а я несу ответственность за ваше здоровье.

– Я не могу войти в замок моего собственного отца? – Ее глаза вспыхнули. – Не говорите глупости! Я должна поговорить с отцом до того, как он умрет, и я должна увидеть тело моего брата. Моей матери тоже, – запоздало добавила она. – Не могу представить, почему вы уверены, что можете мне приказывать. Я не знаю о вас ничего, кроме имени, довольно странного, кстати, которым вы себя назвали. Откровенно говоря, господин Мерион, я не верю ни единому вашему слову. Думаю, вы должны объясниться более понятно.

– Я служу королю, – произнес он с показным спокойствием. – Я послан убедиться в лояльности некоторых лордов севера. Если ваш брат Роджер действительно сражался вместе с виконтом Ловеллом при Босворте, значит, он предатель короны и будет наказан, если жив. Вулвестон-Хазард наверняка станет землей короны.

– Но Роджер не владеет замком! – воскликнула она, проклиная свой нетерпеливый язык за разоблачение приверженности брата. Она так старалась отвлечь Мериона, чтобы он не догадался о правде, которая заключалась в том, что ее шок вызвало не столько сообщение о смерти в ее семье, сколько появление двух новых братьев, поэтому она и сказала о Роджере, растерявшись от услышанной от него информации.

– Обычно после болезни выживают только женщины, – пояснил Мерион чуть мягче, – выздоровевших мужчин всего несколько. К утру ваш отец отправится на небеса, так что Роджер – старший из ваших живых братьев – станет наследником, разве не так? В Уэльсе, откуда я родом, земля делится между всеми наследниками, но здесь, в Англии, по-другому. – Он помолчал, задумчиво нахмурив брови. – Ваш обычай лучше, потому что земля – это власть, и ее нельзя делить. Тем не менее ваш брат, если он жив, вероятнее всего, будет упомянут в списке лишенных имущественных прав, миледи, то есть он потеряет свои гражданские права и титулы и…

– Я знаю, – фыркнула Элис. – Это смертный приговор!

– Не всегда, – возразил он, – но пока его судьба неизвестна, у меня есть приказ доставить вас под покровительство короля.

Элис уставилась на него, изо всех сил стараясь скрыть испуг.

– Я должна стать подопечной короля?

– Да, госпожа. – Он пристально посмотрел на нее, как будто хотел удостовериться, не попытается ли она возражать.

Но Элис, несмотря на смятение чувств, сохраняла спокойствие.

– Будет ли мне позволено вернуться в Вулвестон-Хазард, когда здесь снова станет безопасно?

– Я не знаю, – ответил он. – Мой приказ – доставить вас в безопасности в Лондон, не более того.

– Вам даны какие-то особенные распоряжения относительно меня? – удивилась Элис. – Я и не подозревала о важности своей персоны, господин Мерион, и о том, что Тюдор вообще знает о моем существовании.