– Заткнись, если не хочешь получить еще раз!

Полноприводная «Ауди» вырывается на проселочную дорогу. За ней поднимается стена непроницаемой пыли.

– Ничего не пойму… Где автострада, которая была здесь двадцатью минутами ранее? – спрашивает полицейский.

– Осталась позади, в будущем! – отвечает Иосиф.

– Шутить вздумал?!

– Он не шутит, – вступает Лабберт. – Всё действительно так. Единственное, он напутал со словами «позади» и «в будущем»… смысл не искажен, но формулировка необычна.

Полицейский не выдает нахлынувшей паники, тревоги и ужаса. Его чувства сейчас отданы разуму, который изо всех сил прощупывает варианты, как спасти напарника. В 2010 году он уже попадал в похожую ситуацию, но не в Германии. Он был членом Немецкого военного персонала в составе Международных сил содействия безопасности в Исламской Республике Афганистан. На их бригаду было совершено нападение, и, когда атаку удалось отбить, ему на собственных плечах пришлось выносить раненых. Он видел кровь и видел смерть, и с тех пор его это не пугало. Куда страшнее осознавать ответственность за то, что можешь попросту не успеть довезти товарища до точки оказания помощи.

Добравшись до первого населенного пункта, полицейский сбавляет ход и присматривается к окружающим домам. Он не первый год патрулирует эти места и знает каждый городок в радиусе полста километров, но сейчас он начисто сбит с толку: улицы и некоторые здания вроде бы на своих местах, но в то же время чего-то нахватает. Ему хорошо знаком местный ландшафт, он вроде бы прежний, но смущают деревья: в местах, где он привык их видеть, сейчас преимущественно ничего нет. Местные жители одеты нарочито старомодно. Мужчины либо в строгих костюмах, либо в крестьянских одеждах. На головах множество видов различных шляп, а вместо поясных ремней почти все носят подтяжки. У полицейского по коже гуляет мороз. Не понятно, кто тот непостижимый режиссер, который устроил такую невероятную постановку? Не понятно, почему все эти люди так смотрят в его сторону? Вот женщина роняет корзину с продуктами. Из нее выкатываются красные яблоки и куриные яйца. Вот мужчина, усердно толкающий тачку, засматривается и случайно переворачивает ее на бок. Какой-то рабочий с канистрой в руках вовсе спотыкается и падает, горючее попадает на одежду, но он не в силах оторвать взгляд от неизвестного автомобиля.

– Я знаю эти места много лет! Более того, я патрулировал в этом городке несколько часов назад; вон там, на углу должен стоять круглосуточный «Сабвей», в нем я пил кофе в три часа ночи. Но там пустое место, а судя по солнцу, сейчас далеко за полдень. Значит, со временем действительно что-то произошло?

– Так точно, господин полицейский, – усмехается Лабберт. – Рад, что до вас двоих наконец-то дошло! Бог мой, я думал, люди двадцать первого века будут куда более предрасположены к удивительным вещам, к фантастике, к восхитительным возможностям технических достижений! Как же я заблуждался! Вы ничем не отличаетесь от деревенщин из века двадцатого. Даже хуже. Вам, чтобы поверить, нужны сухие доказательства и факты, этим же достаточно красочных слов и захватывающих историй.

На одном из строений виднеется красный крест на белом фоне. Полицейский сворачивает туда.

Посмотреть на чудо-агрегат выходит сам главврач. Он поглаживает седую бородку, окруженный медперсоналом. После минутного оцепенения, облученного напарника все же уносят. Сейчас полуживое агонизирующее тело будут осматривать терапевт совместно с хирургом.

Лабберт с Иосифом прогуливаются возле машины и потирают запястья. Они пообещали вести себя тихо, и полицейский вынужден был их отстегнуть.

– Узнаю кольца автомобильных компаний, – говорит главврач. – Но что еще за модель? Я таких никогда не встречал.

– Концептуальная модель! – отмахивается полицейский. Ему не до болтовни. Через минуту он побежит за своим другом.

– Концептуальная, говорите? Очень интересно. А что это на вас за форма? Зеленая какая-то, больше на военную похожа. На спине большими буквами «полиция». Впервые вижу.

– Не имеет значения.

– Как знаете.

Уходя, главврач приказывает персоналу разойтись. Быстрым шагом скрываясь в глубине коридора, он размышляет, которому из ведомств доложить о случившемся. На столе под стеклом возле телефонного аппарата есть памятка с важными номерами. На этот счет у него строгие указания: доносы осуществлять только по каналу гестапо. На остальное существует «полиция порядка», но этих ребят он сегодня не побеспокоит.

Впервые приходится воспользоваться телефонным номером в графе под цифрой один. На морщинистом лбу выступают капельки пота, руки дрожат. Однако крепкий табак помогает с собой совладать.

Цинковый голос в телефонной трубке сообщает: группа выдвигается. Спецслужбы при диктаторских режимах работают великолепно.

Иосиф держится в тени дерева, прислонившись к стене больничного здания.

– Бежать не пришлось: наш полицейский оказался сговорчивым малым, – рассуждает Лабберт. Он становится рядом.

– Тогда как же наш уговор?

– Ты же не думаешь, что я такая редкостная скотина, которая может запросто сбросить со счетов человека, нуждающегося в помощи? Все, что хочешь знать, я тебе и так расскажу, без всяких уговоров. А вообще, будем честными: рассказывать-то нечего! Ты попал в прошлое, сегодня 10 сентября 1939 года. Германия. Как я догадался, историю ты знаешь хорошо; стало быть, объяснять, какая острая в мире царит обстановка, не нужно. Семь суток назад британцы объявили нам войну. Вермахт в данный момент блицкригом занимает территорию Польши. Боевой дух гражданского населения и армии на подъеме. Большинство немцев верит, или хочет верить, в нацистскую партию и фюрера. После прошлогодних и весенних завоеваний все прониклись глубокой верой в победу.

Ветерок теплыми порывами качает ветви и шумит листвой. Золотые лучики, играя и рябя, пробиваются сквозь зелень. Отовсюду доносятся отголоски безмятежной сельской жизни. Где-то гудит мотор, скрипит телега. Многоголосое и оттого незаметное тявканье местных собак. Бормотание рабочих. Иосиф видит, слышит, верит, но не безоговорочно; сомнение в реальности еще слишком крепко. Он в предвкушении: хочется бежать, проверять, искать слабые места. Такого ведь не бывает! Мечты о путешествиях во времени проистекают из области фантастики. Он по-взрослому огорчен, но по-детски обрадован, что это случилось именно с ним.

Какой-то важный мужчина шагает с газетой, свернутой в трубочку.

– Уважаемый! – останавливает прохожего Лабберт. – Что будет стоить газета?

– Я еще не успел ее прочесть, – отзывается прохожий. – Но если она вам так нужна, я отдам совершенно бесплатно, товарищ. Хотя четыре пфеннига не помешали бы.

Лабберт отдает две бронзовые монеты со свастикой и орлом, берет газету и сует Иосифу.

– «Народный обозреватель», – читает тот вслух. Под пальцами хрустит бумага. С первой страницы смотрят лица партийных руководителей. Среди них – Герман Геринг.

– Зачем ты подсунул мне гнилое пропагандистское чтиво? – любопытствует Иосиф.

– «Гнилое пропагандистское чтиво» я подсунул для просвещения. Ознакомься с текущей обстановкой. Ты не глуп, но пока не успел толком понять, где находишься. Просто хочу, чтобы ты знал: в этом времени люди не шутят. Здесь не демократичная Европа двадцать первого столетия, где за неосторожное слово на тебя даже не обратят внимания. Здесь сажают за взгляд! Запомни, если хочешь выжить.

Иосиф чиркает зажигалкой и с улыбкой подпаливает краешек газеты. Та вспыхивает, ветер разносит дым и черные пепельные хлопья. Несколько мужчин, вышедших из дверей больницы, с ужасом наблюдают за неслыханной дерзостью: какой-то смельчак решил спалить главный политический орган у всех на глазах! Отчаянность невиданного масштаба!

– Прекрати! – возмущается Лабберт. – Я же только что объяснил принципы безопасного поведения в нашем обществе. Хочешь, чтобы тебя сцапал жандарм и передал в тайную полицию?