При первом же контрольном опросе обнаружил, что у них слабая общетехническая подготовка и, не особенно заботясь о дипломатии, прямо высказался на этот счет. Они выслушали и вообще перестали отвечать на любые его вопросы. Потом решительно отверг просьбу старшины класса сделать короткий перерыв во время лекции. Старшина не стал возражать, но вскоре Андрей почувствовал, что стена взаимонепонимания стала совсем глухой. Возникшая ситуация раздражала, мешала нормальному проведению занятий. Платонов попытался поговорить по душам со старшиной. Тот, виновато потупив глаза, произнес в ответ «Хорошо!» и ушел. Но всё осталось по-прежнему. Пришлось отправиться за советом к начальнику кафедры.

Пятница, видимо, был в курсе этой ситуации, потому как сразу же жестко отреагировал на стенания Платонова о неконтактных йеменцах:

— Прежде чем начинать занятия с новой группой, неплохо бы педагогу поинтересоваться, что ж это за страна, её национальные особенности, какова религия, обряды, праздники, быт. Без этого, Андрей Семенович, к людям идти нельзя, а тем более с ходу давать оценки и делать выводы. Вот вы говорите, — сухо рассуждал Ренат Константинович, — слабая общетехническая подготовка. А откуда ей быть сильной? Всего лишь год назад закончилась война между Северным и Южный Йеменом. Во время войны, сами понимаете, не до интегралов. Да и наступивший мир хрупок и не стабилен. Потом, не забывайте, что Южный Йемен отсталая аграрная страна, где образованный человек такая же редкость, как у нас неграмотный. Страна, где сильно влияние ислама. Кстати, неплохо бы вам ознакомиться и с этим вопросом.

Явно недовольный Платоновым, он опять вернулся к началу разговора:

— Прежде чем идти в аудиторию к курсантам, следовало поговорить с начальником курса. Он бы вам сообщил о них многого полезного, дал характеристику каждому. Мы обязаны знать по возможности всё о своих подопечных, мотивировать в них открытость, желание идти на контакт. Это нужно и для нормального учебного процесса и для решения других задач. Обучая — изучай, таков должен быть наш принцип. В этом специфика нашей службы. А вы всё как-то чураетесь командиров, да и курсантов, насколько я знаю, тоже держите от себя на дистанции.

Правда, — сказал он, упреждая попытку Платонова, возразить, — у вас отличные отношения с национальными группами Алжира, Вьетнама, ГДР. Это хорошо. Но нельзя выделять любимчиков и пасынков. Курсанты же всё прекрасно понимают, передают друг другу. Не забывайте, что они нас изучают не меньше, если не больше, чем мы их.

Пятница помолчал, достал из стола листок:

— Вот перечень государственных и религиозных праздников Йеменской Арабской Республики и Народной Демократической Республики Йемен. Возьмите себе для руководства. Имейте в виду, что со следующего семестра вы будете вести занятия с курсантами из обоих Йеменов, и в этом есть свои тонкости. И ещё, — начальник кафедры протянул Платонову второй листок, — здесь небольшая справка по вашим курсантам, ознакомьтесь и верните мне. А теперь пару слов о религии. И в Алжире и в Йемене, как вы, надеюсь, знаете, официальная религия ислам, но уровень развития и культура людей совершенно разные. Если алжирцы, особенно выходцы из столицы и крупных городов, это оевропеившиеся ребята, которые тяготеют к французской культуре, образу жизни, словом хлебнули цивилизации и религиозные каноны соблюдают по большей части формально, то в Йемене дух цивилизации слаб. Ни англичане, ни турецкие султаны, и не помышляли давать послабления в отправлении культа. Ведь ислам в переводе с арабского — покорность. Это же та волшебная палочка, которой легко дирижировать народом.

Поэтому все культовые обряды у них соблюдаются неукоснительно. А ваша группа — это выходцы из зажиточного духовенства, крупных феллахов и чиновников. Они очень религиозны и самолюбивы. На будущее знайте, если старшина класса попросит вас прервать занятия и сделать перерыв, это значит, что подошло время салята — ежедневного пятикратного моления. Вы не возражайте, а тактично удалитесь из аудитории. Нужно быть терпимым к их вере и уважать жизненный уклад своих подчиненных…

…Итак, был конец марта семьдесят первого года и в Москве вот-вот должен был состояться очередной судьбоносный партийный съезд. Если бы вдруг кто-то задал принародно вопрос: «Зачем?», его тут же отправили бы к медикам для проверки психического состояния, потому как в те времена съезды КПСС прочно сидели в сознании миллионов людей, переживших хрущевскую слякотную «оттепель», как культовые ритуалы — обязательные и неотвратимые. В коммунистическом домострое не было места сомнениям и вольнодумству. Все четко обозначено, строго регламентировано и тщательно отрепетировано. До мелочей отработаны тексты речей, количество здравиц и бурных оваций зала. Монолитное одобрение и поддержка народных масс, восторженные отклики зарубежных друзей и небывалый энтузиазм на местах были обеспечены сонмом пишущих, снимающих и транслирующих послушников. Умелые организаторы профессионально манипулировали настроениями эпохального действа

Предсъездовская эпидемия энтузиазма не миновала и кафедру. Однажды собрал педагогов Пятница, кратко «осветил» обстановку накануне партийного съезда и предоставил слово заместителю начальника политического отдела училища. Тот долго и упорно втолковывал присутствующим всемирную значимость предстоящего партийного форума, призывал всех проникнуться и мобилизоваться, прочувствовать и понять глубину и масштабность ожидаемых событий. Он настоятельно рекомендовал отложить на время все посторонние дела, в том числе и учебные, и внимательно смотреть по телевизору отчеты с партийного съезда. Он требовал, чтобы педагоги тактично и целеустремленно внушали своим иностранным ученикам, что им выпала великая честь и большое человеческое счастье оказаться в эти дни на родине великого Ленина и напрямую видеть и ощущать, как воплощаются в жизнь советских людей его пророческие замыслы.

Сделав глубокомысленную паузу в своей затянувшейся речи, замначпо достал из сафьяновой папки листок и передал его Пятнице:

— Это перечень мероприятий, которые политический отдел рекомендует провести на кафедре при подготовке, во время работы и после окончания съезда КПСС.

Ренат Константинович пробежал глазами написанное, вздохнул, покачал головой и отложил листок в сторону. А замначпо вновь обратился к присутствующим:

— Есть решение политического отдела, согласованное с командованием училища: во время работы партийного съезда каждое занятие должно начинаться с краткой, минут пятнадцать, информации о событиях происходящих в Кремлевском Дворце. А в конце педагог должен объявлять повестку следующего дня съезда. Чтобы дать возможность курсантам видеть работу главного партийного форума страны, вечерняя самоподготовка будет сокращена на один час. Ренат Константинович, — он обернулся к Пятнице, — в соответствии с указаниями, которые я передал, распределит вас по национальным группам. Вы ежевечерне будете присутствовать на просмотре телепрограмм в комнатах отдыха и разъяснять своим подопечным происходящие события, а также отвечать на вопросы. Такое важное для страны и всего прогрессивного мира мероприятие не должно быть пущено на самотёк.

Офицеры как-то неопределенно зашумели, но замначпо, не обращая внимания, продолжал:

— Чтобы исключить элемент анархии и самодеятельности при разъяснении решений и постановлений съезда, мы в политотделе разработали форму.

Он вытащил из папки листок, разграфленный в виде таблицы.

— Предлагается все тексты лекций оформить так: вверху, по середине, над темой занятия — крупным почерком наиболее важный тезис из доклада Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Леонида Ильича Брежнева. Слева поле шириной примерно сорок миллиметров. В нем короткие комментарии к этому тезису, отклики трудящихся, в том числе и из братских стран. Справа текст лекции. И так от лекции к лекции весь доклад. В течение семестра вы со своими подчиненными его и проработаете.

В преподавательской наступила обескураживающая тишина.