Сообщение о путешествии Антониу Фернандиша написал его современник, хронист Гаспар Велозу, и немедленно отправил ко двору. При письме была та самая карта, которую и нашел в Лиссабоне Аксельсон...

Фернандиш был в Мономотапе два, а может быть, три раза. Карта, составленная им, стоила всего золота юга Восточной Африки, но картографам того времени не было дано оценить титанический труд безвестного «морского охотника». Понадобились столетия, чтобы современные ученые наложили на карту Фернандиша новенькую карту золотых и медных месторождений Мозамбика и Южной Родезии и со священным ужасом обнаружили, что они совпали в мельчайших деталях! Откуда появилась такая карта у Фернандиша? Может быть, он сделал ее по образцу каких-то древних местных, неизвестных нам планов, находившихся в распоряжении правителя Мономотапы? Самое удивительное то, что на этой карте, датируемой 1514—1515 годами, нанесены золотые и медные месторождения, которые начали исследоваться и разрабатываться только в начале и середине нашего века! А некоторые золотоносные жилы, указанные на карте, разведаны совсем недавно.

Следы Фернандиша теряются в первых десятилетиях XVI века. Как сложилась его судьба после путешествий? По одним данным, он женился на африканской красавице и ушел с ней в глубь континента, по другим, он бесславно и тихо умер, не признанный современниками, не оценившими его подвига.

Потрясает другое. Фернандиш, несомненно, пользовался местными африканскими источниками для составления своей карты. Каких же высот должен был достичь опыт мономотапских рудознатцев, чтобы создать схему месторождений благородных металлов огромного района междуречья Замбези и Лимпопо! Может быть, им кто-нибудь помог? Ведь найдены же в Зимбабве осколки китайского фарфора и египетские статуэтки... Плавали же по Индийскому океану мореходы из Мохенджо-Даро и малайские рыбаки...

Доказательств пока нет. Ясно одно. Португальцы пришли на готовое. Воспользовавшись своим превосходством, они выжали из Мономотапы гигантские порции золота.

...Я не заметил, как подступили сумерки. За эти часы меня никто не потревожил. Ни одна живая душа не заглянула в крепость Нашей Богоматери на берегу залива Делагоа: здесь скучно и жарко, абсолютно нечего смотреть, голые стены да пушчонки — эка невидаль...

Н. Непомнящий

…Жемчужины коттеджей, нанизанные на золотую нить пляжей, утопают в футлярном бархате вечнозеленых пальм и банановых деревьев. Чуть выше золотыми монетами, рассыпанными по склонам холмов, горят в лучах обжигающего солнца вывески оффисов, банков, рекламные щиты торговых фирм. Дома — красными, желтыми, голубыми, — только не белыми — заплатками лепятся друг к другу на лоскутном одеяле города. Это Виллемстад, столица Кюрасао и Нидерландских Антил — и главный город Подветренных островов.

Отсутствие белого цвета в тропическом городе удивляет: ведь белые стены, отражающие жгучие лучи, хоть как-то способны спасти от нестерпимо палящего солнца. Однако на Кюрасао эта традиция сохранилась с давних времен. Когда-то островом правил голландский губернатор, который отличался богатством, славился жестокостью и страдал болезнью глаз. Белый цвет раздражал его, вызывал приступы неврастении, поэтому и приказал он перекрасить белые дома.

Высоких зданий в городе нет. Все дома не выше пяти этажей. Средневековый голландский стиль в контрасте с ультрасовременными зданиями создает любопытный архитектурный ансамбль, в котором соединяются мягкость форм старины и фантазия строгих, легких линий, присущих зодчеству наших дней.

Контрастны и два моста над заливом Святой Анны, возведенные в разные эпохи. Вот новый, полукилометровый, из стальных конструкций, носящий имя голландской королевы Юлианы. Высота моста — 60 метров — позволяет беспрепятственно проходить под ним почти всем крупнейшим судам мира, исключая лишь шесть гигантских лайнеров. «Королева Юлиана» навечно соединила два берега залива, став надежной и кратчайшей дорогой между двумя районами города. Ранее их соединял только старый понтонный мост «Королева Эмма». Несколько десятков крытых лодок и по сей день держат на себе это сооружение 1888 года. Тридцать раз в сутки маленький буксир прерывает сообщение по нему между берегами, пропуская морские суда.

Виллемстадцы с уважением относятся к историческим памятникам своего города. У скульптуры Симона Боливара — прославленного борца за свободу Латинской Америки — постоянно букеты живых цветов. В чистоте и опрятности содержится небольшой восьмистенный домик Боливара, в котором он в трудные для себя времена находил убежище. Многолюдно и у монумента Брайона. Сюда часто приходят люди, чтобы отдать дань признательности уроженцу Кюрасао, бесстрашному адмиралу, сражавшемуся на стороне Симона Боливара. А рядом — бесформенные груды камня и тонкие пласты железа на бетонных постаментах. Определить, что хотели выразить авторы этих поп-скульптур, я не решился.

Смешение красок и форм в Виллемстаде повсюду. Даже в языке. Пожалуй, любой приезжий, прислушавшись к разговорам, которые ведут на улицах города местные жители, сможет уловить знакомые слова. Здесь, как и на всем острове, говорят на особом языке — папиаменто. Это смесь африканских диалектов и карибских наречий, где изобилуют также английские, французские, испанские и голландские слова. На папиаменто выходят три из пяти издающихся в Кюрасао газет, несколько часов в день ведутся передачи правительственного управления радио и телеграфа. Однако официальный язык — голландский, а в торговле предпочтение отдается английскому и испанскому.

Многолик народ Кюрасао: на небольшом острове площадью всего 450 квадратных километров смешались более пятидесяти национальностей. А символом этой этнографической пестроты давно стал местный язык — папиаменто.

Яблоко раздора

Почти пятьсот лет назад ворвались на Кюрасао первые европейцы — испанцы. История, которая с равной бесстрастностью держит в памяти и героев, и кровожадных завоевателей, сохранила нам их имена, среди них — Алонсо де Охеда, один из соратников Христофора Колумба. Высадившись на острове 26 июля 1499 года, испанские конкистадоры первым делом навечно провозгласили его владением испанской короны. Однако основать здесь свое первое поселение им удалось только через тридцать лет. Около века испанцы грабили остров, не зная конкуренции. А в 1634 году Кюрасао заняли с кровопролитными боями голландцы. Оставшиеся в живых губернатор острова и примерно четыре сотни испанцев были изгнаны в соседнюю Венесуэлу. После этого голландские пришельцы стали обживаться здесь прочно и надолго. В отличие от испанских вояк, которые приплывали сюда, чтобы награбить и вернуться домой с карманами, полными золота, обстоятельные голландцы жаловали с семьями, собираясь обосноваться со вкусом и благочестиво жить-поживать веки вечные.

Впрочем, несмотря на грозную силу, которой обладала в те времена сильнейшая морская держава — Голландия, выгодное стратегическое положение Кюрасао, как сладкое — мух, привлекало различные европейские государства.

Карибские воды бороздили целые флотилии военных кораблей под разными флагами. Крохотный островок превратился в яблоко раздора. Этим яблоком поочередно лакомились испанцы, голландцы, французы, англичане. Только Парижский договор 1815 года, подтвержденный затем в Лондоне, прекратил все территориальные споры и отдал остров голландцам. С той поры здесь безраздельно хозяйничали плантаторы и купцы из Нидерландов, превратившие Кюрасао в свой торговый аванпост.

К началу XIX века, когда Голландия уже на «законных» основаниях стала править Кюрасао, старания европейских колонизаторов привели к почти полному уничтожению коренного населения острова — индейцев. Два могучих племени араваков и карибов были вырезаны.

Однако на современном Кюрасао история острова трактуется в том виде, в котором она устраивает потомков первых конкистадоров, нынешних хозяев острова — европейских колонизаторов. Здесь гуляют мифы о людоедах, населявших эту землю, и легенды о несчастных европейцах, которые вынуждены были, якобы защищая себя, убивать ненасытных каннибалов.