Вспоминаю одну из рун народного эпоса Калевалы:

Потряслось, расселось небо,

Сферы воздуха раскрылись,

Искра огненная мчится,

Капля красная валится,

И скользит чрез крышу неба,

И шипит чрез толщу тучи,

Небеса прошла все девять...

Каково было им, мирно сидящим в своих простых деревянных постройках, занятым повседневной заботой — кормлением детей, шитьем одежды или правкой нехитрых инструментов, когда вдруг неизвестно откуда ворвался в душу какой-то леденящий страх, погнал на улицу к мечущимся и ревущим животным. А затем... В грохоте распахнулось небо, и оттуда к земле помчалось окруженное снопами искр, похожее на солнце «нечто». И не успело оно скрыться, как гигантский вихрь стал валить деревья, с треском ломать жилища. Но и это было не все. Там, где в багровом зареве скрылся огненный шар, грянул, будто пробудивший первозданный хаос, взрыв, и огонь обрушился на леса и жилища. Целое облако огненных брызг взметнулось в небо, полновесными каплями раскаленного металла и стекла обдало беззащитные поля и людские постройки. С грустью поведало об этом предание:

Чрез небесные равнины,

Чрез воздушные пространства...

Как огонь туда свалился...

Начал он дела, дурные,

Принялся за преступленья...

Жгло поля и жгло болота,

Наконец, упало в воду...

Бушевал огонь в нем дико,

Пламя жгло и клокотало...

Долго бушевали на Сааремаа пожары, велико было горе людей, велика была власть безжалостного неба... Долго еще проливались на острове земные слезы обездоленных людей. А разнесшие огненную смерть по всему острову небесные «капли пламени» сами почили на века...

Сейчас сааремиты — различные типы импактитов Каалийских метеоритных кратеров — уже поведали нам о жарких минутах своего огненного существования. Возникнув в окутанном плазмой эпицентре, зоне контакта пород мишени — Земли и снаряда-метеорита, они были затем вознесены взрывом на значительную высоту и тягучими стеклянными каплями-слезами пролились на дымящееся, усыпанное углями пепелище, которое возникло на месте цветущего, царственно могучего леса. Остывая, эти огненные слезы земли запечатлели на своей поверхности отпечатки древних углей (иногда в них сохранились и сами угли — частички деревьев, росших на острове в те далекие времена). Но не только земные угли украсили импактиты. Космический металл в виде блестящих шариков внедрился в податливое стекло, земной силикат, и застыл в нем навеки, как мошки в янтарной смоле.

К бинокулярному микроскопу выстраивалась очередь, все хотели получше рассмотреть застывшие радуги пузыристых самоцветов, которые возникли в самом пекле взрыва, там, где температура достигала 2000 градусов и давление — полмиллиона атмосфер. Еще недавно Олег Телицин делал доклад об образцах лунных пород, и то, что мы увидели в импактитах Каали, было словно списано со страниц книги о грунте Луны. Сходилось все: структура, удельные веса, цвет, все, вплоть до выстланных стеклом пустот минералов.

Лунный грунт в земных кратерах? Не удивительно ли это? Да, потому что сама возможность подобного сходства земного и лунного поражает. Нет, потому что и в том и другом случаях мы имеем дело со сверхскоростным ударом метеорита о поверхность планеты, со взрывом, сопровождающимся быстрым испарением, плавлением и столь же быстрым остыванием вещества. Ну а законы, управляющие физико-химическими реакциями, универсальны для всей вселенной. Так что вакуум или атмосфера, та или иная сила тяжести накладывают лишь свои отпечатки на «конечный продукт». Разумеется, детальные анализы выявят различие между минералами Луны и минералами импактитов Каали, но это будет разница, обусловленная составом исходных пород. Нас же интересовало «кровное родство», и по этим признакам найденные в Эстонии образцы были копией тех, доставленных автоматами и людьми с Луны.

Много тысячелетий хранили тайну загадочные камни. Ни величия катастрофы, ни всей чудовищности разразившейся на глазах древних людей трагедии нет в этих бесчувственных шлаковых образованиях. Да, оценка эмоций наших далеких предков не входит в программу метеоритных экспедиций. Но ведь мы не бесчувственные исследователи, мы люди, и поэтому, изучая импактиты в пламени спектроскопа, разрезая их алмазной пилой, рассматривая под микроскопом, где-то рядом, видим нашим внутренним взором огненный цветок космического взрыва. А в ушах слышатся грустные, но проникнутые верой и надеждой напевы рун Калевалы:

Ты, огонь, созданье божье,

Ты, священное творенье!

В глубину идешь напрасно,

Вдаль идешь без основанья;

Лучше сделаешь, вернувшись

В избу, в каменную печку;

Там в своих ты ляжешь искрах,

Под свои укрывшись угли,

Чтобы днем ты пригодился

Для березовых поленьев,

Чтоб тебя скрывали на ночь,

В очаге тебя хранили.

Древние пожелания о мирном назначении огня, близкие и понятные нам людям двадцатого, термоядерного века...

Владимир Коваль

Террор и провокации давно стали инструментом государственной политики сионистских правителей Израиля, считающих себя вправе не только зверски расправляться с мирными жителями оккупированных арабских земель, но и с руководящими кадрами и представителями Организации освобождения Палестины на территории иностранных суверенных государств. Свидетельство тому — принятое в марте нынешнего года израильским кнессетом беспрецедентное в практике международных отношений решение о физическом уничтожении представителей ООП в любой стране мира. «Мы знаем, что Израиль готовит очередные диверсии против представителей ООП за рубежом, — подчеркивал секретарь Организации освобождения Палестины по вопросам безопасности Абу Ийад. — Еще свежа в памяти серия убийств наших представителей в Париже, Риме, Лондоне. Эти убийства были подготовлены израильской разведкой».

В публикуемом ниже очерке рассказывается о террористической деятельности одного из специальных подразделений израильской разведки, «Мивцах элохим» («Гнев богов»).

В течение долгого времени сионистская пропаганда усиленно создавала и старательно поддерживала миф о профессиональной непогрешимости руководителей и агентов израильской разведки. Например, газета «Джерусалем пост» восторженно писала, что «сообщество» секретных служб «Эрец исраэл» (1 «Эрец исраэл» — «Земля племени Израиль» — так называют государство Израиль сионистские экспансионисты, подразумевая под этим термином «Великий Израиль» в его «библейских границах» — от Нила до Евфрата.) не просто «самая передовая и надежная линия» борьбы за интересы Израиля, но и «тайная рука израильского правительства, действующая за границей». Когда же на этой руке вырос новый палец — «Мивцах элохим», газета не поскупилась на восхваление специального подразделения убийц-террористов. С первого же дня, по словам «Джерусалем пост», оно наметило себе главную жертву — палестинского лидера Али Хасана Саламеха. Затем, по указанию тогдашнего премьера Голды Меир, «Мивцах элохим» предстояло постепенно уничтожить все руководство Организации освобождения Палестины. «Жизнь арабского лидера должна стать настолько опасной, чтобы в конечном итоге никто не решался занимать подобные посты», — заявила эта престарелая сионистка.

...Телефонный звонок раздался поздно ночью. Сняв трубку, Эрбель услышал знакомый хрипловатый голос:

— Заеду за тобой завтра в девять! Предупреди у себя в фирме, что будешь не раньше двенадцати. Спокойной ночи!

Дальнейших объяснений не последовало. В трубке послышались частые гудки отбоя. Впрочем, за десять лет Эрбель привык к таким звонкам, хотя они и не были связаны с его должностью вице-директора по экспорту в ОСЕМ, крупнейшей торговой фирме Израиля по поставке продовольственных товаров. Преуспевающий бизнесмен Дан Эрбель отнюдь не нуждался в тех деньгах, которые получал за выполнение агентурных заданий от «Мосад» (1 «Мосад» — Центральное управление разведки Израиля.). Милая жена, трое детей, вилла в тихом пригороде Тель-Авива — казалось бы, что еще нужно человеку? Зато «Мосад» были нужны именно такие люди. Эрбель родился в тридцать седьмом в Дании. Перед войной вместе с родителями оказался в нейтральной Швеции, позднее окончил университет в Штатах, а в 1963 году решил перебраться на постоянное жительство в Израиль. И сразу же попал в поле зрения «Мосад»: во-первых, он имел хорошее прикрытие — датское подданство и соответственно подлинный паспорт, что в сочетании со специализацией в области экспортных сделок давало возможность разъезжать по всей Европе; во-вторых, Эрбель получил хорошее воспитание, владел четырьмя языками и чувствовал себя, как рыба в воде, в любом обществе.