Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Где между этими методами отыскать золотую середину, дешевую и эффективную? Еще раз перерыли всю информацию по возможным кандидатам. Их привычки, склонности, хобби, причуды. Что бы такое из этого нестройного вороха можно легально обратить в деньги? Племянник Паоло был признан самой подходящей кандидатурой.

Теперь с ним необходимо было вступить в контакт. Это как раз самое несложное из всего. В офисах ОРКСО поддерживается режим конфиденциальности — необходимо же начальникам при принятии решения чувствовать себя хоть чуть-чуть независимыми? Режим постоянно нарушался, периодически восстанавливался, потом снова нарушался. Как следует проверять переговорщиков все равно не могли, поэтому кто-то всегда мог пронести очередную шпионскую гадость. Из-за этого на встречи не брали никакой важной документации, и к записям, сделанным там, относились брезгливо, как к чему-то грязному. В остальном это был обычный переговорный офис с неброской роскошью в нескольких центральных залах и неуловимым налетом захолустности в периферийных комнатах.

В последний день очередного тура переговоров в голых коридорах тридцатиэтажной круглой башни, отделанной фиолетовым пластиком, мерцающим и переливающимся черными искрами, расхаживали представители грызущихся сторон. Паоло вышел на кольцевую галерею, с окнами во весь рост, перилами, непонятно зачем отделяющими посетителей от пуленепробиваемого стекла, и почти полным отсутствием освещения. Кому-то из архитекторов показалось очень умным дать возможность посетителям любоваться ночной панорамой Рейкьявика. Там, где изгиб коридора почти скрывал наружные окна, исступленно ругались двое пиджаков, в остальном галерея пустовала. Паоло лениво перебирал в уме возможности провести вечер и отстукивал пальцами на перилах очередную мелодию.

— Мистер Гринтауэр? — подошедший к нему человек не представлял собой ничего особенного и явно был представителем другой стороны — говорил через карманный переводчик.

— Чем могу быть полезен?

— Этим. — Человек раскрыл имевшуюся у него в руках папку и продемонстрировал Паоло медленно умиравшую на экране Фемиду. Из ее рук выпадал меч, весов уже не было, повязка сползала с глаз, она стремительно худела. Еще секунда — и скелет правосудия осыпался на подножие бывшей статуи. Экран осветился изображением мешка денег и солидной цифрой вознаграждения.

— А с чего вы решили, что я скажу «да»? — Паоло немного удивился такому причудливому способу предложения взятки.

— К сожалению, вы скажете «нет», почти наверняка скажете. — Собеседник улыбнулся, и экран отразил адрес увеселительного заведения, подконтрольного флоридской организации, где обычно и отдыхал средний персонал. И дату — сегодняшний вечер.

— Нет.

— Примите мои извинения.

Неужели Паоло был таким глупым авантюристом, готовым сунуть голову в петлю? Скорее тут дело в соотношении его статуса и возможного компромата. В конце концов, даже если он где-то и на что-то согласится, даже пересылка всей этой гадости дядюшке в его положении почти ничего не изменит. А после дядюшки ему тут ничего не светит. Эпикурейские рассуждения всегда приводят человека к новым ощущениям. Надо же взять от жизни все?

Переговоры закончились, делегации разошлись по своим отелям. «Кронпринц» стоял почти у залива Фахсахфлоуи, и в «Тычинку и пестик», здание, угнездившееся дальше от берега, если не брать такси, нужно было минут десять идти по новым крытым галереям, промозглым перекресткам и стареньким улочкам. Контроль флоридской компании над этим заведением был чисто финансовым, территория была все-таки чужая, потому никаких серьезных гулянок сотрудники здесь не устраивали, и прейскурантные развлечения не переходили грань.

Паоло прошел в зал, где сотни огней на фоне безумной музыки пытались разложиться в тысячах линз и перетасоваться в миллионы оттенков. Что-то выпил, что-то съел, постоял минуту, подпирая стенку. Вдруг в хаосе вспышек, цветов и эротических образов, который присутствовал на большей части экранов, возникла умирающая Фемида. Она держалась секунду или две. Паоло стал смотреть в оба глаза. На одном из них опять возникла Фемида, потом — только ее умирающая рука, указывавшая на стойку бара. Гринтауэр подошел туда. Экран над стойкой поначалу никак на это не реагировал, но вот и он выдал изображение указующего перста. Так менеджер и путешествовал взглядом минуту-другую от экрана к экрану, попутно оказавшись у дальних столиков.

— Ну вот, теперь можно и поговорить. — На примостившемся у стенки экране почти разложившийся череп проделал обратную трансформацию и произнес эту фразу губами довольно симпатичной девушки.

— ???

— Успокойся, сейчас мы контролируем электронику в здании, да экрана этого никто и не увидит. — Девушка капризно надула губки.

— Над вашим дневным предложением можно подумать. — Паоло сел за стол.

— Подумай, подумай. Мы за ценой не постоим.

— Да, согласен. — Губы Паоло при этом не шевелились, он будто выпихнул эту фразу из своей груди. Довольно жалкая попытка защититься от возможной провокации и впоследствии заявлять, что звуковая дорожка не вяжется с изображением.

— Прекрасно. — Девушка поцеловала экран с той стороны.

— А чего вам, собственно, надо? — Он барабанил пальцами по столешнице, но руки слишком дрожали, и он расслабленно свесил их с подлокотников.

— Взять ты сможешь сам, да-да, именно сам. Мы дадим тебе постоянный источник дохода, из которого ты сможешь черпать, пока хватит терпения вытаскивать. А что должен сделать ты — так это обеспечить бартерную сделку. Вполне по силам даже с твоим уровнем влияния. Через десять дней в Люксембурге состоится последний тур переговоров. — Девушка улыбалась с таким невинным и чистым выражением лица, будто предлагала Паоло сделать благотворительный взнос.

— Что-то я не понял с оплатой: какой источник? Я могу просто встать и уйти — этому шантажу не поверят. — Гринтауэр был готов разозлиться.

— Успокойся. Шантаж — глупейший инструмент для работы с людьми твоего положения. Что касается оплаты, разъясняю: ты ведь в прошлом живописец, этому искусству в колледже учился?

— Какое это имеет отношение к оплате?

— Смотри. — На экране отразился портрет Гринтауэра в мушкетерском мундире, лихо заламывавшего шляпу одной рукой и придерживавшего шпагу другой. Солнечные лучи золотили колет, играли с камнями перстней, облекали фигуру в зыбкое покрывало света. Можно было рассмотреть шитье перевязи и кружева воротника. На заднем плане проглядывала тяжеловесная мебель. А мушкетер смеялся в лицо зрителям весело и задорно. В его глазах читалась жажда жизни, любви, приключений. В эти глаза хотелось смотреть снова и снова, пить из них это веселье, заражаться буйной бесшабашностью и духом авантюризма. Будто романтическая эпоха смотрела на взяточника его же глазами. Паоло не был искусствоведом, но понимал в живописи достаточно, чтобы сказать — это вещь чрезвычайно высокого уровня.

— Хм-м...

— Нарисуй такую картину какой-нибудь провинциальный студент, ему двадцать лет придется добывать себе имя. Если же ее нарисуешь ты — влияния твоего дядюшки будет достаточно, чтобы ее заметили, чтобы о ней заговорили, — экран отразил аукционный зал, послышались удары молотка и выкрики цен, — а мы можем предоставить не одну такую картину.

— Что значит «я нарисую», разъясни подробнее.

— Место для разговоров здесь хорошее, но не слишком. Купи путеводитель по Парижу, предпоследнего издания, — в угловой будке с туристическими товарами сейчас только один экземпляр. Ты туда едешь на следующей неделе, так что это не вызовет подозрений. Потом закажешь в том же киоске новый видеореализатор 0р75...

— Контактные очки?

— Да. Не перебивай. В названии компании первые пять букв — Е, не ошибешься. После этого иди к себе в номер, посылку туда уже доставят, и спокойно просмотри. Воздержись от сопутствующего шевеления губами. Кстати, на диске будет и оригинальный текст, заглянешь туда хоть одним глазком. А сейчас все. — Мелькнула последняя лукавая улыбка правосудия, и на экране вновь возник мутный поток продукции, сомнительной в моральном отношении.

36
{"b":"24934","o":1}