В доме одной из сестер не оказалось ни страницы, ни сестрицы. Он побродил вокруг дома, зашел в лес и там, под деревом, нашел обеих: сестра как раз читала только что полученную страницу. Далай-лама стал читать с ней вместе, глядя ей через плечо.
А дочитав отрывок, благословил сестру и вернулся на столик Книжника, где наконец пришел в себя, хоть никуда не выходил.
— У всех все в порядке, — сказал он Книжнику.
— Спасибо.
— Еще увидимся.
— Конечно.
Далай-лама обошел лавку, что-то нашептывая, и удалился.
Книжник почувствовал, что на книжные аллеи снизошли мир и покой.
Все книги словно задышали.
И сам он перестал читать и тоже вздохнул полной грудью.
Всего разочек.
Ах, как давно ему не приходилось так дышать.
* * *
ПУДУПУДУПУДУ.
Книжник поднял голову от книги и насторожился. Потом он дернулся в сторону лестницы, но, вздохнув, остался сидеть.
Он понял, кто это, еще прежде, чем увидел, еще не различая, о чем они трещали, болтали и лопотали:
«Пара-пара-пара-парам, пара-пара-парам…»
Злость захлестнула Книжника — к нему с оглушительным треском подходили… вернее, подходила пара.
— Пара-пара-парам?
— Пара-пара-парам…
— Пара-рара-рара.
— Парарарам?
— Парурум.
— Парарарах!
— ВАМ ЧТО-НИБУДЬ НУЖНО?
Пара подскочила от неожиданности и обернулась.
— Парам?
Книжник окольными путями обошел лавку и атаковал пару с тыла, со стороны дверей.
— Пара-пара…
— Прапарара…
— КАКУЮ КНИГУ ВЫ ХОТИТЕ? — прорычал Книжник.
— Парапарам, парапарам!
Пара метнулась к двери, но Книжник загораживал проход.
— КНИГУ ДЛЯ ПАР?
— Парарарарара!
— Пара?
— Парпара…
— ЧТО?
— Парарурурум…
— У МЕНЯ ЕСТЬ ОТЛИЧНАЯ КНИГА О ТАНКАХ! (Он лгал!)
— Парам?
— А! Парам…
— Прапарам!
— НО Я ЕЕ НЕ ПРОДАЮ!
— Парам.
— Пурум.
— Парарарам.
— ОТКРЫТЬ ВАМ ДВЕРЬ?
— Парам! Парам!
— О, парарум!
Книжник распахнул дверь лавки.
— ВСЕГО ХОРОШЕГО!
— Пара-пара.
— Пуру-пуру.
И захлопнул ее.
Он снова сел за стол, но в голове его еще трещало — он слышал, как спустя три дня назойливая пара рассказывала за столом соседним парам о своем визите в лавку: «Парааааааааааам… пуруууууууууум… о танках пурурум! Непропарамдаю! ПАРАМ? ПАРАМ?»
* * *
Как правило, раз в день на Книжника вдруг нападала ужасная тоска.
Это было совсем не то, что в третьем часу по полудни, никакого сравнения, там вообще была не тоска, а просто третий час пополудни.
Ужасная тоска могла подступить в любое время, она проникала в лавку, затапливала книги, полки, неумолимо добираясь до стола Книжника и до него самого.
Сначала тоска дошла ему до щиколоток.
Книжник не обратил на нее внимания и просто потряс одной и другой ногой.
Тоска поднялась до колен.
Тогда он наконец ее заметил, понял, что она вот-вот его захватит, и влез, спасаясь, на второй этаж.
Он слышал, сидя там, пудупудупуду, но не спускался.
Пусть посетители обслужат себя сами.
Тоска все прибывала, с нарастающей скоростью заполоняла лавку, ступенька за ступенькой преодолела винтовую лестницу, просочилась в комнату, где хранились книги с выдранными страницами, подхватила их мощным потоком, она искала и не находила Книжника, пока не ворвалась под дверь кухни, которую он только-только успел за собою закрыть.
Книжник взобрался на кухонный стол, ноги его дрожали, он ждал, когда его настигнет безжалостная тоска.
Вот она снова разлилась по ступням, в один миг охватила колени, дошла до пояса, до плеч, тут, как бы играя со своею жертвой, приостановилась и стала медленно вползать по шее, по лицу… пока не поглотила Книжника совсем.
И он заплакал, исходя слезами — так было каждый день, когда на него нападала ужасная тоска.
Внизу, в лавке, книги слышали, как он мучительно рыдает, перешептывались и теснее прижимались друг к другу, стараясь поддержать его морально.
Наверху, под дверью кухни, сгрудились книги с вырванными страницами.
А Книжник, один-одинешенек, рыдал посреди кухни.
Прошло немало времени, но наконец ужасная тоска пошла на спад, начала опускаться, сползать, отступать и сгинула, будто ее и не бывало.
Книжник заварил себе розовый чай, пошел умылся и долго, глядя в зеркало, следил, как на его лице сменялись лица десяти его сестер и братьев, лишь после этого пришла улыбка.
В лавке он сразу заметил, что нескольких книг не хватает — их украли, пока его не было.
Но он не огорчился и подумал: «Ну хоть по крайней мере украли те, кто не берет дерьма!»
Потом уселся в свое кресло, уткнулся в книгу и в тот же миг забыл об ужасной тоске.
Умные люди сказали бы, что он живет своими книгами, избегает сталкиваться с реальным миром, витает в мечтах.
Таких умных в городе, где жил Книжник, да, верно, и не только там, было предостаточно.
Однако находились и другие, не такие умные, а то и просто дураки, которые считали иначе. А кое-кто из них даже придерживался мнения, что все наоборот и избегает сталкиваться с Книжником реальный мир.
Пууууудууууудууууудууууууу.
В лавку медленно-медленно зашел какой-то человек.
Книжник долго-долго ждал за столиком, пока он доберется.
— Дооообрый деееееееееень, — проговорил посетитель в замедленном темпе.
— Добрый день, — ответил Книжник, как обычно.
— Мнеееееееее нууууууууууужныыыыыыыыыы книиииииги Мааааааааарсеееееееееля Пруууууууууууууууста.
— Понятно. А какие именно?
— Всееееееееееее.
— Хорошо.
Книжник встал с кресла и пошел по проходу. Посетитель за ним, еле-еле. Чтобы он не отстал, хозяин тоже шел едва-едва. Снял с полки несколько книг и протянул посетителю. Тот бесконечно долго тянул к ним руки, а получив, сказал:
— Спаааааааааааасиииииииииибооооооооооо.
— Пожалуйста, — ответил Книжник.
И очень медленно, но так, чтобы идущий сзади не подумал, будто его передразнивают, зашагал назад.
Посетитель простился, расплылся в затяжной улыбке и вышел из лавки все так же, в замедленном темпе.
Ответную улыбку Книжник растягивал так долго, что не сразу смог вернуться к чтению.
* * *
В лавку проник цветочный запах — нет, не запах пионов, а целый хорошо подобранный букет.
Книжник вдохнул его и улыбнулся — знакомый запах, а за ним знакомые шаги, пришла цветочница, обутая в высокие сапожки.
С роскошным букетом в руках она подошла к столу Книжника.
— Мсье!
— Мадам! — ответил Книжник.
И они посмотрели друг другу в глаза.
Книжник питал слабость к цветочнице и знал, что тоже ей небезразличен. Но знал и то, что сердце цветочницы точно так же разбито, как его собственное сердце, так что, соединив осколки, им впору разве что приняться торговать старьем.
Поэтому он только был с ней особенно галантным и давал ей книги в обмен на цветы.
— Превосходный букет! — сказал он, принимая его из рук цветочницы.
— Еще бы! — согласилась она. Как видно, постоянное общение с цветами не располагало к ложной скромности. — Надеюсь, вы подберете мне достойную его книгу.
Книжник внимательно осмотрел букет, понюхал каждый цветок и сказал:
— Да. По-моему, у меня есть подходящая.
Он встал, предложил цветочнице руку и повел ее по аллеям.
Они шли меж стеллажей и любовались книгами, будто это были цветы.
— Вот эта, — сказал Книжник и достал с полки книгу в ярко-синей обложке.
Цветочница взглянула на нее, раскрыла на середине, понюхала.
— Заманчиво, — с лукавой улыбкой сказала она Книжнику.
