— Боюсь, слишком поздно.

— Мне здесь не нравится, — захныкал он. — Тоска смертная.

Мегс глубоко вздохнула.

— Я полагала, у дона Карлоса были лошади.

— «Были» — как раз подходящее слово. Старый болтун сказал мне утром, что распродал своих лучших лошадей для игры в поло, поскольку стал слишком стар, чтобы играть. Все, что у него осталось, — это маленькое стадо никуда не годных кляч.

— А плантация?

— Очевидно, когда-то она славилась обильными урожаями сахарного тростника, — продолжал он. — Теперь этого о ней не скажешь.

— Несомненно, в Раю не может не быть каких-нибудь развлечений, — позволила она себе заметить.

— Рыбалка. Вот чем занимается дон Карлос, по его словам, в свободное время, которого у него, должно быть, предостаточно, — проворчал Тони.

Порой Тони начинал капризничать как избалованный пятилетний ребенок.

— Ну что ж, мой дорогой, мы уже здесь, — заключила Мегс со вздохом. — И мы остаемся, по крайней мере сейчас.

— Не вижу причин оставаться.

Она попыталась объяснить ему это еще раз простыми, вразумительными словами:

— Бесплатное жилье и питание.

Его всегда такие чувственные губы сжались в тонкую, отталкивающую полоску.

— Деньги.

— Деньги.

— Все дело в деньгах, — с горечью посетовал он.

— Тебе нравятся дорогие вещи, — не преминула заметить она.

— Тебе тоже, — парировал он.

Мегс и не отрицала этого. Она не скрывала своей любви к роскоши — дорогим вещам, которые могла предложить жизнь.

— В этом квартале мы немного выходим из бюджета.

— Мы всегда выходим из бюджета, — подхватил Тони. — Когда должен поступить наш новый чек?

— Не раньше чем через два месяца.

— Господи! Два бесконечно длинных, скучных месяца! — Он медленно обошел вокруг массивной кровати, наклонился, поднял тяжелый драгоценный камень, покачивающийся на золотой цепочке вокруг ее шеи, положил его на ладонь и полюбопытствовал с ухмылкой на своем красивом лице: — Настоящий или фальшивый?

Мегс испытывала искушение не говорить ему правду. Он вполне мог предложить продать драгоценность, а это был ее собственный страховой полис, один из тех немногих, что у нее еще оставались.

— Настоящий, — в конце концов призналась она.

Холодные голубые глаза были откровенно изучающими.

— Рискну предположить, что он стоит немногим больше одного-двух центов. — На лице Тони появилось выражение презрения. — Освежите мою память, дражайшая Мегс. Кажется, я позабыл. С кем все-таки ты переспала, чтобы заработать эту маленькую награду?

Ей удалось не сморщиться при звуке намеренного оскорбления в его голосе. В конце концов, они и прежде проигрывали весь этот сценарий.

Она уселась поудобнее в своей огромной кровати и выпрямила спину.

— Ревнуешь? Тони усмехнулся:

— Едва ли. — Он медленно опустил камень, позволяя ему снова улечься на ее грудь, и его пальцы как бы небрежно и ненамеренно провели по одному из сосков.

— Веди себя прилично, — проворчала Мегс. Его беззаботная поза — широко расставленные ноги, руки, покоящиеся на мускулистых бедрах, и пах, бессовестно выставленный прямо на уровне ее глаз, — была вульгарным вызовом самца.

— Почему?

— Ты знаешь почему, дорогой братик. Тони захихикал:

— Это была твоя идея, а не моя.

— Ты согласился с ней, — напомнила ему Мегс.

Тони пожал плечами.

— Честно говоря, тогда она показалась мне пикантной. — Он понизил голос до интимного шепота: — Сейчас здесь нет никого, за исключением нас двоих.

С этими словами он распахнул ворот ее ночной рубашки, обхватил рукой одну грудь и сильно сжал. Ее тело отозвалось немедленно. Почти мгновенно Мегс почувствовала граничащее с болью удовольствие в своих сосках, дрожь внизу поясницы и липкую влагу между ногами.

— Мы не можем, — запротестовала она. Ноздри Тони раздувались.

— Можем, — настаивал он, снова ущипнув ее за сосок.

— Слишком поздно менять нашу легенду. — Она ударила по его похотливым пальцам. — Мы сами приготовили свое ложе…

— И теперь мы должны лежать в нем?

— Да, что-то вроде этого.

— Возможно, мне придется выяснить, сможет ли та хорошенькая молодая горничная, что убирает мою постель, столь искусно и разобрать ее, — с угрозой сказал Тони.

И эта его измена будет далеко не первой. Мегс была абсолютно уверена, что и не последней.

— Тебе нужно позаботиться о более серьезных делах, — напомнила она ему.

— Например?

— Например, смотреть в оба и внимательно ко всему прислушиваться. Что бы ты там ни думал о доне Карлосе и его тощем стаде пони для игры в поло, семья Ловатосов пользуется репутацией очень старинного и состоятельного рода.

Тони скорчил гримасу:

— Ты хорошо рассмотрела машину, которая пришла за нами вчера на пристани?

— Ты должен научиться видеть то, что скрывается за фасадом, — заявила Мегс. Затем добавила: — «Роллс» старой модели.

— Старой модели? — В голосе Тони сквозило презрение. — Этой развалюхе по крайней мере двадцать лет.

— Возможно, дон Карлос коллекционирует классические автомобили.

Нордические голубые глаза сузились, превратившись в щелки.

— Асиенда завалена старой рухлядью.

— Которая, между прочим, называется антиквариатом.

— Здесь нет ничего ценного, Мегс.

— Возможно, и нет. Но нам предстояло найти место, где мы могли бы остановиться, и дон Карлос предложил превосходное решение, или по крайней мере так казалось в то время. Кроме того, тебе уже следовало знать, что внешность часто бывает обманчива.

— Что верно, черт побери, то верно. — Голос Тони звучал почти свирепо. — Посмотри на себя, моя дорогая.

Она поджала губы.

— Что бы это могло значить?

Тони горел желанием дать ей весьма определенные объяснения:

— Кажется, что ты — истинная леди, а заглянешь чуть поглубже — так сучка насквозь.

Мегс не осталась в долгу:

— И ты, мой дорогой, производишь впечатление исключительного джентльмена, в то время как ты всего-навсего первоклассный ублюдок.

— Знаешь, моя дорогая, мужчина может быть ублюдком и в то же время оставаться настоящим джентльменом.

Раздался стук в дверь.

— Войдите, — отозвалась Мегс.

Это была горничная. Она несла тяжелый серебряный поднос, на котором стояли кофейник, две чайные пары и несколько серебряных тарелок с фруктами и домашним хлебом.

— Завтрак! — объявила девушка с легким поклоном.

Мегс по-испански поблагодарила горничную, зная несколько слов на родном языке девушки.

Едва они снова остались одни, Тони полакомился кусочком сочной папайи.

— Должен сказать, Мегс, обслуживание превосходное и еда тоже.

— По крайней мере не будем голодать, — заметила она; казалось, их спор остался в прошлом.

Все еще жуя и вытирая сок с подбородка чистой льняной салфеткой, Тони произнес:

— Честно говоря, у меня нет ни малейшего представления, куда мы отправимся, покинув остров;

Мегс налила две чашечки кофе и протянула ему одну. Обычно она говорила Тони ровно столько, сколько ему необходимо было знать, и только когда считала нужным. Но и из ее собственных правил бывали исключения.

— Выход находится там, где меньше всего ждешь, — проговорила она с коварной улыбкой.

Он принял чашку кофе и уселся на краешек кровати.

— Какой выход?

Впервые Мегс осенило еще вчера, когда они плыли на пароме из Сент-Томаса. Возможно, наступило самое время испытать ее на прочность со своим партнером.

— Два слова, — загадочно объявила она.

— Какие два слова?

— Джейн Беннет.

Тони заглядывал ей в глаза, желая убедиться, что она говорила действительно серьезно. Похоже, она не шутила.

— При чем здесь Джейн Беннет? — осведомился он.

— Она знает Викторию Сторм. Глубокая морщина залегла между бровями мужчины.

— Многие знают Викторию Сторм.

Мегс буквально на пальцах объясняла ему, что дважды два — четыре.

— Джейн Беннет упомянула, что они были соседками по комнате в колледже.