Общее руководство принял опытный морской артиллерист капитан Риго де Женольи с флагманского «Виль де Пари». Кроме него в состав Морского отряда назначались 50 офицеров с кораблей. Это было лишь «прелюдией» действий французского флота в Крыму на сухопутном фронте.^{662}

Огромная территория постепенно обживалась, превращаясь из малолюдной местности в пестрый военный гарнизон со своей жизнью и своими проблемами. Хотя условия полевой жизни оставались спартанскими, некоторые умудрялись и здесь найти маленькие радости. 2-й полк зуавов расположился у дома, позже названного «домом зуавов».[13]

Полковник с радостью обнаружил, что управляющий сносно говорит по- французски, но это не единственная радость: подвалы дома заполняли полные бочки прекрасного крымского вина, способные скрасить тяготы войны для самого неисправимого пессимиста. Однако минусов было тоже немало, учитывая, что культ вина «…исповедуют солдаты всех народов мира».^{663}

Выставили усиленный караул во главе с капитаном Бланше — беспокоила повышенная активность солдат в волнении бродивших вокруг дома и с вожделением поглядывающих в сторону подвала. Вскоре все утихомирились и лишь часовые, которые провели ночь фактически на бочках с вином, долго впоследствии вспоминали тот «кошмар пьяницы», который им пришлось пережить. Утром Клер, как и обещал, выдал каждому из солдат стаканчик вина, поразившего их сильным ароматом розы.

С кораблей сняли запасы провизии, наладили сносное полевое питание. Появились привычные маркитантки. Одна из них, маркитантка 2-го полка зуавов Дюмон заплатила жизнью за поездку за продовольствием в Варну. Подхватив там холерную палочку, она сумела доставить продукты в Крым, но вскоре умерла, став первой женщиной союзного контингента, похороненной в земле полуострова.^{664}

В остановившейся армии женщины кроме позитива в виде ухода за больными, помощью в приготовлении пищи и стирками белья, принесли и долю негативных явлений, усугубив и без того проблемные стороны армии. Журналисты отмечали, что с появлением торговок участились случаи пьянства.^{665} Хотя, думаю, не столько в женщинах дело. Армия начинала уставать от войны, которая еще только начиналась. Нужна была маленькая победоносная операция, и с этим решили сильно не затягивать.

Говоря об обустройстве союзниками осадных позиций под Севастополем, мы не можем не сказать и об устройстве ими так называемой циркумвалационной линии.[14]

Если говорить проще и ничего не усложнять, то это замкнутая внешняя линия укреплений вокруг осажденной крепости, строившаяся осаждавшими войсками для отражения неприятеля, который подходил извне на помощь осажденным. Она устраивается в случае, когда осаждающему угрожают неприятельские войска, идущие на помощь к осажденным. Обойтись без нее союзники не могли, фланговый марш русской армии так закрутил ситуацию, что каждая из сторон находилась в двух ролях: англо-французы наступали на Севастополь и отражали давление русской армии с востока и северо-востока. Русские отбивались от неприятелей в крепости, но в тоже время все время угрожали им от Бахчисарая. На циркумвалационной линии противостоящие армии имели позиции одновременно удобные и для обороны (естественный водораздел реки Черной, Федюхины высоты, Сапун-гора и др.), и для наступления (юго-западные склоны Мекензиевых гор).

Линию, отвечающие за ее устройство французы, не стали делать сплошной. Это не от легкомыслия, а от того, что осаждающий крепость, как правило, располагает достаточными сведениями о противнике, и ему достаточно линии отдельных позиций, к которым всегда смогут подтянуться, в случае необходимости, войска. Это, кстати, англичане, французы и, затем, сардинцы, успевали делать всегда. С разной, конечно, эффективностью.^{666}

Начертание линии в течение войны изменялось, но ее направление по Сапун-горе до Балаклавских высот оставалось постоянным. В первых числах октября союзники встраивают «малые форты» на возвышенностях, разделяющих Чернореченскую и Балаклавскую долины. Их занимают турецкие батальоны.

Циркумвалационную линию заняли войска обсервационного корпуса французов, который составили 1-я и 2-я дивизии, с приданными двумя конными резервными батареями.^{667} Общая численность — 13 тыс. чел.^{668}

Правый фланг дивизий упирался в балаклавскую седловину, левый — «…в точку под названием Телеграфная, протягиваясь по водоразделу, возвышающемуся над долинами».^{669}

Местность отличалась сильной пересеченностью и была продуваемой всеми ветрами. Впрочем, и первое и последнее оказалось на пользу французам. Первое позволяло легко удерживать территорию, второе — выметало все, прежде всего болезнетворные бактерии.

Назначение этих дивизий состояло в прикрытии осадных войск от русских атак со стороны Балаклавской равнины и долины Черной речки, а также, в случае необходимости, оказании помощи английским и турецким войскам.

Четыре батальона и все турецкие войска разместили неподалёку от берега для выполнения работ по приему грузов, наблюдения за побережьем и подступами к нему, прикрытия базы снабжения.^{670}

Всю полевую артиллерию выделили под единое командование подполковнику Бурману. В его подчинение вошли: 1-я батарея 1-го полка; 3-я батарея 1-го полка; 4-я батарея 2-го полка; 12-я батарея 3-го полка; 12-я батарея 4-го полка; 6-я батарея 5-го полка; 1-я батарея 8-го полка; 11-я рота 6-го полка; 12-я рота 6-го полка.^{671}

Войскам был придан полевой парк (подполковник Мазур): 5-я рабочая рота и 4 резервные батареи, которые разбили лагерь рядом со штаб-квартирой французского контингента и лагерем инженерных войск. Полковник Лебеф, бывший до этого начальником штаба артиллерии, был назначен командующим артиллерией осадного корпуса с подчинением генералу Форе, но с отчетностью перед командующим артиллерией армии. Командующим инженерными подразделениями осадного корпуса назначили полковника Трипи.^{672}

Так как у Канробера вызывали опасение все больше и больше активные действия русской кавалерии почти у самой обсервационной линии, для противодействия им в Крым прибыли два полка кавалерии: 1-й полк конных егерей и 4-й гусарский полк Готовилась отправиться в Крым 5-я пехотная дивизия дивизионного генерала Левальяна в составе двух бригад (Кусто и Ла Мотт-Руж).^{673}

Командование обсервационным корпусом поручили Боске. Его дивизия 27 сентября несколькими батальонами совершила разведку Севастополя, пройдя по Ворон- цовской дороге и остановившись в точке, с которой хорошо виден Малахов курган и его башня, здания, сооружения крепости, порт. Боске нужно было определить линию соприкосновения с главными силами русских: без этого невозможно было наметить линию батарей. Поразили французов массы рабочих, «…яростно роющих землю для создания новых оборонительных сооружений…».^{674}