Еще один пример. Вот какими словами литвинский автор начала XVII века Федор Софонович описал знаменитый поединок между печенегом и кожемякой (по Софоновичу, он был из Переяславля, а не Киева), упомянутый в «Повести временных лет» Нестора.
«Печениг велик, як Голиад, боротися вышовши, смеялся з переясловца, иже мал был возростом /ростом/ переясловец, называл его жолвию /черепахой/. Еднак же гды переясловец смело сказуючи зышолся з печенигом великим, взяли боротися и битися кулаками. Переясловец з разгону вдарил лобом своим печенига в товстое чрево, аж печениг упадл. Кинувшися з земли печениг кинувся з гневом на переясловца и кулаком вдарил моцно, а переясловец гды от замаха ухилився, повалився печениг на землю. Переясловец зас на его вскочив почал бити печенига и душити за горло, аж насмерть вдушил».
А вот запись из так называемой «Баркулабовской летописи», составленной в селе Баркулабово, неподалеку от Старого Быхова, что на Могилевщине:
«Сейм великий был у Берести /Бресте/ лета божого нароженя 1545, на котором сейме был король его милость полский, великий князь литовский Жикгимонт Казимерович з королевою Бонею и с королевнами. А при его милости сын его милости господарь наш другий, крол полский Жикгимонт-Август, и с королевою своею Алжбетою, дочкою короля ческаго и римского Фирдынанда. При которых на сейме при их милости обоих королех много было бискупов, пановрад, пановерада Великого князства, панята и вся шляхта хоруговная, и вси рыцерства всих землей и княжства Литовского, так же было множество людей на том сейму, иж на обе стороны около Берестя на колконадцать мил стояли. А при их милостех обоих королех на том сейме Берестейском много было послов яко от християнских господарей, также и от бесурменских».
Что это за язык? Явно не русский времен великого князя московского Ивана IV, хотя и не современный нам беларуский.
После создания в 1569 году на основе Люблинской унии конфедерации Литвы и Польши, среди литвинских шляхтичей (служилого сословия) и магнатов (удельных князей) постепенно стал входить в употребление польский язык. С 1696 года на польский язык было переведено все государственное делопроизводство ВКЛ. Бе-ларуский язык остался языком крестьян и других «низших» социальных групп.
Но тот язык, который сейчас называют «литовским», в течение всех пяти веков истории ВКЛ употребляла лишь небольшая часть населения княжества – северные племена жемойтов и аукшайтов. Вдобавок, они не имели своей письменности. Документов Великого княжества Литовского на государственном языке независимой Лиетувы просто не существует. Этот исторический факт самым убедительным образом доказывает, что литвины были славянами.[10]
* * *
Чтобы больше не возвращаться к вопросу о названиях земель и этносов, приведу выписку из коллективной монографии современных беларуских историков:
«Захваты и раздел самостоятельного государства – Речи Посполитой обоих народов – даже по нормам международных отношений XVIII века был делом несправедливым и незаконным. Поэтому в российской столице искали идеологическое оправдание содеянного. Идеологи русского самодержавия подавали это так: Россия освободила из литовской (читай: жемойтской) и польской неволи своих соплеменников и единоверцев. Для реализации придуманной концепции восточную часть Литвы переименовали в «Белоруссию» и ее жителей назвали белорусами…
В белорусы российские чиновники сразу же записали всех православных и униатов, а католики или продолжали называться литвинами, или волею судьбы вынуждены были называть себя поляками. Искусственный административный раздел /на Белорусское и Литовское генерал-губернаторства. – А.Т./, ликвидация униатской церкви (1839 г.), интенсивная русификаторская политика царских властей нанесли непоправимый удар по процессу этногенеза на белорусской земле. Процесс формирования единой нации – литвинов – и без того сталкивался с преградами конфессионального и политического толка. А после разделов Речи Посполитой, ликвидации Великого княжества Литовского и включения в состав России народ был полностью дезориентирован, лишен своей государственности и названия.
Исторической драмой явилось и то, что народ лишился своей элиты, политических лидеров. Та часть литвинской шляхты, которая боролась за возрождение Речи Посполитой, или вместе с поляками выехала в эмиграцию, или подверглась репрессиям, попала в ссылку. В польском окружении она быстро ополячилась. Так, представители известного литвинского рода Радзивиллов уже в XIX веке стали считать себя поляками. Польская элита получила от литвинов (белорусов) такие шикарные «подарки», как композитор С. Монюшко, поэт А. Мицкевич, политик и военоначальник Ю. Пилсудский и др. Под угрозой русификации к польскому этносу присоединялись широкие круги шляхты, горожан и крестьян.
Другая часть литвинской шляхты посчитала за лучшее подчиниться новым властям. Многие из них пополнили российсую политическую и культурную элиту, как, скажем, предки известного писателя Ф.Ф. Достоевского.[11] Согласно переписи 1897 года, около одной трети высшего дворянства России (князей, графов) выводило свои родовые корни из ВКЛ.
Процесс национального и государственного самоопределения литвинов был остановлен. Однако чувство исторического и духовного единства населения Беларуси осталось. Это единство и, особенно, общий беларуский язык позволили в конце концов возобновить этногенетический процесс и консолидировать население в народ, в нацию, уже под новым названием – бела-русы. Но это произошло позднее и с огромными трудностями».
Беларусь: Государство и люди.
Минск, 2002, с. 111–112; 54–55
К этому надо добавить несколько слов о нынешнем употреблении терминов:
«Современная Литовская Республика (Lietuva) настаивает на том, что именно одна она выступает преемницей Великого княжества Литовского – согласно названию и на основании того, что ее исторические территории входили в состав ВКЛ. Литовцы еще в 1918 году, во время провозглашения независимого государства на землях Жемойтии, позаботились о соответствующем названии новой страны, которое давало бы им основания претендовать на Виленский и Гродненский края. Литовская Республика взяла также за основу своего государственного герба «Погоню» /изображение конного воина, герб Новогородка, ставший с 1295 года гербом ВКЛ – А.Т./, которая в незначительно измененном виде носит теперь название «Вицис».
Беларусь: Государство и люди.
Минск, 2002, с. 62
Что ж, поскольку государственные мужи Беларуси в ХХ веке слишком часто отказывались от великой истории своих предков, постольку это драгоценное наследие весьма охотно подобрали другие. Поэтому не стоит удивляться тому парадоксу, что для многих наших современников история Беларуси фактически начинается с 1919 года, когда была провозглашена БССР, или даже с июля 1944 года, когда Красная Армия выбила немцев с этих земель.
Герб «Погоня». Из гербовника Э. Комина, 1575 г.
Князь Миндовг и его преемники
Батыево нашествие выходит за рамки нашего повествования. Отметим в связи с ним лишь два обстоятельства. Во-первых, разгром татарами в 1237–1242 гг. ряда восточных славянских княжеств – Рязанского, Владимиро-Суздальского, Переяславского, Черниговского, Киевского. Затем татары прошли через южную Польшу, Чехию и Венгрию, вышли к Адриатическому морю.
На завоеванных землях хан Батый в 1240–1242 гг. создал огромное военно-феодальное государство, известное как «Золотая Орда». Напомним, что в него входили территории южных степей от Дуная до Волги, Крым, все среднее и нижнее Поволжье, Северный Кавказ, Западная Сибирь, значительная часть Средней Азии. Золотая Орда существовала до 1433 года.
