«Космос, только бы не зайти слишком далеко, — подумал я со знакомым ощущением стылой тоски в груди, — Это будет слишком и для него и для меня. И это убьет нас обоих.»

«А ведь ты смог бы, пожалуй, — сказал голос внутри меня, непривычно холодный и рассудительный, — Люди всегда шли за тобой, в тебе есть то, что влечет их. Дьявольская, трижды проклятая черта всех ван-Вортов. Ты уже приблизил его, ты можешь и большее. Вопрос в том, сможешь ли ты остановиться. Не он, ты.»

— Мне и не надо на палубу!

— Кажется, придумал. Я про одежду. Жди здесь.

Котенок, нахмурившись, остался сидеть на кухне, а я спустился на первый уровень, туда, где зажатые со всех сторон приборами и коробками со старым хламом, которого всегда хватало на маяке, стояли два шкафа. Я открыл их, обнажая потускневшие от времени кружева, змеиные узкие корсеты и лоскуты разноцветной ткани. Пахло здесь, как всегда в шкафу, который давно не открывали, затхло, но запах этот был даже приятен. Запах времени. Чтобы найти необходимое, мне пришлось основательно покопаться в шкафу. Я перебирал бесчисленные предметы женского туалета, принадлежащие женщине, которая никогда уже сюда не вернется, ища то, что может подойти.

Несмотря на то, что с женщинами я прожил более чем достаточно, я никогда не мог и представить, насколько может быть богат их арсенал. Какие-то юбки с непонятными и немыслимыми разрезами, которые невозможно было представить на герханской даме, атласные прохладные блузы с подбитыми плечами, хищные корсеты со множеством непонятных мне ремней и шнуровок. Я перебирал все это, чувствуя легкий аромат духов, все еще не выветрившийся из шкафа и ощущал себя неловко. Раньше мне никогда не доводилось копаться в чужих гардеробах, тем более женских, но раньше я вообще часто поступал так, как не поступил бы сейчас. Всему свое время, граф.

— Сколько тут бесполезных тряпок… — бормотал я, потроша недра шкафа, — Ну и зачем, скажите на милость, это все здесь?

Может, на женском теле все это действительно смотрелось замечательно, я согласен был в это поверить, но само по себе все это выглядело как старые, сброшенные змеей кожи, омертвевшие и бесполезные. Наконец я нашел что-то более или менее подходящее — узкие кожаные штаны с широкими ремнями на поясе и у щиколоток. Жена полковника была невысока, как и все таури, я прикинул, что если она и была выше Котенка, то совсем немного. Конечно, на мужские штаны это не походило, но в то же время смотрелось настолько нейтрально, насколько это возможно.

«Очень сексуально», — ехидно одобрил Линус-два.

С остальным получилось все еще быстрее, чем я думал. Почти сразу нашлась зеленая шелковая рубашка с рукавами до локтя и высоким воротником. Ее покрой сразу выдавал пол ее обладателя, да и на груди, глазом видно, оставлено куда больше места, чем требуется мужчине.

«Если будет упрямиться, одену на него это, — злорадно подумал я, откладывая платье с огромным вырезом на спине и длинной узкой юбкой, — Впрочем, у него инфаркт приключится, не стоит».

Из обуви я довольно быстро подыскал пару черных тяжелых ботинок на высокой платформе и с тугой шнуровкой. Такой фасон был в моде лет десять назад, да и сейчас они смотрелись не очень женственно. Этого я и добивался. Закрыв шкаф, я вернулся на кухню с добычей в руках.

Котенок сразу с подозрением уставился на одежду. Как зверек, увидевший что-то новое и несомненно опасное.

— Это тебе, — сказал я, — Выглядит, может, не очень, но это лучше, чем ходить голышом или в мокрой рубахе.

Я положил штаны и рубашку на стул, Котенок пристально впился в вещи взглядом.

— Я не одену это, — процедил он сквозь зубы, поднимаясь и пятясь.

— Почему?

— Это женское. Женщины носят это.

— Не вижу особой разницы, — покривил душой я, — Обычные штаны, обувь… В них нет ничего женского. Ты же носишь штаны?

— Это женские штаны, — глухо сказал Котенок, глядя на меня с ненавистью и начиная неудержимо краснеть.

— Ну и что?

— То! Я не одену это.

— Это просто одежда, понимаешь? Одежда! Какая разница, для кого она была сшита? Уверен, ее хозяйка все это даже ни разу не одевала. Смотри, крепкий материал, пару недель выдержит… Ну какая она женская? Обычные штаны…

Котенок фыркнул и отвернулся. Врядли от нежелания созерцать меня, скорее — для того чтобы скрыть свой пунцовый румянец. «Космос, — подумал я в который раз, — До чего же эти варвары упрямые и наивные в некоторых вещах, уму непостижимо.»

— Это просто предмет туалета, — сказал я, пытаясь придать голосу убедительность, — Она служит для того чтобы телу было удобно. Раньше мы вообще ходили в звериных шкурах, у всех одинаковых, и что?.. Ну да, это женское. Что с того? Женщины что, не люди? Почему их одежда не может подойти тебе?

— Сволочь! Я не женщина! — Котенок попытался выскочить из кухни, но я стоял у двери и успел схватить его за предплечье. Он мгновенно развернулся и выбросил вперед руку, целясь мне в лицо. Я мог бы просто отдернуть в сторону голову чтобы рука врезалась в дверную коробку, но пожалел его пальцы, просто перехватил у запястья. Котенок сдавленно выдохнул и собирался уже поднять вторую руку, когда я с силой положил ладонь на его плечо, — Пусти, сволочь!

— Так, тихо, — я немного встряхнул его, — Может я и сволочь, так считаешь не ты один, но у меня есть одна не очень приятная черта — фамильное упрямство.

— Пусти!..

— Я от тебя не отстану, — я улыбнулся, — Мне не надо чтобы ты простудился и зачах тут. Ты про акклиматизацию слышал? Здесь другой климат, другие микроорганизмы, здесь все, черт возьми, другое! Нельзя перелететь на другую планету и расхаживать полуголым, как будто просто перешел в другую комнату. Даже я не хожу тут раздетым! Прояви мудрость, пойми, что я делаю это не из-за того, что хочу тебя унизить или насмехаюсь, нет, я просто беспокоюсь о тебе. Понимаешь? О тебе, деревянная твоя голова! Поверь, — я сел против него на корточки, свел вместе его руки, — Я никогда не причиню тебе вреда. Что бы ты не слышал о Герхане, мы привыкли уважать любую жизнь. Принципы, культуру, веру, традиции, все… Может, нас именно поэтому считают гордецами, что мы ценим то, что некоторые привыкли считать пустым звуком. Я не знаю, какие на вашей планете правила чести, обычаи, но я уважаю их. И меньше всего хотел бы тебя обидеть. Я сейчас предельно честен, Котенок. У вас женская одежда — это табу для мужчины? Ну, запрет?.. Может, что-то религиозное?

— Н-нет… — с усилием сказал Котенок, все еще пытаясь вырвать свои руки.

— Хорошо. Тогда может ты все-таки оденешься? Пожалуйста. Не позволяй гордости вести себя, это не тот проводник, который найдет нужную дорогу…

— Не одену! — огрызнулся он, — Пусти!.. Не хочу! Я не женщина.

— А чтоб тебя… Ты не станешь женщиной оттого, что оденешь это! Дьявол, это просто одежда!

— Нет!

— Ты стесняешься меня? Малыш, я герханец. Может, ваши представления о нас и преувеличены на пару порядков, но поверь, я видел многое такое, что тебе с твоим варварским воображением и не снилось. Уж кого-кого, а меня ты этим точно не смутишь.

— Я не одену женскую одежду! Никогда.

— Ты упрямее меня, — признал я, — Ты не Котенок, ты упрямый маленький осленок…

— Мне все равно!

— Ты можешь это сделать для меня? Не для себя, если тебе наплевать на свою жизнь — что ж, это твое право. Для меня.

Можешь?

— Имперское дерьмо.

— Ясно. Ну что ж, иди.

Я отпустил его руки, от неожиданности он едва не упал, но сумел сохранить равновесие. Координация движений и ловкость у него были на зависть рыси. Он тут же отскочил, выставив вперед когти, напряженный, собранный, готовый к прыжку. Я сел на стул, с которого встал пять минут назад, нарочито медленно налил себе воды в стакан.

— Иди. Ты не хочешь одеваться? Иди. Я не собираюсь тебя заставлять силой.

Он попятился, точно ожидая, что я вскочу и брошусь за ним следом. Потом повернулся и пошел в свою комнату, бросая на меня быстрые взгляды из-за плеча.