Развеваются красные ленты над тем знаменем, что ходило в атаку под Железницей, и не видно за ними двуглавого орла.
Это барышни все обожают…
Гремит оркестр и уходит вдаль, оставляя полосу жуткой пустоты.
Саблин взял перо и, отыскав место для подписи на прошении, занёс руку, чтобы расчеркнуться «А. Саблин», и остановился.
«Это барышни все обожают», — настойчиво и вкрадчиво пропел уже за деревней корнет казачьего оркестра.
Встал образ Ермолова. Показались большие лучистые глаза на бледном лице, глаза мученика.
Властно, могуче, страшным стоном прозвучал в душе крик певицы над затихшим залом:
Расправишь могучие крылья свои
И снова ты вдаль полетишь.
А как же они-то? Офицеры?.. Те, кто, как Христос, взяли крест свой и пошли на Голгофу? Ужели он бросит крест и уйдёт в сторону? Ужели не разделит он с ними и муки сердца, и, если нужно, все ужасы таинственной Еремеевской ночи!
Саблин бросил перо и порывистым движением разорвал прошение об отставке.
1919 – 1920 гг.
