— Задача выманить шведов на укрепленную позицию! — так обрисовал план боя Петр. — Отправить к Карлу перебежчика. Пусть короля тем разозлит, что де мы будем атаковать его 29 июля, в день моих тезоименин.

Напрасно генералы всем хором уговаривали короля отказаться от сражения. Но Карл был непреклонен:

— Даже если Господь пошлет мне одного из своих ангелов, чтоб вразумить меня следовать вашим советам, я не буду Его слушать. — Отвечал он с вечной усмешкой. Мы атакуем сегодня ночью.

Наступало 27 июля 1709 года. День Полтавы. Поздно вечером к русским перебежал солдат. При допросе он показал, что шведы получили приказ начинать сегодня ночью.

— Поднимать полки! — приказал Петр. Позиции занимали спокойно, без суеты. Когда все выстроились, перед драгунами проехал сам царь.

Андрей Сафонов стоял со своим полком за вторым редутом на правом фланге. Он видел, как Петр, приподнялся в стременах, он услышал его голос:

— Вы видели сами, как дерзкие неприятели храмы наши Божьи оскверняли, попирали ногами святыни, коих и зреть недостойны, ругали обряды наши святые, смеялись над верой истинной. Кичливый их король расписал своему войску квартиры в Москве, генерала своего Шпера пожаловал в губернаторы, а Отечество наше разделил на малые княжества. Он хочет ввести еретичекую веру и истребить нас. Оставим ли такие ругательства и презрение без отмщения? — Сафонов вмете о всеми драгунами вытягивал шею, стараясь лучше рассмотреть Петра. Услышав его последние слова, все возмущенно загудели.

— Да не будет этого! — выкрикнул Петр, гарцуя на прекрасном жеребце.

— Арабский, — с видом знатока отозвался МакКорин, не сводя восхищенных глаз ни с царя, ни с его лошади.

— Их король прозорливый — продолжил Петр, — не постыдился позвать себе в сикурс извечного врага нашего крымского хана, а также подлого изменщика Мазепу с его воровскими казаками. Но его расчеты не удались. Войска шведские изнурены и потеряли веру в себя. Остается — заключил он, — довершить вам победу над ними. Порадейте же! Вера, Церковь и Отечество от вас этого требуют. — и царь поскакал мимо строя драгун, сопровождаемый одобрительным гулом.

Уже поздно ночью, в полной темноте, короля пронесли через шведский компанент. С высоты носилок, он говорил солдатам:

— Враг опасен и жесток. Будьте же и вы беспощадны, мои славные шведы. Сегодня мы должны забыть о жалости к побежденным. Знаю, у вас нет хлеба. Но обещаю, мы сегодня хорошо пообедаем в русском лагере.

В два часа ночи шведы двинулись от своего лагеря в боевом порядке. Четыре пехотных колонны, за ними кавалерия в шести, забирая вправо, начали огибать Яловецкий лес. Завидев русские редуты шведы ускорили шаг и почти бегом устремились вперед держа равнение в колоннах. Светало.

— Начинайте, Росс — скомандовал Карл, которого везли на специальных носилках, закрепленных между двух лошадей.

Удар шведского правого фланга был страшен. Два редута оказались взятыми молниеносно. Однако потери были ощутимыми, нужна была передышка, и перед третьим редутом шведская пехота остановилась.

— Реншельд, кавалерию вперед! — Карл приподнялся в носилках и жадно всматривался в битву.

Вперед пошла лучшая конница Европы, взрывая землю копытами, взметая клочья дерна и песок. Как писал очевидец, шведы «с фурией» ринулись вперед. Вступила на рысях в дело и русская кавалерия. В пыли и в ржанье лошадей рассыпался тусклый блеск палашей. Все перемешалось. Рубились насмерть. Хрипели и давили друг друга лошадьми.

Отхлынула шведская конница не в силах выдержать напор драгунских полков.

— Кавалерия отошла, мой король. Им не удалось сокрушить русских. — доложился Реншельд.

— Помогите же им пехотой, черт возьми! — неистовал Карл.

Снова двинулась вперед инфантерия. Несколько мощных залпов расстроили ряды драгун. И Петр приказал отступить. Драгунские эскадроны отошли за холмы и встали у Семеновки.

— Росс, Шлиппенбах, возьмите снова эти два чертовых редута.

Правая колонна шведов вместе с генералом Россом бросились штурмовать левофланговые редуты. Сюда был переброшен Меньшиков с пятью батальонами пехоты и пять драгунских полков. И…Росс оказался отрезан от основной армии. Его загнали в болота Ялонецкого леса. Напрасно генерал пытался образовать оборону, чуть зацепиться за опушку — его штыками выбивают, чуть укрепятся на холме — кавалерия сгоняет. Часть шведских батальонов, завязнув в трясине, положила оружие. Сдались и Шлиппенбах с Роос. Еще кому-то удалось пробраться по кочкам и бежать к осадным траншеям Полтавы.

Но Карл не видел, что произошло с Россом. Он вскричал: Вперед! — и заставил нести себя в войска. Шведы вышли из-за линии русских редутов. Взошло солнце.

— Ого! — восторженно отозвался Петр, — я вижу ни одно ядро наших пушек не пропадет даром. Пали, ребята! — И огонь открыли все 72 русские пушки. И с фронта и с фланга с тех самых дополнительных редутов. Случалось, что ядро, ворвавшись в строй, калечило насмерть десяток, а то и два шведов.

— Тратьте ядра без скупости! Копить не будем — бешено хохотал Петр, упиваясь страшной картиной.

Шведы дрогнули и побежали в лощину перед Будищинским лесов. Над полем битвы вдруг наступило затишье. Не может человек быть столько времени в аду. Надо хоть кровь стереть.

— Что происходит, Реншельд? — Карл крутился в носилках, тщась рассмотреть картину боя. Все поле закрывал густой дым. Наконец, он стал рассеиваться и Карл увидел … собственную отступившую пехоту.

— Туда! Начнем сначала. — указал король на Будищинский лес. Послушные драбанты личного конвоя повезли Карла к войскам. Полки приводили в порядок свои потрепанные шеренги.

— Это я ваш король! — кричал Карл из носилок. — Я не узнаю своих славных шведов! Перед вами варвары, так разорвите их! Я сам поведу вас вперед.

Петр приказал выходить из лагеря и строится. Центр заняла пехота во главе с Шереметьевым. Один батальон в первой линии, другой во второй. Правый фланг — конница Боура, левый — Меньшикова, который закончив преследование шведов в Яловецком лесу, вернулся к армии. Артиллерия встала по всему фронту перед боевым порядком. Царь снова пролетел на своем белом коне и прокричал:

— Воины! Вот и пришел час, который решит судьбу Отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство Петру врученное, за Отечество… Не должна вас также смущать слава неприятеля, яко непобедимого, которой ложь вы сами своими победами над ним доказывали… А о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе благосостояния вашего!

И снова две армии кинулись вновь друг на друга, чтобы в жестоком и беспощадном бою решить исход не только сражения, но и всей войны. Артиллерия русских открыла огонь сперва ядрами, затем, подпустив шведов на тридцать саженей, в упор ударила картечь, сметая целые шеренги. Были убиты обе лошади, носившие короля.

— Коня! — вскричал Карл и, превозмогая боль, поднялся в седло. — Вперед!

Присутствие короля на правом фланге сделало свою дело. Они прорвали и откинули первую русскую линию. Был смят и отброшен батальона Новгородского полка. Петр помчался немедленно туда и сам повел вперед второй батальон новгородцев:

— Робята! Валяй за мной! Пошли с Богом! — склонив штыки, новгородцы стали с лязгом разбрасывать шведов. — Быстрей робяты! Дави их! — неистовал Петр.

Пуля пробила царю шляпу, еще одна попала в седло, а третья ударил о крест с мощами афонскими, хранимый Петром на груди. — Бей, а после стой крепко! Кто с места двинется, тому сам башку оторву!

Накатилась волна шведов, отхлынула окровавленная, пошла снова вперед, откатилась.

— Шведы, вперед! — ревел обезумевший Карл. Но уже начиналась агония. Разбегались все. Карлу захотелось плакать. Он смотрел невидящим взором, как разваливалась армия. Его армия, превратившаяся в какие-то окровавленные ошметки. Кавалерия еле передвигала ноги, мотая окровавленными гривами, лошади уносили всадников прочь. Людской поток бурлил вокруг короля, как весенний водоворот. Карл даже не заметил, как пуля сорвала с него шляпу. Кто-то вокруг суетился, хватал за поводья. Прилетело русское ядро и ударило в грудь коню. Падающего короля подхватили на руки и посадили на другую лошадь.