– Хочешь, чтобы завтра у тебя разрывались от боли икры? – Давиде пытается выровнять дыхание и делает глубокий вдох. – Послушай, что я говорю: после трех таких спусков и подъемов, какие мы только что пробежали, растяжка не помешает.

– Ну ладно, – сдается Линда, хотя чувствует такой прилив энергии, что пробежала бы еще пару километров.

Они пробегают проселочную дорогу и останавливаются на опушке.

Теперь уже и она дышит прерывисто, хотя и пытается показать Давиде, что еще в норме, но ноги устали. Они расслабляют мышцы, делая прыжки на месте. Давиде слегка расставляет ноги и начинает отжиматься. Затем Линда приступает к растяжке, наклоняясь вперед до тех пор, пока не дотягивается до лодыжек. Она сознательно провоцирует его, хотя и не знает его реакции, но видит, что он не отводит глаз от ее груди, такой упругой, высокой… Почти четвертый размер, который не поддается никаким законам гравитации.

– Теперь парочка упражнений, – наконец говорит Давиде, с трудом отрывая взгляд от ее аппетитной груди.

Он берет себя за правую лодыжку и тянет ногу как можно выше. Линда повторяет за ним, но она рассеяна… ее мысли направлены на соблазнение. Они вместе повторяют упражнение для левой ноги, затем Давиде предлагает ей сесть на мягкую траву.

Они сидят напротив друг друга, как в зеркальном отражении. Линда разводит ноги вслед за Давиде, высоко поднимает руки, вытягивает их по диагонали в направлении правой ноги, потом в центр, потом в сторону левой ноги. Потом последовательность повторяется, и их руки соприкасаются.

И в тот момент, когда она хлопает себя по пяткам, их тела притягиваются.

Она улыбается, а потом со всей силой бьет его кулаком в живот.

Давиде издает что-то вроде животного рычания, чувствует, как воздух выходит из легких, и сгибается пополам.

Пытаясь восстановить дыхание, он растерянно смотрит на нее.

– Ты с ума сошла? Мне же больно!

– Да ладно? – удивляется Линда. – Ты что, такой слабак?

– Ну да, размечталась… так я тебе и сдался! – отвечает Давиде, гордо выпрямляясь, и лицо его принимает обычное выражение.

Через пару секунд они уже улыбаются.

– Неплохо у тебя получилось… – не успел он договорить, как она резко хватает его за руку и увлекает к густым деревьям.

Линда порывисто обнимает его за плечи и целует в губы.

Давиде отвечает на поцелуй, раздвигая ее зубы языком и срывая резинку с ее волос: светлая грива падает ему на глаза, в беспорядке струится по плечам.

Линда увлекает Давиде на землю, на ковер из травы и листьев, лбы стиснуты, ее волосы упали на его лицо, губы слились в поцелуе, языки страстно сплелись.

Она горячо, нетерпеливо изгибается, прижимается к нему всем телом, не давая двигаться.

Давиде пытается поднять голову и заглянуть ей в глаза, но она с силой запрокидывает ее, прижимая к траве. Он реагирует на ее натиск, они переворачиваются, и Давиде оказывается сверху. Она смотрит на него: зрачки расширены, рот приоткрыт, щеки горят. Его нога меж ее ног, возбужденное лицо выдает его беспокойство. «До ближайших домов далеко, – думает он, – и все же они на открытом участке, в разгар воскресного утра, кто-нибудь может их увидеть». Но Линда больше не может ждать, он нужен ей прямо сейчас; ловким движением, будто исполняя какой-то боевой прием, она снова берет над ним верх и прижимается со всей силой.

Она целует его в губы и шею, потом, проводя языком по уху, слегка покусывает мочку. Она стягивает с Давиде майку, развязывает шорты и просовывает руку внутрь.

– Погоди-ка, – говорит он, пытаясь ее остановить, но их тела так близки, что она не желает его слушать, а он бьется, как зверь, загнанный в ловушку.

– Да подожди ты, черт! – Давиде хватает ее за запястье.

Линда останавливается, поднимает голову в недоумении.

– Что такое?

– Ничего, – отстраняясь, отвечает Давиде, опирается на локти и подозрительно оглядывается.

– Ты не хочешь? – спрашивает она, вытаскивая руку из его шорт.

– Хочу, просто…

Он снова озирается, как будто они находятся на вражеской территории, куда вот-вот нагрянут вооруженные войска.

– Прямо так, у всех на виду? А вдруг кто-нибудь придет?

Линда медленно качает головой, ее взгляд гаснет.

– Ну, как хочешь, – говорит она шепотом с напускным равнодушием, вынимая из волос сухую травинку. – Мне все равно.

Она встает, отряхиваясь. Уж она-то знает: иногда надо ослабить хватку. Линда делает вид, что собирается уходить, и Давиде реагирует так, как прописано в учебнике.

– Ну уж нет, Линда, – говорит он, хватая ее за запястья. – Зато мне не все равно.

Он прижимается к ней и горячо целует, его язык завладел ее ртом. Давиде опрокидывает ее на землю и охватывает бедра. Гладит рукой ее волосы, шею, спускается до груди и одним движением срывает с нее шорты и трусики.

Давиде смотрит на Линду, вдыхает аромат ее тела, его дыхание так близко, что движения и чувства сливаются, как магма. Теперь уже она пытается оказать сопротивление, но это всего лишь игра. Все, что ему остается, – это занять место между ее гладкими и крепкими бедрами и погрузиться в их влажное тепло.

Все сомнения, мешавшие ему еще несколько секунд назад, растворились в бурной реке, которая увлекает их, унося все мысли и не давая дышать.

Он чувствует себя первобытным человеком в этом взрыве инстинктов и чувств.

Давиде освобождается от одежды и вытягивается между ног Линды, пронзая эластичную перегородку ее женственности с одержимостью и напором, которые не в силах больше сдерживать.

Она прижимается к нему и ритмично движется вверх и вниз все с нарастающей скоростью, ощущая его в себе. Она хотела бы, чтобы это продолжалось вечность, но наконец эта плотина прорывается, и из самых глубин неконтролируемым потоком вырывается вздох, она вся содрогается, бедра ее сокращаются в судорогах, и они вместе кончают.

Два тела слились в одно: все смешалось – крики, стоны, соки, излившиеся на землю под деревья, и кажется, будто бы само небо черпает из этого энергию.

– Вот видишь, никто не пришел, – Линда заговорщицки смотрит на него, приподнимая голову.

Давиде понемногу приходит в себя и мечтательно смотрит на нее.

– Я бы не остановился, даже если бы пришел сам Господь Бог.

Линда смеется, потом смотрит на свою правую икру, мышца побаливает.

– Вот черт! – вскрикивает она.

– Что такое?

Линда приподнимает ногу.

– Кажется, жучок какой-то укусил, – спокойно говорит она.

Давиде смотрит на покраснение.

– Пойдем, нужно сразу же что-нибудь приложить.

Он уже собирается встать, но Линда его останавливает.

– Не волнуйся, я привыкла к насекомым.

Она целует его в губы, сжимая все еще твердый член.

Линда готова повторить, и он тоже. Для обоих – никаких обязательств: они отлично знают, что следующего раза не будет, их отношения закончатся на этом поле, все останется здесь, меж этих деревьев. Они не влюблены, и никто не причинит другому боль.

Линда выходит из душа, снимает халат с плеч статуи богини Венеры Кановы из черной смолы, которую она нашла год назад на юге Венето и поставила рядом с умывальником. С тех пор этот предмет стал ее вешалкой.

Она делает глубокий вдох, чувствует, как наполняются легкие, сердце бьется спокойнее.

Комната наполнена густым паром, в котором витают ароматы гималайских эфирных масел – ее лекарства от любых болезней. Во всяком случае, пока.

Утро понедельника, Линда проспала. Но она об этом не думает: уже почти девять, а она даже не торопится. Ей нравится собираться на работу размеренно и спокойно. После отличного отдыха вчера – секс с Давиде, аперитив с друзьями, задушевная беседа с дядей Джорджо и часик за приятным чтением – она полна сил и энергии и готова к началу новой недели. В халате нараспашку она садится на махровый коврик и начинает массировать ступни, смазывая их маслянистой мазью, тщательно проходя между пальцами.