Джорджо направляется к рабочему столу и медленно достает из коробки ручку из белого каррарского мрамора.

Лицо Линды озаряется.

– Это для ящика?

Джорджо кивает.

– Ну все, я сейчас расплачусь!

Но вместо этого она смеется, как ребенок.

– Пойдем, выпьем по бокальчику красного, – зовет ее Джорджо. – Через полчаса ящик высохнет… и ты сможешь забрать все домой.

– Спасибо, дядя.

Глаза у Линды блестят. Все-таки день удался.

– Не знаю, что бы я без тебя делала.

И она идет вслед за ним, считая себя самой счастливой племянницей на свете, потому что может разделить с Джорджо свои страсти и увлечения.

Они приходят на кухню, где обеденным столом служит не что иное, как спиленный ствол тысячелетнего дуба.

Джорджо наливает два бокала «Каберне Фран», затем достает выдержанный козий сыр с ароматом орехов и «Траминер» и нарезает ломтиками домашний хлеб.

– Попробуй, – он протягивает ей сыр на кончике ножа.

Разумеется, она не отказывается. Она любопытна и обожает необычные запахи не меньше, чем цвета и формы.

– М‑мм… вкуснятина, – говорит она, смакуя кусочек.

– Это мне Фаусто принес, – говорит Джорджо, и глаза его блестят, когда он произносит это имя.

– Какой Фаусто? Твой друг пианист?

Линда отрезает еще кусочек.

– Да, – отвечает он, улыбаясь. –  Кстати, мы приглашены на его камерный концерт в Ла Фениче.

– Надо же…

Линда приподнимает бровь и отламывает кусок хлеба.

– Вернее, это я приглашен, – поправляется Джорджо, – но мне бы хотелось, чтобы и ты пришла.

– А когда?

– 25 июля. Время еще есть… Но я тебе говорю заранее, у тебя же всегда куча дел.

– Что ж, – Линда знает, что ее дядя не очень охотно говорит на личные темы. – Кажется, у вас все серьезно…

– Не знаю. – В его голосе на мгновение слышится нотка смущения. –  Но он очень много для меня значит.

– Ну ладно, – вздыхает Линда. – Пожалуй, мне пора…

– Как, уже убегаешь?

– Да. Не хотелось бы говорить, но чувство долга зовет меня. Может, еще успею что-нибудь поделать дома.

Джорджо смотрит в окно на припаркованный кабриолет.

– Я отнесу полки и ящики в машину. Ты ведь с ней хорошо обращаешься?

Когда-то красная «Дуетто» принадлежала ему. Тогда Джорджо развлекался с деревенскими девчонками, красуясь перед ними. Только много позже он признался себе, а затем узнали и окружающие, что не женщины сводят его с ума.

– Конечно, дядя, а ты что, сомневался? Для меня она как драгоценность. Я даже мотор усилила!

– Так я и думал, – закатывает глаза Джорджио. – Значит, бесполезно советовать тебе ездить потише…

Линда пожимает плечами, как бы извиняясь, и тут же хохочет, подмигивая ему.

Но стоило Линде приехать домой, как все ее хорошее настроение будто улетучилось: ей не хочется работать в студии (особенно после того, как Бози подложил ей такую свинью). Сейчас она думает только о своей библиотеке. С детским энтузиазмом она выгружает из машины шкафчики и несет их в гостиную. Ей не терпится увидеть все целиком! Она немедленно принимается за дело.

Сначала она вставляет синий ящик в пустую нишу центральной части.

– Отлично.

Затем берет полку и, встав на стул, вставляет его в верхнюю секцию. Рост метр и шестьдесят один сантиметр, возможно, и является преимуществом в постели, но совершенно не помогает в сборке мебели.

– За-ме-ча-тель-но! – торжествующе восклицает она.

Линда спускается со стула и ходит взад-вперед у этого произведения искусства, любуясь то вблизи, то отойдя на несколько шагов, то забравшись на кожаный диван, украшенный капитоне.

Она оглядывает свою новую библиотеку, возбужденно приоткрыв рот.

– Все, как я хотела, – переходит она на шепот, словно испытывая оргазм.

Линда думает – хорошо, что хотя бы с мебелью все вышло так, как было задумано. Жаль, что в жизни не всегда так…

Часы на настенном табло на перекрестке показывают 18.37.

Линда ведет кабриолет, ее волосы развеваются, свежий вечер постепенно становится холодным.

Наконец-то пятница. Один из прекрасных дней конца мая, когда воздух уже пахнет летом. Рабочий день позади.

Но у Линды все еще стоят перед глазами Гримани и суматоха в офисе с появлением новых клиентов. Она ненавидит, когда Бози лебезит перед толстыми кошельками, забыв о достоинстве. А еще противнее, что каждый день в обеденный перерыв к нему приезжает Иванка для того, чтобы подарить пятнадцать минут удовольствия.

Ну ничего, еще чуть-чуть, и все это останется в прошлом…

Линда полна предвкушений, она ведет машину и смеется, переключает коробку передач, правая нога жмет на газ. Не считая пробежек, мало что в жизни дарит ей ощущение свободы, которое она испытывает за рулем автомобиля. Может быть, когда-нибудь ей надоест «Дуетто» – хотя Линда в этом сомневается, – и она купит себе новую машину, где стоит только дотронуться до педали газа, как стрелка спидометра тут же взлетит до ста. Поистине мужская мечта, трудно ожидать такого от этой девушки, взглянув на ее ангельское личико.

«Но с другой стороны, – размышляет Линда, – зачем мне бездушная машина, пахнущая заводом?» Ее кабриолет отлично справляется со своей задачей, и то ощущение, которое он ей дарит, не купишь ни за какие деньги.

Она выезжает на проселочную дорогу, которая бежит меж холмов. Воздух влажный и теплый, пахнет свежестью: после обеда лил дождь как из ведра. Из-за предгорья Альп пробивается слабый луч солнца, и облака становятся все реже.

Как все-таки прекрасна эта земля!

В такие моменты Линде кажется, что она больше нигде не смогла бы жить.

Она сильнее жмет на газ, но, преодолев несколько поворотов, «Альфа» начинает сбавлять скорость, ее трясет от капота до выхлопной трубы.

– Нет! Еще! – пыхтит Линда, пытаясь поддержать мотор, но тщетно. Она понимает, что уже ничего нельзя сделать. Машина продолжает сбавлять ход, затем останавливается и глохнет.

– Вот черт! – Линда с силой, до боли в ладонях, ударяет по рулю. Не в первый раз ее машина ломается. – И что же, черт возьми, с ней на этот раз?

Она отстегивает ремень безопасности и до предела отодвигает сиденье. Пару раз жмет на педаль сцепления и яростно пытается включить зажигание, но все напрасно.

Никакой реакции, машина не подает признаков жизни.

– Черт, черт, черт! – ругается она.

«Не мог же закончиться бензин, я недавно заправлялась, – размышляет она. – Может, все дело в приводе? Вытекло масло или сел аккумулятор?», – продолжает строить предположения Линда. Ее недавняя беспечность сменилась нервным напряжением, от которого у нее заболел желудок. Целый день ругалась с рабочими в мансарде Гримани, и теперь не хватало еще одной неприятности для отличного завершения недели! Вот уж точно: если день сразу не задался, потом неприятности следуют одна за другой. Но Линда не из тех, кто легко сдается. Она вынимает ключ зажигания, выходит из машины, открывает капот и разбирается с двигателем. Не то чтобы она большой эксперт, но кое-чему ее научил Алессио Каллигарис, продавец подержанных «Ауди», с которым пару лет назад она провела несколько ночей.

Что, если ослабить два болта, которые стягивают клеммы аккумулятора, а затем снова закрутить их? Обычно это работает.

– Давай же, не бросай меня… поехали! – почти умоляюще обращается Линда к своей «Дуэтто» и возвращается в машину, чтобы попробовать завести двигатель. Безрезультатно.

На этот раз прием Алессио не срабатывает. Ключ вращается впустую.

– Черт побери! – выкрикивает она, уже не сдерживаясь.

Но все еще не сдается. Линда снимает свою кожаную курточку – когда она нервничает, ей становится жарко – и бросает ее на пассажирское кресло. Резко открывает дверцу, захлопывает ее и снова направляется к двигателю. Затем кладет руки на резиновый кожух.

– Только попробуй не послушаться меня – как врежу! – обращается она к машине, как к человеку. Линда перебирает провода, как четки, словно хочет призвать удачу. На этот раз, похоже, дело плохо, и Линда понимает, что в одиночку ей не справиться. Она пинает колесо, прислоняется к дверце, опускает руки и шумно выдыхает. Капот поднят, мотор не заводится. Она смотрит на свои кеды и, поведя плечами от холода, старается натянуть до колен свое маленькое синее платье без рукавов.