— Послушай, — сказала она, продолжая нащупывать шпильки, — может быть, пока я буду принимать душ, ты сваришь кофе и поджаришь яичницу; а потом ты отправишься в душ, а я тем временем накрою на стол… В чем дело? — Она взглянула на себя — босоногую, в одном лишь бюстгальтере и трусиках — и нетерпеливо отмахнулась: — Ну, что уставился? Ты и так уже занимался со мной любовью целых два раза! Да, у меня есть тело. Какая невидаль!

— А мне-то что? — усмехнулся я. — Ладно уж, катись в свой паршивый душ.

— Радость моя…, - заговорила было она, но тут в дверь позвонили. И она снова взглянула на свой наряд, если это, конечно, можно было так назвать, а затем на дверь. — Черт возьми. Открой дверь, ладно?

Я подождал, когда она скроется в спальне и закроет дверь. Затем подошел к двери парадного хода и открыл её. На пороге стоял парень в новеньком рабочем комбинезоне и кепке с эмблемой какой-то коммунальной службы. В руках он держал обычный планшет с закрепленным на нем блокнотом. Он что-то невнятно сказал, и открыл свой блокнот, собираясь что-то мне показать. Но только я сделал шаг вперед, как его напарник, которого я поначалу не заметил, зашел ко мне слева и огрел по голове чем-то тяжелым.

Ну да, конечно, получилось все как-то до смешного примитивно, и если бы я сам увидел подобную сцену по телевизору, то наверняка выключил бы «ящик», отпустив при этом замечания по поводу необдуманных действий предположительно опытного и прозорливого частного детектива, столь глупо попавшегося на удочку своих противников. В свое же оправдание я могу сказать лишь то, что две предыдущие ночи я провел без сна, и минувшая ночь выдалась особенно тяжкой; так что я был не в лучшей форме. Разумеется, в критические моменты редко кому удается её сохранить. В отличие от спорсменов-олимпийцев, у нас нет возможности проводить регулярные тренировки, целью которых является постоянное совершенствование мастерства, чему в немалой степени способствует также здоровая пища и полноценный отдых. Так что форму поддерживать нам приходится за счет употребления внутрь бензедрина и крепких спертных напитков, если возникает такая необходимость — а она обычно возникает.

Но как бы там ни было, они застали меня совершенно врасплох, чего с человеком моей профессии никогда не должно случаться. Я был уверен, что довольно точно просчитал действия своих оппонентов; но, видимо, просчитался. Не стану отрицать и тот факт, что направляясь к двери, я думал не столько о том, кто может оказаться за ней, сколько о полураздетой девице в соседней комнате, и это также в какой-то мере может служить объяснением моей беспечности.

Тот, что огрел меня по голове, видимо, был мастером своего дела. Его удар был точно расчитан — не сильнее, чем необходимо, но и не легче. Я упал. Тот, что был в комбинезоне поддержал меня, не давая разбить лицо о каменные ступеьки крыльца. Вообще-то, сознание я не потерял, вернее, все-таки потерял, но не совсем; я заметил, как второй человек убрал орудие нападения — полицейскую дубинку, так, наверное, описал бы эту штуку Грецог Логан, но почему именно его образ пришел мне на ум в тот момент, я так и не мог объяснить. Затем два незванных визитера втащили меня в дом и уложили на стоявший поблизости диван. Я довольно отчетливо видел, как это происходило, хотя глаза мои были закрыты. Ощущение было такое, какбудто я наблюдал за ними откуда-то сверху и со стороны, заглядывая в окошко игрушечного кукольного домика, в котором была и крошечная кукольная гостиная, где суетились крошечные живые фигурки, не обращая на меня ни малейшего внимания.

— На кой черт ты так сильно лупанул его по башке? — спросил один голос. — А что если ты его замочил…

— Я убиваю лишь тогда, когда мне за это платят, — отозвался второй голос. — А что мне было делать? Снимать показания этого идиотского газового счетчика? Но какого черта здесь делает этот мужик? — Голос был совершенно незнакомый, я никогда его раньше не слышал. И теперь он раздраженно продолжал говорить: — Тут должна быть только девка и собака. Присмотри за шавкой, пока я тут не огляжусь; и за этим лохом тоже, на тот случай, если он вдруг начнет…

Но тут раздался третий голос:

— Мэт, кто это был?

Нужно было что-то предпринять, и уже во второй раз за этот день я не мог сделать того, что должен. На этот раз я даже не понимал, что происходит. Единственное, что я знал наверняка, так это, что все это очень серьезно, и если я буду по-прежнему бездействовать, то случится что-то ужасное, но, как назло, у меня не было сил даже пошевелиться. Где-то совсем рядом скрипнула открываемая дверь.

— Мэт, я… — Ее голос резко изменился. — Кто, черт возьми, вы такие? Что вы здесь делаете?

Затем дверь с грохотом захлопнулась. Торопливые шаги направились в её сторону, и в следующий момент, прежде, чем девушка успела запереть её, дверь распахнулась от резкого удара плечом. В соседней комнате началась какая-то возня, и мужской голос позвал:

— Лу, ради Бога, иди сюда и забери пистолет у этой маленькой стервы, пока она… Ой! Ах ты, сучка…

Вслед за этим послышался звук удара и сдавленный девичий вскрик. Второй визитер поспешил на помощь напарнику, оставив меня одного, но это одиночество было обманчиво. В комнате объявился ещё кто-то неведомый. Это существо было похоже на чудище из детских кошмаров, когда что-то огромное и темное вдруг начинает шевелиться в углу, растет, стремительно увеличиваясь в размерах, заполняя собой всю комнату, и ты знаешь заранее, что если оно хотя бы прикоснется к тебе, то тебе конец. Так же было и на этот раз. Сначала оно было неподвижно, а затем пришло в движение, и я хотел закричать, чтобы предупредить их о надвигающейся опасности. Ведь в конце концов, все их вина заключалась в том, что они были такими же людьми, как и я. Но говорить я не мог.

Чудище бесшумно проплыло по гостиной, направляясь к двери спальни, и вскоре начался настоящий кошмар, сопровождаемый душераздирающими воплями, которые, как мне казалось, доносились из самой преисподней. А ведь там была девчонка, и я должен был спасти её. Мои отчаянные попытки встать и броситься ей на помощь привели к тому, что в конце концов я все-таки свалился с дивана и окончательно потерял сознание.

— Мэт! Мэт, миленький, очнись, ну пожалуйста!

Мое сознание вернулось ко мне как будто откуда-то издалека, и я открыл глаза. Поначалу передо мной возникло сразу два её изображения, но затем они слились в одно, и перед моими глазами возникла совершенно дикая картина. В том смысле, что она была похожа на маляра, с ног до головы перепачканного в краске, но только это была не краска. Это зрелище заставило меня порывисто подняться и сесть на полу, хотя голова моя при этом раскалывалась от боли.

— Мойра! — охнул я. — Детка…

— Ради Бога, только не начинай истерику! Это просто немножко крови. И она… она не моя. Со мной все в порядке.

Приглядевшись к ней повнимательнее, я понял, что она, похоже, и в самом деле не ранена, хоть вид у неё был, как у индейца в боевой раскраске, собравшегося выйти на тропу войны. Стены поплыли у меня перед глазами, и комната начала плавно кружиться, словно карусель. Я покачнулся, и она вцепилась мне в плечо.

— Пожалуйста, любимый! — умоляла она. — Пожалуйста, постарайся! Ты же можешь!

— Что я могу?

— Ты должен пойти со мной! Он там. Он… — Ее голос дрогнул. — Он ранен. Это очень серьезно! Ты должен посмотреть, может быть можно ещё что-нибудь… что-нибудь сделать. Ради Бога, милый, ты уж постарайся подняться!

Я попробовал встать. И мне это удалось. С её помощью я тяжело заковылял через всю гостиную в сторону двери спальню. И затем разум мой внезапно просветлел. У меня даже голова перестала болеть, или, возможно, она все-таки болела, но я уже не обращал на это никакого внимания.

Тот из лже-газовщиков, что лежал ближе к двери, пытался защититься от чудища рукой. Оно же, со своей стороны, наспех отхватило ему руку пониже локтя — по крайней мере, так мне тогда показалось — после чего вцепилось в горло. И уж там неведомое существо потрудилось на славу. Его напарник, очевидно, попробовал пустить в ход пистолет. Но чудище из ночного кошмара не стало размениваться на такие мелочи, как рука или ствол, вцепившись прямиком в шею и одним махом перекусив её, словно это был и не человек, а обыкновенный кролик. Неестественный угол наклона головы свидетельствовал о том, что несколько позвонков могли быть повреждены или же и вовсе сломаны. К тому же это уже не было принципиально важно, ибо голову и плечи жертвы уже практически ничего не связывало.