– Я… Ничего… Он просто…

Пальцы вновь сомкнулись. Магистр навис над ней.

– Что? Что он взял взамен? – выплевывал он слова ей в лицо. – Он взял тебя? Он отымел тебя, потаскуха?! Говори!

– Нет… – На ее синих глазищах, словно крошечные алмазы, заискрились слезы. – Нет, нет!

– Тогда что?

– Он просто…

– Что?

– Слова…

– Что?!

– Я должна была повторить за ним слова!

– Ты… Ты продала ему свою душу?.. Ты продала ему свою душу?!

– Нет!

– Душу?!

– Нет! Нет! Там было другое… Я просто… Он сказал…

Пальцы сомкнулись. На этот раз куда сильнее.

– Конечно, другое… – Гримаса перекосила лицо магистра. – Слуги дьявола знают, как пеленать в словах… – Он стиснул зубы и не то тих зарычал, не то застонал. – Зачем, женщина? Зачем ты предала своего бога?

– Я…

– Твой бог не давал тебе теплых стен зимой, не давал прохладного ветра летом?

– Я…

– Не давал?!

– Давал…

– Твой бог не давал тебе еды, сладостей и вин?

– Давал…

– Твой бог заставлял тебя работать? Хоть раз он заставил тебя делать что-то такое, чего тебе не хотелось?

– Нет… Нет…

– Так за что же ты предала своего бога, женщина?!

– Я…

Пальцы стиснулись, лишив ее воздуха. На шее магистра вздулись вены, его лицо кривилось.

Потом гримаса пропала. Осталась лишь холодная сосредоточенность.

– Ну что же, – слова срывались с его губ, как оледенелые камешки в студеную воду, мерно и неумолимо. – Ты сама выбрала свою участь.

Аннушка под его рукой рванулась – попыталась. Пальцы держали ее за горло как клещи. Она пыталась что-то сказать, но ее губы шевелились совершенно беззвучно, лишь угадывалось: «нет, нет…»

– Ножи, – сказал магистр. В его руке уже блестело лезвие. – Ты впустила в сосуд своей души семя дьявола, женщина. Тебе не место среди нас. Хочешь ли ты покаяться перед нами и перед своим богом… в последний раз?

Семь лезвий повисли над ней, серебряных холодных лезвий.

Аннушка затрепыхалась. Рванула руками, ногами, выгнулась. Ее рот беззвучно открывался, шея напряглась – она мотала головой, попыталась приподняться, вырваться из хватки…

– Не хочешь… – констатировал магистр. Поморщился: – Дьявольское семя быстро пускает корни… Как глава хранителей этих земель, я приговариваю тебя к смерти.

Магистр на миг вскинул глаза к небу:

– Именем Анунамэ!

– Именем Анунамэ… Именем Анунамэ… Именем Анунамэ… – дробным эхом откликнулись хранители.

И когда тайное имя Господа семь раз унеслось ввысь, семь холодных лезвий упали вниз.

Ноги скользили по тающему снегу, а ветер бил в лицо и разметал полы плащей. Стаей черных птиц они слетели с косогора.

– Не дайте ему говорить! – крикнул магистр. – Не дайте ему колдовать!

– Не пытайтесь убить! – рявкнул Назар. – Не пытайтесь его убить, пока не свяжите! И кляп! Кляп сразу!

Звон стекла, вынесенная с косяком дверь…

Прежде чем чернокнижник понял, что к чему, веревки уже стянули его по запястьям и лодыжкам, а рот распух от кляпа.

Слишком маленький рот – для такого кляпа.

– Он же…

Назар повернулся к магистру, не решаясь договорить.

Чернокнижник… Какой же это чернокнижник? Щенок щенком, лет четырнадцати от роду, не больше! Разве может быть чернокнижник – таким сопливым молокососом?

– Не бери в голову, храмовник, – сказал магистр. – Личина. Всего лишь личина. Хотел обмануть нас.

Парень затрепыхался, как рыба. Попытался заговорить – но кляп надежно отгородил его от возможности сказать заклятье.

– Мычи, мычи, черный выкормыш… – усмехнулся Назар. – Недолго тебе осталось.

– Как тащить будем, – сказал магистр.

– Может быть, прямо здесь?

– Без последней молитвы?.. – голос магистра стал холоден, как обледенелый нож.

Больше парень не трепыхался.

Ни внизу, в лощине. Ни когда его тащили по косогору. Ни когда ушли дальше, в лес – туда, где Анунамэ был в своей силе.

Воздух окутал тела синеватым налетом. Божественное дыхание щедрого Анунамэ. Стало тепло. На душе стало легче. Уже почти дома. Только…

Парень не трепыхался, даже когда хранители остановились на полянке и бросили его на землю.

Нетрудно понять, для чего. Но он не трепыхался и не мычал в кляп. А в глазах – и от этого мороз по хребту, даже несмотря на теплое дыхание Эминамэ! – и вовсе смешливый огонек.

– Здесь тебе твой поганый язык не поможет, – сказал Назар, чтобы расправиться с робким безмолвием остальных. – Здесь земля нашего бога. А мы хранители этих земель.

Но смешливый огонек не погас. Только еще больше разгорелся, кажется.

Магистр присел на колено и вытянул кляп.

– Ты полон яда, чужак, – сказал магистр, стараясь не смотреть в эти смешливые глаза. – Ты пришел к нам не с добром, и тебе нет места в наших землях. Хочешь ли ты покаяться в грехах и принять прощение бога, прежде чем отправишься в последний путь?

В его руке уже был нож.

Но парень лишь улыбнулся:

– А последнее слово?

Магистр вздохнул, поморщился… Но на него смотрели младшие хранители.

– Говори, чужак. Что ты хочешь сказать перед смертью?

– Перед смертью я бы хотел узнать, за что же меня собираются убить.

Магистр поморщился. Да, чернокнижник решил-таки поиграть в слова.

– Господь наш знает, за что. Это главное.

– Бог-то все знает… Но люди могут ошибаться, верно?

Кто-то их младших хранителей кивнул. Тут же испуганно вскинул глаза на магистра – но кивок-то все заметили…

Магистр поморщился. Придется спорить. Хотя это всего лишь пустая игра в слова. Она нужна лишь слабым духом. Праведники видят правду и без доказательств.

– Ты слуга Неназываемого, – сказал магистр.

– Из чего это следует, хранитель? – улыбка не сходила с губ мальчишки.

– Кого ты пытаешься обмануть? Мы все видели, что ты сделал с той, что пришла к тебе…

– Разве я причинил ей вред?

– Ты дал ей то, что бог не дает людям! А значит, ты забрал ее душу для того, который…

– Да ну? – перебил мальчишка. – А может быть, вы просто не умеете как следует просить? Этого вашего… гхм… бога… Может быть, чтобы разбудить мощные силы, надо просить по-особенному, а вы этого не умеете, в этом все дело?

Магистр вновь поморщился. Да, чернокнижник умеет плести слова…

– Для чего нашему Господу не давать нам того, что он в силах дать нам? Чужак, ты чернишь имя всемилости…

– Мне жаль вас разочаровывать, но вашего бога нет. Увы. То, что вы называете своим богом – это всего крошечная часть куда большей силы. Силы, которая объемлет все су…

– Как знаешь, – пожал плечами магистр. Его голос зазвенел льдинками. – Бог есть, и очень скоро ты в этом убедишься. Как главный хранитель этих земель, я приговариваю тебя к смерти за святотатство.

Он на миг вскинул глаза к небу:

– Именем Анунамэ!

Нож в его руке взлетел к холодному небу – и упал в теплое тело…

Но не вошел. Серый налет божественного дыхания сомкнулся, словно стальная плита. С хрустальным звоном нож отлетел назад.

Кто-то из младших хранителей ахнул:

– Господи всемогущий…

– Я же говорю, нету вашего бога, – сказал парень.

– Магистр… – Назар отказывался верить своим глазам.

Этого не могло быть. Дыхание Анунамэ могло защищать – но только если кто-то свой пытался убить своего. Ранить. Покалечить.

Но чтобы дыхание защищало от хранителя…

– Магистр…

– Ну что? – мальчишка давился смехом. – Я вам говорил, что нету вашего бога?

Магистр ударил еще раз. И еще. И еще…

Дыхание Анунамэ смыкалось на груди чернокнижника. Нож отлетал. Парень хохотал, все громче и громче.

Пошатываясь, словно пьяный, магистр встал.

– Срубите ветку. Привяжите его. Пойдем в город. В храм. Там…

Парень гоготал и гоготал, катаясь по земле. И от этого смеха казалось, что весь мир сползает куда-то. Куда-то туда, где никогда не должен был оказаться…