В городах грязь и запустение…
Единственный небоскреб в Нью-Йорке с приличным фасадом – центральный офис концерна «Азимофф и К». Десять лет назад его работников обвинили в пособничестве Советской России, концерн попытались закрыть – но миллионы подростков вышли на улицы и разгромили все суды и полицейские участки, а когда в город вошла Национальная Гвардия, подростки легли под танки, но не подпустили солдат к зданию.
А в остальном – грязь, запустение и безработица…
И лишь кое-где островки прежней чистоты и порядка. Это зеркальные ларьки «Азимофф и К»: «Счетчиковые игры и подсобное оборудование! В бессрочный кредит! Всем желающим!»
СССР.
Нет супертанков.
Нет атомного оружия.
Нет баллистических ракет.
Но… Страна трудится, не покладая рук.
У входа ВДНХ высится памятник: Рабочий клавиатуры и Модель для оцифровки.
Повсюду кумачовые лозунги: «Даешь удвоение частоты за год!», «Три обновления архитектуры за пятилетку!», «Долой 2И! 3И – вот наш путь к коммунизму!», «Стратегия должна быть стратегичной!», «Не жалей сил и крови, советский боевикотворец!»…
Мелькают передовицы: «О повсеместном повышении качества смотро-версий», «Ленин в Разливе» на распутье: как быть? Стратегия для высоколобых – или зубодробительный боевик?», «Разоблачена подпольная организация заданистов! Заявим твердый рабоче-крестьянский НЕТ уклонистам от киберлинии партии!», «Хентай-игры: реализм и суровая правда жизни – или заблуждение наших восточных товарищей?», «Разоблачены враги кибернетики, запускавшие «тараканов» в краснознаменную ордена Ленина ОС «Ворота в светлое будущее – 77» имени 25-го съезда КПСС!»…
В магазинах нет даже колбасы, лишь хлеб и молоко.
Плохая одежда, почти нет легковых машин.
Но разве это главное?..
Зато у них тонкие, нервные, прекрасные пальцы. У них одухотворенные, загорелые и шелушащиеся от излучения плохих мониторов лица. У них красные, слезящиеся – но такие счастливые глаза!
И, конечно же – мечты, мечты, мечты о светлом будущем: «Каждой американской семье – по отдельному виртуальному миру к 2000-му году!»
Маленькие помощники
Самое страшное, что только может быть в ученом, работающем в нашем направлении, где каждая мелочь способна вывернуть мир наизнанку, – это рассеянность, непоследовательность и… и еще… э-э… Ах да! Я же вот еще о чем хотел вам рассказать!
Из лекции профессора Ордынцева «Три заповеди нанороботехника»
1. Лёд
(51 час после)
Что-то они все-таки сбросят, эти американцы. Ей-богу, долбанут…
Самолет ходил туда-сюда над островком, омывая все вокруг ревом турбин. Вчера был крошечный разведчик, парил тихонько, под птицу маскировался. А сегодня уже не маскируются. Штурмовой истребитель прислали.
– Шустрее, профессура, шустрее! – прикрикнул майор Иволгин, поправляя кобуру. – Не у тещи на чае! Шевели ногами, двигай руками, ломай лед! Раз, два-а! Раз, два-а! Раз, два-а! Не халтурь!
Профессура продолжала вяло долбить ломами. Притомились уже. Третий час подряд этот лед молотят.
Да и печет здесь…
Майор поправил панаму и отошел под пальмы, в тенек. Присел на гранитных ступенях памятной плиты.
Уверен, настанет день, когда наши крошечные благодетели навсегда избавят человека от любого труда.
К. А. Ордынцев
Майор сморщился, выплюнул окурок и от души втоптал его в горячий песок.
Нобелевский лауреат, черт бы его подрал! Надежда российской науки, легенда научного мира. Человек, все прогнозы которого сбываются…
Сейчас человек, чьи прогнозы всегда сбываются, работал ломом. Как и его убеленные сединами ученики. Два доктора наук помоложе грузили сверкающие осколки на носилки и таскали подальше от берега.
– Живее, вашу мать, живее! – крикнул майор. – Лед быстрее нарастает, чем вы его сдалбливаете!
2. С Багам в Магадан
(23 часа до)
– Неделя, – сказал генерал, вытирая шею платком. – Максимум.
– Но…
– Я сказал, неделя!
– Но господин генерал, – опять заныл профессор. – Это же нереально! Мы не можем сокращать сроки испытаний. Вы поймите, это очень сложные процессы, нелинейные, и чтобы добиться нужного результата, нам нужно еще…
– Я не знаю, что вам нужно, и знать не хочу! У вас есть еще неделя, и точка! Вы тут уже второй год как на курорте, а где выход? Где материальный выход, я вас спрашиваю?! Если через неделю результата не будет, все. Сворачиваемся и в Москву. А лично вы, – генерал переложил платок в левую руку и ткнул пальцем в грудь Ордынцеву, – вы отправитесь прямо в Магадан. Без пересадок. Вы хоть представляете, сколько денег мы на ваши сказки из бюджета положили?!
– Но господин генерал, мы уже почти…
– Неделя. Мне нужен хоть какой-то материальный выход. Хоть что-то, что я смогу показать в Москве! Я прилечу ровно через семь дней. К этому времени вы должны дать мне что-то реальное. Не это ваше моделирование, а что-то реальное! Материальный выход! Или начинайте сушить сухари.
Генерал развернулся и зашагал к берегу, увязая в песке, розоватом в рассветном свете.
Зафыркал мотор, гидроплан разбежался по волнам и тяжело, как обожравшийся альбатрос, оторвался от воды. Заложил разворот и ушел на север, в родные края…
– Господи, ну как тут можно работать! – возмутился профессор. – Эти же люди совершенно не понимают, что такое наука!
Майор Иволгин молча курил.
– Материальный выход… – передразнил генерала профессор. – Ради синицы в руке готовы уморить голодом золотого аиста! Материальный выход… Хорошо, я вам дам выход! Я вам дам такой материальный выход, что…
– Вы тут долго еще будете, профессор? – перебил майор.
3. Если немножко подсветить…
(2 часа до)
– Давайте, мои мальчики, только не упадите… – бормотал Ордынцев, спускаясь к берегу.
Его мальчики, два здоровых аспиранта, тащили осветительную штангу и аккумулятор.
– Ставьте сюда! Ага, вот так…
Ордынцев опустился на четвереньки и осторожно поставил в воду пластмассовую кювету. Пустая, только на донышке серебрился налет.
– Ну давайте свет, давайте… – Ордынцев уже не говорил, он уже бормотал, задыхаясь от нетерпения, как кто-то другой мог бы задыхаться от страсти. – Давайте же!
Аспиранты наконец-то разобрались с ножками штанги, установили ее устойчиво. Подтащили к штанге аккумулятор…
– А-атставить! – раздался из темноты голос майора. – В чем дело? Почему нарушаем правила?
– О, господи! – Профессор всплеснул руками. – Какие еще правила, майор?!
– Пункт семь, подпункт цэ. В связи с особой важностью и секретностью проекта на время проведения экспедиции исключаются любые несанкционированные контакты с внешним миром, – отчеканил майор. – Нехорошо, профессор. Вы же подписывали.
– О, боже… Ну вы же и так уже лишили нас любой связи с внешним миром! Остров необитаемый! Лодка одна, и та под замком! Радиопередатчика вообще нет! Ну что вам еще-то от нас надо?!
– Вот это, – майор ткнул в лампу. – Свет может быть использован для передачи сообщений азбукой Морзе. Отнесите обратно, и чтобы это было в первый и последний раз.
– Какая азбука Морзе! Майор, мы работаем!
– В лабораторном корпусе – пожалуйста. Там сколько угодно. Так что несите лампу обратно.
– Это нам необходимо для работы! Вы слышали вчера генерала?!
– Слышал. Но лампу вам придется отнести на место.
– Да вы не понимаете! Нам нужен свет!
– В лаборатории.
– Нам нужна морская вода!
– У вас есть ванны.
– Нам нужна именно проточная морская вода! Проточная! Чтобы при изменении химического состава он быстро восстанавливался. Быстро и точно! Понимаете? Вода нужна – проточная!
