Литмир - Электронная Библиотека

— Я не сказала этого, господин Иона. Вы, несомненно, порядочный человек. Единственный, кто не пытался воспользоваться своим положением. Возьмите хоть Анселя: пусть он и отец моей подруги, а все равно заманил меня в сарай, когда мне не было и пятнадцати. Начни я перечислять, вы только диву дались бы! Сначала я все ждала, когда же и вы расхрабритесь.

— Вы думаете, что не будете здесь счастливы?

— Во всяком случае, жилось бы мне спокойнее, — откровенно призналась она.

— Это уже кое-что, верно?

— Конечно. А если у нас не заладится? Давайте лучше не будем говорить об этом. Я не та девушка, которая может сделать счастливым человека вроде вас.

— Дело не во мне.

— А в ком же?

— В вас.

Он был чистосердечен. Когда он говорил это, нежность переполняла его, он не смел пошевелиться из опасения дать волю своим чувствам.

— Я — и счастье!.. — процедила она сквозь зубы.

— Пусть будет спокойствие, как вы только что сказали.

— Это мать говорила с вами, — метнула на него взгляд Джина. — Я знаю, она была у вас, но…

— Нет. Она сказала только, что вам предлагают лучшее место.

— Ей бы только сбыть меня с рук.

— Вы не хотите подумать?

— Зачем?

— Подождите хоть до завтра, прежде чем окончательно ответить, ладно?

— Если вы настаиваете…

В этот день она разбила тарелку, когда мыла посуду, и так же, как и два года спустя, ушла, забыв вымыть сковородку. Около четырех Иона, как обычно, отправился к Ле Буку выпить кофе; тот внимательно наблюдал за ним.

— Это правда, что говорят?

— А что говорят?

— Что вы собираетесь жениться на Джине?

— Кто вам сказал?

— Луиджи, только что. Он поругался из-за этого с Анджелой.

— Почему?

— Они думают по-разному, — смутился Ле Бук.

— Он против?

— Пожалуй.

— Почему?

Луиджи, конечно, объяснил причину, но Ле Бук повторять не стал.

— Никогда не известно, что у него в голове, — сказал он уклончиво.

— Он злится?

— Он сказал, что набьет вам морду. Но это ничего не значит: он сделает так, как велит Анджела. Он лишь ругаться горазд, дома ему не дают и слова сказать.

— А Джина?

— Вы лучше меня знаете, что она вам сказала. Труднее всего будет с ее братом.

— Почему?

— Не знаю. Сказал просто так. Он чудак, у него свои взгляды.

— Он меня не любит?

— Он, пожалуй, кроме сестры, никого не любит.

Только она может помешать ему наделать глупостей.

Месяц назад он собрался добровольцем в Индокитай.

— Она не хотела этого?

— Он мальчишка. Ему везде плохо. Там было бы не лучше, чем здесь.

Иона увидел, что в его лавку вошел посетитель, и направился к двери.

— До скорого!

— Счастливо!

В эту ночь он плохо спал. В восемь Джина пришла и молча, не глядя на него, принялась за работу; он прождал долгих четверть часа, прежде чем заговорил с ней.

— У вас есть для меня ответ?

— Вы в самом деле настаиваете?

— Да.

— Потом не будете меня упрекать?

— Обещаю.

— В таком случае пусть будет, как вы хотите, — пожала она плечами.

Это было так неожиданно, что Иона ничего не почувствовал. Он смотрел на нее ошеломленный, боясь подойти, взять за руку; ему и в голову не пришло поцеловать ее. Опасаясь недоразумения, он переспросил:

— Вы согласны выйти за меня?

Она была моложе его на шестнадцать лет, однако посмотрела на него, как на ребенка, и покровительственно улыбнулась:

— Да.

Чтобы не дать перед ней волю своим чувствам, он поднялся в комнату и, прежде чем облокотиться на подоконник, задумчиво постоял перед зеркалом у шкафа.

Был май. Только что прошел ливень, но солнце опять сияло вовсю и высвечивало лужи на мокрой шиферной крыше. Был базарный день, как и теперь, и Мильк отправился за клубникой — первой в том году.

Крупная сильная женщина в черном, с синим фартуком вокруг бедер решительно вошла в лавку, отбрасывая большую тень. Это была Анджела; от рук у нее, как обычно, пахло пореем.

— Это правда, что рассказал мне Луиджи? Зачем это она поехала в Бурж?

Иона был ниже ее и намного слабее. Он пробормотал:

— Не знаю.

— Она поехала утренним автобусом?

— Да.

— И не зашла ко мне? — Анджела тоже смотрела на него с подозрением. — Вы что, поссорились?

— Нет.

— Да отвечай же как мужчина, черт побери! В чем дело?

— Ни в чем…

Она перешла с ним на «ты» в день помолвки, но Луиджи так и не последовал ее примеру.

— Ни в чем, ни в чем! — передразнила она. — Ты мог бы и помешать ей уехать. Когда она обещала вернуться?

— Она не сказала.

— Вот это мне нравится больше всего!

Казалось, Анджела хочет раздавить его взглядом, всей своей массой; выходя, она резко повернулась к нему спиной и буркнула:

— Тюфяк!

3. Стол вдовца

Сперва Иона решил купить кусок ветчины или холодного мяса в колбасной Паскаля по другую сторону рынка, около улицы Канала, потом счел, что вообще обойдется без обеда или ограничится двумя рогаликами, которые остались с утра. Ему не следовало их брать.

Это не согласовывалось с мнимым отъездом Джины в Бурж. Он должен был купить три рогалика. Беспокоился Мильк не за себя, не из ложного стыда или боязни пересудов. Из-за нее. И пусть она забрала с собой марки, составлявшие, если не считать ее самой, весь смысл его жизни, — все равно он считал своим долгом защищать ее. О пока еще не знал от чего. Все утро его терзало смутное беспокойство, оно даже мешало ему думать о своем горе. Со временем каждое его ощущение стало более отчетливым, и он уже мог разобраться в своем положении. Но сейчас Мильк делал самое неотложное, находясь в убеждении, что, поступая таким образом, он оберегает Джину В тех редких случаях, когда она уезжала к Лут и проводила в Бурже целый день, Иона возвращался к своим холостяцким привычкам и обедал у Пепито. Значит, так нужно было сделать и сегодня, когда в полдень звон колокола, возвещавшего о закрытии рынка, слился в солнечном воздухе с перезвоном колоколов монастыря, он принялся убирать коробки с книгами.

Вокруг площади уже медленно двигалась мусорная машина; пятеро рабочих бросали в нее лопатами отбросы из канавы. Многие торговки, главным образом деревенские, уже уехали, а некоторые, зайдя к Ле Буку или в бар «Трианон», ждали автобуса и ели привезенные с собой завтраки.

Иона вышел из дома с неприятным ощущением совершаемого предательства и, вопреки очевидности, твердил себе, что Джина, вероятно, вернется в его отсутствие.

Верхняя улица была узкой и, несмотря на свое название, шла вниз; это был центр густонаселенного квартала.

Лавки на ней были разнообразнее, чем в других местах.

Там продавали остатки американских запасов, недорогие часы; по меньшей мере три магазинчика торговали старьем и подержанной одеждой. Внизу, с тех пор как в километре от города построили химический завод, выросло нечто вроде итальянского квартала — некоторые называли его маленькой Италией. По мере того как завод набирал силу, из-за границы стали стекаться рабочие — сначала поляки, обосновавшиеся чуть выше, потом почти у самых ворот завода поселились несколько семей из Северной Африки. Ресторанчик Пепито со стенами оливкового цвета и скатертями из гофрированной бумаги все же сохранил былую мирную атмосферу, и в полдень в нем собирались одни и те же завсегдатаи, которые, как когда-то Иона, обедали там круглый год. Мария, жена хозяина, стряпала, сам он стоял за баром, а их племянница обслуживала посетителей.

— Глядите-ка! Господин Иона! Какая приятная неожиданность! — воскликнул итальянец при виде Милька.

И тут же, решив, что столь радушный прием может показаться бестактным, добавил:

— Надеюсь, Джина здорова?

— Уехала в Бурж, — пришлось повторить Ионе.

— Иногда отвлечься тоже не мешает. Ваш столик свободен. Джулия! Накрой для господина Ионы!

Только здесь Иона по-настоящему осознал, какая пустота образовалась в его жизни. Ресторанчик Пепито, где до сих пор ничего не изменилось, многие годы был для него вторым домом. Теперь он почувствовал себя чужаком даже здесь, и его охватил ужас при мысли, что ему, возможно, придется возвращаться сюда каждый день.

7
{"b":"24799","o":1}