Ее неуверенный кивок не придал ему настроения. Как и факт, что она до сих пор молчала.

- Готова? - спросил он. Это последний шанс предупредить ее, но в действительности у Ди ни было особого выбора. Кроме того, как только он обеспечит ее безопасность, то сможет вернуться и определить местонахождение ключа в ее лодке. Ее жизнь в обмен на необходимый инструмент мести за смерть матери. Справедливый обмен, насколько он мог судить.

Как только ключ будет в его власти, ему позволят войти в потусторонний мир, где обитают боги и их дети-полубоги. И он хотел увидеть существо, которое ранее называл отцом, первый раз и последний.

Он начал плыть медленно, не зная, насколько сильно может испытывать ее веру в него. Один он добрался бы к уединенной части острова в мгновение ока. С ней на буксире пришлось двигаться медленнее. Он подумал, что будет достаточно мудро, если он покажет некоторые из его любимых укромных мест. Плыть в непосредственной близости с ней дарило чувство комфорта, и он забывал обо всем, кроме ее присутствия.

И тут его накрыло подозрение: разве не такие чувства должны быть, когда находишься рядом со своей парой? Это ощущение правильности и собственной принадлежности к кому-то.

Конечно, идея была опрометчива. Безумно подумать, что он испытывает подобное к Ди. Любая частичка увлеченности моментально испарится, когда она поймет, что он урод. В его мире он навсегда останется ненормальным из-за способности использовать ноги, кроме того для нее его народ всего лишь миф. Ни его, ни ее дом никогда не станут убежищем для него.

Мать была единственным союзником в его жизни, делая все возможное, чтобы обеспечить его всем необходимым. Когда он убьет отца, в действительности у него не останется ничего, ради чего стоит жить. Возможно, когда все закончиться... возможно...

Изменения в прозрачности и температуре воды отвлекло Данила от дальнейшего самоанализа. Он не понял, что неосознанно привел их куда необходимо. Уединенный пляж обычно был необитаем, а если кто-то и рискнет придти сюда, то увидит только лунный свет. Это идеальное место для разговоров. Кроме того, когда он уплывет, Ди сможет дойти до населенного пункта и с легкостью получить помощь, которую искала.

Только отчего от этой мысли он чувствует себя подобно блевоте кита?

Он притянул ее к себе и, как он и подумал, Ди начала плавать на мелководье самостоятельно. Как только она отплыла, он задержался на месте и направил энергию в хвост, чтобы преобразовать их в ноги. Ди к тому времени уже добралась до берега.

Температура здесь не была столь резкой, как в открытом море, и Ди без слов разделась. Затем настороженно обернулась на Данила.

Стянуть металлическую штуковину со спины было целой морокой, но она справилась, не прося его помощи. Он бы предложил помощь, но она не казалась столь доверчивой как прежде.

Что касается темного большого материала, то когда она сняла его, у Данила скрутило живот и он с трудом сглотнул. Тугой серебристый материал обрисовывал каждый изгиб тела, оставляя немного места воображению. Ди потянула металлическую штуковину на шее, и материал заскользил вниз, обнажая прекрасную плоть.

Вода уже высыхала на его коже, как и большая часть волос, но отчего-то по спине пробежала дрожь. Возможно от прохлады, но он так не думал. Казалось, прошло столетие, пока Данил наблюдал за ней почти нагой. Вид эластичного черного материала напоминал вторую кожу, подчеркивая все выпуклости и выемки, вырывая у него из уст рык.

«Боги!!!»

Когда она подняла голову, и в глазах отразилась смесь соблазна и невинности, боль между ног стала невыносимой. Он должен воспользоваться этим шансом, поскольку он может никогда больше не выпасть. Ни с ней.

- Ди, - хрипло позвал он. - Иди ко мне.

Она не колебалась, и сердце Данила забилось еще сильней. Но, казалось, прошла целая вечность, прежде чем Афродита скользнула в его объятия.

- Кто ты, Данил? - прошептала она. - Что ты?

- Я сейчас все объясню, богиня.

Положив пальцы ей под подбородок, он слегка запрокинул ее голову, чтобы заглянуть в глаза. Лунный свет отражался в округлившихся зрачках, но в них теплилась и искорка доверия. Ее невинное выражение лица и объятие подтолкнули его к решительным действиям: к поцелую. И в этом поцелуе небеса открыли ему свои врата.

Ее губы слегка приоткрылись, лаская, поддразнивая. Тугие бутоны сосков вжались в грудь Данила, и он притянул Ди ближе. Вспомнив об узелке, удерживающем на ней одежду, и он запустил туда пальцы и быстро ослабил узел. Ее обнаженные груди были столь прекрасные и манящие, как он и ожидал.

- Мои люди рождаются в море. Там мы живем. Там процветаем. - Он снова поцеловал ее. - Там любим.

О да, он знал это слово. Знал чувство, бегущее по венам, стоило ему провести пальцами по мягкой округлости груди, запоминая их форму.

- Но... Боже, Данил, у меня шок? Гипотермия...

Когда несвойственное ему внешнее возбуждение слегка утихло, Данил понял, что это естественная реакция его тела на Афродиту. Отвердевшая плоть прижималась к ней чувствительной головкой к животу, посылая волны удовольствия в пах.

- Ты чувствуешь это, Ди? Моя нужда в тебе не сон. Не иллюзия, вызванная болезнью. Коснись меня, и ты поймешь.

- Но, Данил…

Он накрыл ее губы своими, наслаждаясь остатками соли. Язык поддразнивал губы, вступая в схватку с язычком, и медленный огонь в крови вспыхнул в неистовое пламя. Они вдвоем обхватили пальцами член и погладили его длину. Сердце забарабанило в ушах, из горла Данила вырвался удовлетворенный стон. Но если он сейчас же не остановит Ди, то нарастающая ноющая боль в мошонке убьет его.

Сила, которая потребовалась ему, чтобы оторваться от Афродиты, соперничала с потребностью дышать:

- Я не знаю как... Покажи, как мне доставить тебе удовольствие, Ди.

В ярких зеленых глазах мелькнул вопрос, но она подняла их переплетенные пальцы и положила на грудь.

- Здесь, - прошептала она.

Данил покатал затвердевшую вершинку между пальцами.

Ди издала низкий гортанный стон, а потом потянула его руку ниже.

Скользнув по животу и ниже к влажной потайной плоти, скрытой за кусочком материи, Данил одобрительно заурчал.

- Здесь, - повторила Ди.

Данил подумал, что его сердце разорвется, стоило пальцам скользнуть мимо кудряшек к складкам. Он стал осторожно исследовать шелковистую плоть, и у него сперло в горле, стоило Ди издать стон. Он скользнул пальцами внутрь, и там его приветствовал гладкий жар.

Один палец проник внутрь, плоть обволокла его, и Данил продвинулся дальше. Ее пальцы сильней впились в его руку - голова откинулась, губы приоткрылись. Ди тихо вскрикнула, и Данил присоединил к первому пальцу второй.

Большой палец зарылся в жесткие кудряшки, и Ди ахнула. Не отрывая взгляда от ее лица, Ди медленно погладил это место снова, и плоть запульсировала вокруг пальцев. Он покрутил их в неспешном темпе, то погружая, то вытаскивая.

«Очень-очень приятно».

Бедра покачивались на его руке, и все мучительные сомнения, что он не сможет возбудить и удовлетворить ее, испарились в мгновение ока. Она почти мучительно схватила его руку, выдохнула его имя между прерывистыми вздохами и плотно прикрыла глаза, поощряя к дальнейшему исследованию. Он обвел твердый бугорок, и Ди задрожала. На долю секунды его смутила реакция Ди, застав сомневаться: «А стоит ли продолжать?» Но когда Афродита напряглась и закричала, вскрик этот был наполнен чистым эротическим наслаждением, который эхом прокатился к члену.

Она опустила голову на его бицепс, тело по-прежнему подрагивало. Его пальцы продолжали свое исследование, поскольку он еще не мог покинуть ее. Аромат женского желания усилился, и Данила затерзал отчаянный голод.

- Так хорошо? - спросил он, удостоверяясь, что Ди довольна. По какой-то неизвестной причине он жаждал этого подтверждения.