Жизнь морского народа относительно проста, но только не для Данила. Его мать убита, её смерть - дело рук его отца, и теперь Данил жаждет отмщения. Благодаря богам, ключ к исполнению мести находится в руках прекрасной человеческой женщины, добиться которой для Данила истинное наслаждение.

Ди наконец-то достигла долгожданного результата. Годы одиноких погружений на утлом суденышке привели её к древней монете, которая бесспорно обеспечит её финансовое благополучие. Но случайно спасший её тритон пускает все эти замыслы под откос. Ведь влюбиться в него никогда не входило в её намерения.

Теперь этим двоим приходится полагаться друг на друга. Начав с искорки веры, они дойдут до полнейшего доверия в поисках возмездия и спасения собственной жизни. 

Феникс возродился из пепла. Запах обгоревших перьев раздражал обоняние Анселина. Тьма сжимала его в крепких объятиях - свет исходил только от жутких колеблющихся очертаний феникса и пламени. Анселин попытался пошевелиться. Ничего. Чем ярче сиял феникс, тем сильнее понимание заполняло мозг.

– Я сплю, – произнес Анселин.

– Разумеется, – ответил феникс, не открывая клюв.

– Это пророчество.

У Анселина бешено заколотилось сердце.

Те годы, что он был супругом Никс, все переданные фениксом пророчества никогда его не касались. Каждую ночь он спал рядом с ней и знал, что она видит судьбы других, но ни разу супруга не видела его. До сих пор. Сегодня мир, каким он его знал, сошел со своей оси, и ее феникс – ее душа – явилась ему во сне.

– Нет нужды объясняться, Анселин, – проговорил феникс. – Ты знаешь, что от моих слов не сбежать.

Хотя Анселин был полубогом, сила феникса лежала вне его власти.

– Говори и покончим с этим, – высокомерно прохрипел он, не желая признавать страха, что просочился в его сердце.

Пламя феникса взметнулось жаром, образ засиял еще ярче.

– Твои грехи приведут тебя к гибели, Анселин. Боль, которую ты причинил другим, возвратится к тебе. Троица разгромит тебя, и ты перестанешь существовать. Твоя судьба висит на волоске.

Анселин с трудом сглотнул. Даже не чувствуя своего тела, он знал, что дрожит. От пророчеств феникса нельзя сбежать. Они всегда сбываются.

В голосе феникса звучали холод и презрение:

– Троих ты использовал для своих собственных целей. Трижды ты нарушал свои обеты. Твои жизненные силы станут расплатой за твои грехи, и трое принесут тебе смерть. С твоим уходом начнутся новые жизни взамен тех, что ты отнял. Твоей кровью замкнется круг. Так предрешено.

Анселин резко проснулся, ловя ртом воздух. Рядом с ним лежала его огненноволосая супруга, застывшая, словно мрамор, и едва дыша. Преисполненный гнева он задумался, сможет ли уничтожить пророчество, убив свою жену во сне. Ее веки затрепетали.

– Ты не в силах потушить пламя феникса, Анкелин, – прошептала она, пронзив его бирюзовым взглядом и сев на постели.

Поднявшись, Анкелин схватил шелковую простыню, обмотал ее вокруг бедер и посмотрел на жену, еще сидевшую посреди широкой постели. Ее ничем не прикрытая кожа сияла в лунном свете.

– Это ты так думаешь. И если я не убил тебя, это еще не значит, что я не могу изменить пророчество, погубив жизни тех, кто рвется окончить мою, – прорычал полубог.

– Я не желала увидеть такой сон, мой повелитель, – произнесла она холодно, но почтительно.

Он рванул в сторону ванной, подгоняемый яростью.

– Желала, Никс. Ты знала о моем предательстве, и это твоя кара.

Женщина тряхнула головой, кудри цвета червонного золота рассыпались по плечам.

– Анкелин, ты же знаешь, у меня нет власти над снами, над фениксом...

– Да пошла ты! Я всегда знал, что ты бессердечная сука. Как ты думаешь, отчего я искал утешения у других? – зло усмехнулся Анкелин и хлопнул дверью.

Оставшись в одиночестве, Никс встала с постели. Лунный свет подчеркивал ее совершенные формы, пока она шла к секретеру. Из небольшого ящика она достала золотое в форме феникса.

Она провела пальцами по стеклу, и в овале возникло видение. Юноша с темными волосами и серебристыми глазами взирал на океан, наблюдая за движением волн. Никс прикоснулась к зеркалу там, где находилась рука юноши, и он вздрогнул. На его коже проявился знак феникса. Он моргнул и стал ошарашено разглядывать изящную татуировку, что обвилась вокруг его бицепса.

Никс положила ладонь на зеркало, и видение изменилось. На этот раз на стекле проявились двое мужчин, очевидно, близнецы, темный и светлый. Они стояли посреди леса, уставившись на луну. Пальцы Никс прикоснулись к торсам, с правой стороны у одного, и с левой – у другого. Оба вздрогнули, увидев как черные этнические линии, знак феникса, сами собой рисуются на их коже.

И вновь ладонь Никс накрыла стекло. Она на мгновение прикрыла глаза, гримаса боли исказила ее прекрасные черты.

Открыв глаза, она увидела изображение мужчины с волосами, светлыми как сияние луны и глазами черными как янтарь. Он стоял около костра, повернувшись к ней. Кончиком пальца Никс нежно прикоснулась к стеклу, как если бы коснулась горла незнакомца. В отличие от братьев, на его лице не отразилось удивление. Наоборот, его взгляд, казалось, пронзил ее насквозь.

Она вновь закрыла зеркало ладонью, и оно потемнело. Положив его обратно в ящик, она вернулась в постель, которую делила с Анкелином прошедшее столетие. Холодная постель. Брак без любви. Скоро пророчество сбудется, и она станет свободной. Анкелин верил, что может уничтожить пророчество. Никс знала, что это возможно при определенных обстоятельствах, но была убеждена, что этого не произойдет. Не в этот раз. Феникс победит. Почти всегда побеждал. И сейчас, если она хочет выжить, он просто обязан это сделать.

С помощью мощных мускулов хвоста Данил стремительно двигался в воде. Он не даст им увидеть свое разочарование или гнев.

Еще один ритуал спаривания, еще одно унижение, которое он должен стерпеть. Вкупе с тем, через что он прошел совсем недавно, он уже не знал, сколько еще способен выдержать.

– Данил, подожди!

«Ну разумеется».

Не было нужды поворачиваться, чтобы узнать, кому принадлежит этот голос. Никто другой не стал бы беспокоиться и искать его.

Тритон снизил скорость, чтобы дать Гагену догнать себя, но все же не обернулся. Если сейчас он увидит сияющую кожу своего лучшего друга или серебристое совершенство его плавников, то его попросту стошнит. Единственное, что было в нем по-настоящему серебристым – это глаза. Разумеется, цвет не был естественным. У всех остальных морских жителей были завораживающие голубые.

Нет смысла упоминать хвост, имевший обыкновение превращаться в ноги в самый неожиданный момент, пока Данил не научился это контролировать. Ноги. Да кому в Гадесе нужны человеческие ноги под водой?

– Что? – рыкнул тритон, пропуская холодные воды океана сквозь жабры. Не смотря на то, что они располагались на шее, он ощущал, с каким усилием проходят струи. Еще одно отличие от остальных. Для них дыхание было абсолютно естественным процессом. Для него – непрекращающейся пыткой.