— Сейчас температура двенадцать градусов по стоградусной шкале. Мы поддерживаем ее на этом уровне, чтобы предотвратить распространение земных микроорганизмов. Образцы ткани и жидкости отправлены на анализ. Мы продолжим вскрытие через час. Господа! Мне необходим отдых. Мои ассистенты проведут дальнейшие измерения и возьмут образцы тканей конечностей. После перерыва проведем аутопсию головы.

Хикс сидел за столом напротив президента и улыбался официантке, пока та разливала кофе. В этот ранний час, в половине восьмого утра, никого кроме них в банкетном зале не было. Президент позвонил Хиксу в полночь и попросил его разделить с ним завтрак, дабы побеседовать наедине.

— Что вы заказываете? — спросил Крокермен.

— Тосты и омлет, — ответил Хикс. — Вы можете приготовить омлет по-денверски?

Официантка кивнула.

— То же самое принесите и мне, — решил Крокермен.

Когда девушка отошла от столика, Крокермен отодвинул стул на несколько дюймов и нагнулся, чтобы достать бумаги из открытого портфеля, стоящего на полу.

— Завтра в девять я встречаюсь с отчаявшейся матерью, в одиннадцать — с адмиралом и генералом. Потом возвращаюсь в Вашингтон. Всю ночь я провел за письменным столом, приводя мысли в порядок. Надеюсь, вы не будете возражать, если я вытяну из вас несколько идей.

— Конечно, сэр, — сказал Хикс. — Но прежде всего, я хочу понять свой статус. Я — журналист, прилетевший сюда в поисках сенсации. Ваше предложение остаться вместо того, чтобы прогнать меня с глаз долой — это… слишком необычно. Должен честно сказать, что при определенных условиях я… — Он запнулся, взглянув в карие глаза Крокермена, и обвел рукой банкетный зал. — Мне не доверяют здесь, да и не должны. Я посторонний.

— Вы человек с богатым воображением и интуицией, — перебил его Крокермен. — У некоторых имеется только эрудиция. Файнман и Гордон обладают и тем, и другим, и Гордон, к тому же, хорошо знаком с подобными проблемами как бывший сотрудник Отдела Космических Связей. Возможно, даже слишком хорошо знаком… Вот о чем я думаю: мы действительно имеем дело с пришельцами из космоса, как утверждает Гордон, или нет? Вы смотрите на все как бы со стороны, у вас свежий взгляд на происходящее, и мне представляется полезным узнать его.

— А каков мой официальный статус, моя роль?

— Ясно, что сейчас вы не можете сделать репортаж о случившемся. Оставайтесь здесь, работайте вместе с нами, пока вся история не перестанет быть тайной. Подозреваю, нам скоро предстоит раскрыть карты перед общественностью, хотя Карл и Дэвид упорно сопротивляются. Если мы решим предать события огласке, вы получите исключительное право на освещение новостей. За вами первый удар.

Хикс нахмурился.

— А наши с вами беседы?

— То, что мы говорим друг другу, пока не следует обсуждать где-либо еще. Когда-нибудь потом — для полноты исторической картины, если вздумаете писать мемуары… — Крокермен неопределенно кивнул. — Я не против.

— Надеюсь, мы вернемся к вопросу о моем месте в группе, — сказал Хикс. — Особенно, если мистер Роттерджек, мистер Маккленнан или мистер Лерман будут контролировать меня или мою работу. Но пока я согласен. Я не стану писать о наших частных беседах.

Крокермен положил бумаги перед собой.

— Теперь слушайте. Вот что я думаю: или мы дважды за последний год подверглись вражескому вторжению, или кто-то надувает нас.

— Правильный ответ лежит где-то между понятиями фатума и целенаправленной политики в космосе, — предположил Хиск.

Президент в знак согласия кивнул.

— Я нарисовал несколько логических диаграмм. — Он протянул журналисту лист бумаги. — Диаграммы Венна. Скудные остатки математических знаний, полученных в колледже. — Он улыбнулся. — Ничего слишком заумного — просто попытка лучше изучить возможные варианты. Каково ваше мнение?

Хикс внимательно рассмотрел начерченные на бумаге пересекающиеся и непересекающиеся круги с заметками внутри, посвященными различным интерпретациям событий.

— Если два известных нам космических корабля имеют одно и то же происхождение, я рассматриваю несколько возможных вариантов. Первый: австралийцы имеют дело с группойц пришельцев, избравших иную тактику вторжения — нечто вроде оппозиционеров. Тогда информация, полученная нами, правдива: основная цель обоих кораблей — уничтожение Земли. Гость — действительно представитель мира, подовергшегося нападению. Вы следите за ходом моих мыслей?

— Да.

— Второй вариант: это два независимых друг от друга события, которые случайно совпали по времени. Две группы инопланетян, не знакомые между собой или некогда мимолетно пересекшиеся в космическом пространстве… И в-третьих, мы вообще имеем дело не с пришельцами, а с посланцами.

Хикс удивленно поднял броки.

— Посланцами?

— Я не совсем уверен в многообразии Вселенной. — В течение десяти-пятнадцати секунд Крокермен молчал, глядя на стол. Его лицо ничего не выражало, а взгляд перебегал от подсвечника к чашке с кофе. — Полагаю, что вы готовы поспорить со мной.

— Я — человек, — сказал Хикс. — Я не все могу понять. Я принимаю многообразие Вселенной, но не осознаю и не ощущаю его.

— На душе становится легче от ваших слов. Мои сомнения можно понять, не так ли?

— Да, сэр.

— Иногда я думаю, не лишились ли мы чего-то, рассматривая Вселенную с точки зрения науки… Может, мы утратили чувство… — Крокермен снова замолчал, подбирая подходящие слова. — …греха. Если мы видим в Боге проявление высшего разума — не человеческого, нет, но требующего поклонения… Вы слушаете меня?

Хикс кивнул.

— Тогда, быть может, Высший Разум больше не доволен нами. Он послал своих посланцев, своих ангелов, если хотите, чтобы те пригрозили мечом правосудия. Уничтожением Земли.

Крокермен посмотрел на Хикса.

Официантка принесла завтрак и спросила, не хотят ли они еще кофе. Крокермен отказался. Хикс попросил кофе погорячей. Она ушла. Журналист поковырял вилкой омлет. Он более не чувствовал голода — желудок сжался, во рту ощущался кислый привкус. В душе нарастало ощущение панического ужаса.

— Я не склонен к религиозной трактовке событий, — проговорил он.

— Разве мои мысли имеют отношение к религии? Неужели нельзя считать их альтернативным объяснением появления враждебно настроенных существ?

— Я не совсем понял вашу теорию.

— »Перст указующий». Вот и все.

— Ага. «Мене, мене, текел, упарсин[1]» или как там?

— Вот именно. Мы дошли до предела. Развращены, вооружаемся без всякой меры. В двадцатом веке все перевернулось с ног на голову. Самое кровавое столетие в человеческой истории. Больше невинных жертв, чем когда-либо.

— Вы правы, — поддержал его Хикс.

— И теперь пришло время перебираться в другое пространство. Быть может, нам суждено страдать, пока мы живем на Земле. Теперь…

— Мысль не слишком оригинальная, прервал Хикс президента. Чувство неловкости, охватившее его, перешло в раздражение.

— Но значит ли это, что она неправильна?

— Думаю, есть идеи получше.

— А, — протянул Крокермен. Завтрак стоял перед ним нетронутым. — Но ни одна из них не убеждает меня. Я — единственный судья, на которого я могу положиться в этой ситуации, верно?

— Нет, сэр. Есть специалисты…

— Занимаясь политикой, я множество раз пренебрегал советами экспертов — и немалого достиг. Этим я отличался от стандартно мыслящих политиков, стремящихся к вершинам власти. Сейчас, я признаю, такая тактика кажется рискованной.

— Я снова в растерянности. О какой тактике идет речь?

— Не брать в расчет мнение специалистов.

Президент наклонился вперед и положил руки на стол, крепко сжав кулаки. Его глаза влажно блестели. Весь его вид говорил о болезненном отчаянии.

— Я задал Гостю один вопрос и получил на него весьма многозначительный ответ, самый важный из всех… Я спросил его: «Вы верите в Бога?» — и он ответил: «Я верю в возмездие». — Президент откинулся на спинку стула. Потом он разжал кулаки и принялся потирать ладони в тех местах, где ногти оставили глубокие следы. — За его словами, должно быть, многое скрывается. Может статься, он жил в другом, не похожем на наш, мире, где грех сурово карается. Из всех мест они выбрали Фернис, Долину Смерти… Мы получили предупреждение, что Земля превратится в горстку пепла. Тотальное разрушение. Мы получили предупреждение, что нам не избежать конца. Я верю — не избежать.