Под многозначительным «остальные» Василиса Иосифовна, очевидно, имеет в виду себя.

— Давайте, дождемся сабантуя, а там все станет понятно, — предлагаю.

Она тяжело вздыхает, не найдя в нас единомышленников по поводу впадения в депрессию и отходит от стойки. В холле тучи народу. Помимо постояльцев, практически весь персонал, наводящий лоск и теперь это уже воспринимается по-другому. Вероятно, наш местный детектив все-таки права и неспроста у нас все так вылизывается в преддверии праздника.

— И что ты думаешь по этому поводу? — поворачивается ко мне Ира.

— Не знаю. Дождемся, послушаем. А там видно будет. Надеюсь, не все так безрадостно.

— Хоть бы мне доработать дали, — ворчит Ира. — Я же дома с ума сойду и Сеньку доведу от безделья. Не могу просто сидеть сама, мне к людям надо.

Смеюсь и на секунду приобнимаю ее за плечи. Утро перетекает в день, хотя только одни часы из пяти, висящих за моей спиной и показывающих время в разных больших городах мира с этим согласны. Решив присоединиться к всеобщей генеральной уборке, навожу порядок в бумагах, пока Ира занимается с постояльцами. Совершенно обычный рабочий день, но что-то праздничное неуловимо витает в атмосфере. Такое ощущение возникает только накануне Нового года.

Из очередной папки, извлеченной из недр стеллажа, выпадает пачка листов и в сердцах выругавшись, опускаюсь на корточки, собирая их с пола. Складываю на стойку, не вставая и дотягиваясь до нее рукой. Замечаю еще несколько листков, отлетевших в сторону. Ира пытается присесть, чтобы помочь мне их поднять, но я ее останавливаю, на что она многострадально закатывает глаза. Беру их в руки и, пробегая взглядом по содержимому, медленно поднимаюсь, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Пока кто-то не вклинивается в мои сосредоточенные мысли, отвлекая от такого интересного занятия.

— Buenos tardes. / Добрый день.

Автоматически вскидываю глаза и прирастаю ватными ногами к тому месту, где стою. За доли секунды все вокруг меня превращается в американские горки, а я сейчас сижу на самом переднем сидении и со скоростью света несусь в очередную пропасть под отвесным углом. Сердце между лопаток. Тошнота в горле. Волосы дыбом. Невозможно вдохнуть. Черное расстегнутое пальто, светлый шарф, темно-русые жесткие волосы, несколько прядей, упавших на чуть сморщенный лоб, нефритовые глаза, угольно-черные ресницы и одурительный запах туалетной воды.

Нет, только не опять. Нет! Больше не хочу. Больше просто не выдержу. Выпустите меня с этого чертового аттракциона! Ты смотришь на меня со смесью легкого напряжения и чего-то такого, что должен понять только я. За эти самые доли секунды в твоих зрачках мелькают картины того, что когда-то было между нами, и я их вижу точно так же, как и ты. Все. До единой. Но я больше не позволю тебе вернуться в мою жизнь и опять перевернуть в ней все с ног на голову. Ни под каким предлогом. Этого больше не будет. Я с таким трудом научился жить без тебя и больше не хочу проходить через этот Ад снова. Все закончилось.

— Good afternoon. Do you have a reservation? / Добрый день. У вас бронь? — сухо интересуюсь на английском, забыв, чем занимался всего секунду назад и, не обращая внимания на то, как яростно пальцы сжимают листок в руках. До боли.

— Hola, Fuegito… / Привет, Oгонек… — мягко произносишь все так же на испанском.

Огонек? Огонек?! Спустя почти год молчания и отсутствия? Пусть не ты был виноват в том, что у нас ничего не вышло, но два раза в одну реку не войдешь и я больше на это не куплюсь. Сердце мечется внутри, как шарик для пинг-понга, отскакивающий от стенок в крохотном пространстве.

— My name is Alexander / Меня зовут Александр, — прохладно вежливо поправляю. — Do you have a reservation? / У вас бронь? — повторяю свой вопрос. Ириша понимает меня, но не понимает тебя и подозрительно за нами наблюдает.

— No. / Нет, — не отрывая взгляда от моих глаз. Боже! Оказывается, вот каково это, когда из тебя вынимают душу.

— Then I have to disappoint you, we have no vacancy. You'll have to find another hotel / Тогда придется вас огорчить, у нас нет свободных мест. Вам придется найти другую гостиницу, — сознательно не перехожу на испанский и тут же отворачиваюсь, поспешно собирая бумаги со стойки мелко-дрожащими руками.

- ¿Podemos simplemente hablar? / Мы можем просто поговорить? — уже серьезно и чуть напряженно произносишь. — Escúchame, por favor… / Послушай меня, пожалуйста…

Поговорить?! Нет, не можем. Я не хочу с тобой разговаривать. И не хочу тебя слушать. Я хочу тебя забыть! Наконец. Твою мать, какого хрена ты опять приехал?! Зачем?! Неужели нет других гостиниц? Блядь, да что ж ты за проклятие мое такое?! Сколько я еще буду мучиться?! До конца жизни? Еще одно твое слово и я просто взорвусь.

— En nuestro hotel no hay habitaciones libres. / В нашей гостинице нет свободных мест, — перебивая тебя, нетерпеливо повторяю, четко отчеканивая каждое слово уже на испанском и чуть более резко, чем должен общаться с постояльцами.

Поворачиваюсь к растерянной Ирише и, из последних сил держа себя в руках, произношу:

— Ириш, объясни сеньору, что у нас нет свободных мест. Очевидно, он не понимает ни моего английского, ни испанского.

Поспешно выхожу из-за стойки, но ты перехватываешь меня за локоть, пока Ира окончательно впадает в ступор от всего происходящего на ее глазах.

— Попробуй на русском, — с легким мягким акцентом. Ошарашенно оборачиваюсь. Сквозь меня проходит миллиард огненных игл, пока я не могу сдвинуться с места, умирая каждой остановившейся между нами секундой. — Я все-таки его выучил, огонек.

У Иры отваливается челюсть и явно пропал дар речи.

— Рад за вас, сеньор Дельгадо, — цежу сквозь зубы. Собрав последние остатки самообладания, выдергиваю локоть, и ты послушно меня отпускаешь. — Тогда у вас не возникнет трудностей с языком при общении с администратором Ириной.

Резко разворачиваюсь и быстрым шагом направляюсь прочь. Опять прятаться? Опять сбегать? Все по накатанной схеме. Одно и то же. Заскакиваю в туалет для персонала, тяжело дыша и опираясь ладонями о раковину, несколько секунд пытаюсь выровнять дыхание и унять нервную спазматическую дрожь во всем теле. Поднимаю голову, натыкаясь на свое отражение в зеркале. Со всей дури вмазываю кулаком в стену, стесывая кожицу. Сука! Ненавижу! Когда же ты оставишь меня в покое?! Сколько еще будешь меня мучить?

Живи своей замечательной идеальной жизнью. Я же не лезу в нее. Я отпустил тебя. Смирился. По кускам собрал себя снова. Не хочу опять возвращаться к тому, что было. Мы уже пробовали, ничего не получается. У нас ничего не получается. И никогда не получится. Мне не нужны крохи твоего внимания. Уже не нужны. Я не согласен на что-то меньшее, чем полностью обладать тобой. Но это невозможно. Отпусти меня. Отпусти, наконец. Как это сделал я. Не возвращайся. Забудь меня. Хочется выть волком, а еще спрятаться в этом туалете и просидеть здесь оставшиеся рабочие часы. И если бы не этот дурацкий корпоратив сегодня…

Несколько глубоких вдохов. Ты же не будешь караулить меня в холле все это время? Открываю воду и тщательно мою руки, пытаясь собраться с мыслями. Я не знаю, что ты здесь делаешь, но одно знаю точно — между нами на этот раз ничего не будет. Я сумел найти в себе остатки инстинкта самосохранения и гордости, поэтому на полумеры больше не согласен. Когда возвращаюсь, тебя, к счастью, не видно. Захожу за стойку.

— Кто это был? — Ириша все еще под впечатлением и явно догадывается, что нас может связывать. Но я не собираюсь углубляться в эту тему. Особенно сейчас, когда все уже закончилось.

— Не важно, — собираю обратно в папку бумаги. Нужно отвлечься. — Ты, надеюсь, его не заселила?

— Куда? У нас нет ни одного свободного номера, кроме люкса. Он тебе тут оставил, я отвлеклась на телефонный звонок, а когда опять к нему повернулась, его уже не было, — протягивает мне сложенную вдвое записку.

Не глядя, сминаю и выбрасываю в урну под стойкой.