«И тогда вся задумка — насмарку…» — устало подумал Андрей.

Он позвонил на работу и слабым голосом — достоверно больным и достойным сочувствия — пробормотал, что диетолог пересадил его на новый стим. «С адаптационным периодом — просто беда, на ногах не стою… Можно я удаленно поработаю? Пару дней или… неделю?.. Да-да, постараюсь быстрее вернуться в строй. Спасибо».

После разговора он облегченно плюхнулся в кресло. Попросить недельный отгул было отличной идеей. Кто знает, какой именно фармацевтический «костыль» потребуется отключить в следующий раз?..

К вечеру Андрей чувствовал себя голодным и злым.

— Если это шутка, — бормотал он, вставляя флешку в ноут для просмотра следующего видеофайла, — если это они так шутят, то ребятам не поздоровится.

В этот раз узоры не были абстрактными. Из мешанины цветов и образов на экране постепенно складывались картины с удивительными блюдами. Сочные куски мяса, медовопрозрачный виноград, бордовая вишня, рыба, чебуреки из хрустящего теста…

Файл давно уже самоуничтожился, а Андрей сидел на месте, как приклеенный, и сглатывал слюну. Стоило всего на день отказаться от стимулятора, и чувство голода породило в сознании такие яркие и вкусные образы, каких он не видел до этого ни в одной ресторанной рекламе!

— Мне кажется, я понял вашу задумку, — усмехнулся Андрей и полез на второй разворот брошюры. И через секунду констатировал: — Сволочи!

Безжалостный текст призывал его отказаться от стимуляторов зрения. А значит, никакой «подсветки» ночью, не заглянешь сквозь двери шкафов и не посмотришь ролики 4D.

В среду Андрей добровольно отказался от стима «замедлитель времени» — сутки оказались неожиданно короче, чем его привычные тридцатичасовые.

В четверг — от защитного термального слоя на коже, который позволял носить одну и ту же одежду в течение всего года. На дворе стояла осень: пришлось бежать в магазин и покупать теплый комплект. Продавец, должно быть, подумал, что Андрей из тех нищих, которым даже на слабенький терм не хватает денег.

В пятницу «ушел» обостренный гармонизированный слуховой аппарат, и мир погрузился в какофонию. Оказалось, что ночами в этом районе трудно заснуть — под окнами орали коты.

Но Андрей уже перестал жалеть себя.

Вечерами он наслаждался картинами, которые создавало его воображение, освободившись от привычных костылей. После просмотра видеофайла он закрывал глаза, проваливался внутрь себя и наслаждался…

Бешеный галоп времени — он чувствовал себя настоящим ковбоем, с трудом удерживающимся на спине норовистой лошади.

Ледяные пустыни и песчаные барханы — он содрогался от ужаса и восторга перед природными условиями, в которых человеку просто не выжить.

Громовые симфонии и одиночные мелодии, от которых сжималось сердце и хотелось плакать.

Без стимуляторов внутренняя жизнь оказалась гораздо интереснее.

Правда, в ущерб внешней. Без защиты стимуляторов Андрей просто боялся выходить на улицу — даже на десять минут, в магазин возле дома. Ему казалось, будто его постепенно раздевали, и теперь он совсем беззащитен. Он натыкался на стены в сумерках, не мог есть ничего, кроме бульона, сухого печенья и йогуртов, мерз от сквозняков, ворочался без сна из-за несносных голосистых котов и решительно ничего не успевал. Вдобавок к этим «маленьким неудобствам», как Андрей иронично называл их, появилась паранойя — ощущение чужого враждебного взгляда, постоянно направленного в спину.

Отвлечься удавалось только в объятиях воображения или размышляя о природе процессов, которые происходили с ним.

«Насколько все же внешнее благополучие гасит движения внутреннего „я“, — размышлял Андрей. — Сколько красоты я бы просто никогда не додумал и не представил, если бы не это задание. Больше похожее на эксперимент. Спасибо ему, что уж. Даже если обещанный казус окажется не столь фееричным, подобное стоило пережить. Я ведь сам до этого никогда бы не додумался… Да никто бы не додумался! Интересно, многие, кроме меня, имеют подобный опыт?..»

Когда Андрей добрался до четвертого этажа, у него дрожали руки и ноги, глаза заливал пот, в груди что-то тоненько дрожало, грозясь вот-вот оборваться. Отряхнув колени от бетонной пыли, он подслеповато вгляделся в темноту заброшенного этажа.

— Эй, здесь есть кто-нибудь?

— Конечно, — Евгений шагнул в квадрат лунного света, протянул руку для встречи. — Не думали же вы, что мы пошутили над вами?

— Признаться, сначала были подобные мысли, — Андрей нервно улыбнулся и пожал руку. На запястье у него защелкнулось стальное кольцо. — ЭйІ Что за…

Договорить он не успел, получив удар по затылку.

Очнулся Андрей в удобном кресле. На нем не было ни ремней, ни наручников, однако пошевелиться не получалось, как ни пробуй.

— Представлю обещанный интеллектуальный казус, — Евгений широко улыбнулся и продемонстрировал шлем, из которого торчали разноцветные провода. — Вас никогда не занимала мысль, каким образом в обществе людей, которые живут в защитной ледяной корке, кто-то ухитряется писать музыку, снимать фильмы или рисовать новые картины?

«Нет!»

Андрей хотел крикнуть в ответ, но не смог открыть рот. Громко замычал и прикусил щеку.

— Вот-вот. Эмоции. Им не хватает эмоций и воображения. Почему же искусство не стоит на месте и продолжает нас радовать? Хотя бы пресловутыми 4D фильмами? — Евгений отдал шлем лаборанту в халате и взял со стола планшет. — Искусству требуются такие, как вы, Андрей. Одинокие, чтобы не искали родственники, и не слишком хорошие специалисты, чтобы не беспокоились работодатели. Любопытные, чтобы самостоятельно слезть со стимуляторов. И с хорошим воображением. В которое можно нырнуть не как в мелкий бассейн, а как в настоящую горную реку. Честно говоря, я вам завидую. Пока я буду есть шесть блюд в ресторане, присыпав их стимом, вы придумаете себе роскошный восточный пир — без всякой помощи. Чего стоит хотя бы картинка, которую вы представили, пока пробирались к этому дому… Достойное начало для любого триллера.

«Хозяин, меня надо было слушать!» — желудок сжимался, заставляя чувствовать себя героем того самого триллера. Впрочем, так оно и было.

Воображение заставляло блаженно щурить глаза, представляя себе будущее — цветные сны до самой смерти.

Андрей наконец выкашлял немоту и прохрипел:

— Ничего себе казус.

Нелька задернула пыльную занавеску. Комнатка в дачном домике погрузилась в таинственный полумрак.

— А ты точно знаешь, что делать? — засомневалась я и почти выронила свечи из пакета.

— Конечно! — Подруга отобрала у меня пакет и критически изучила его содержимое. — Я же просила принести нормальное блюдце. А не какую-то дрянь из «Икеи».

— Ну уж что было! — обиделась я.

Тоже мне! Нагрузила достать «самое необходимое», и нате вам — претензии. Она-то явно не перенапряглась. Подумаешь, стащила у предков ключи от пустующей бабушкиной дачи. Велика заслуга.

— Ничего поручить нельзя, — буркнула Нелька и вытащила из пакета блюдце. Лежавшая под ним бутылка минералки выкатилась на пол. — Ты что, издеваешься?

— Почему? Ты же просила воды. Это разве не вода?

— Позорище какое, блин! — запричитала она. — Ладно, приступим.

Нелька поставила блюдце на облезлую табуретку и подняла бутылку с пола. Вид у подруги был такой, будто она сейчас лопнет от важности. Я тогда непременно лопну от смеха, и мы окажемся в расчете.

— Что дальше будем делать? — скромно поинтересовалась я, глядя, как подруга наполняет блюдце.

— Будем призывать нечисть!

— Это я поняла. А как именно?

— Свечи зажжем, добавим в блюдце с водой ложку меда, три капли крови туда капнем, и я заклинание произнесу.

— Чьей крови?

— Твоей, конечно. Или я вообще все делать должна?

Пришлось подавить желание влепить ей затрещину.

Я молча расставила вокруг блюдца свечи, зажгла их против часовой стрелки и посмотрела на Нельку. Та старательно мешала в пузырящейся воде мед, который никак не хотел растворяться.