- Получится, - твёрдо уверил командир полка. - Таких пи$дюлей получится, что оба у меня месяц на жопы сесть не сможете! У нашего уважаемого капитана Шаталина замечательно получается нализаться везде, куда ни попадёт. Помнишь, как мы его в Итум-Кале выцарапывали из кутузки местного отряда самообороны? Третий день сидит в плену у ортодоксальных исламистов, а пьян-распьян, как ломовой извозчик.

      - То были наши 'духи', сочувствующие, - заступился за дружка Твердохлеб. - Док лечил ихнего шейха.

      - Солдат бы лучше лечил!

      - Так он же медик, некомбатант. Его священный долг оказывать помощь любому страждущему. И, кстати, специалист неплохой.

      - Да, безусловно, неплохой! Только ссытся и глухой. Все остальные курские - соловьи как соловьи. А наш - свинья... К слову, о Доке, - Валентинов подтянул к себе микрофон громкой связи. - Дежурный, разыщите капитана Шаталина и - ко мне его!

      - Принял, товарищ гвардии полковник! Шаталин как раз здесь, направляю к вам, - чётко отрапортовал невидимый дежурный. А потом, видимо, забыв отключиться, со смешком добавил то, что для ушей командира явно не предназначалось. - Как приползёт, блин, не выгонишь, задолбал уже. Вали, давай, к Деду!

      Повинуясь инстинкту самосохранения, Твердохлеб сделал вид, что не расслышал последнего слова дежурного по части. И это помогло. Но лишь ему. А Борисычу на пару дней 'весёлая' жизнь была обеспечена... Валентинов побагровел. Он, конечно, знал своё прозвище, но выносить его не мог.

      - Во, блин, щенки, блин! Деда, блин, нашли! Мне пятьдесят два всего, какой я дед?! Да у меня девчонки, знаешь, Саня...

      - Знаю, Анатолий Васильевич, - капитулянтски поднял руки комбат. - Да и все вокруг прекрасно знают. У вас девчонки. Старшая давно родила, младшая в известном положении. Потому доля истины в словах подполковника Печёнкина есть. Даже доля с половиной.

      - Ой, да иди ты тоже..! Родила! Кого родила?! Такую же, как сама, как сестра и как мама ихняя. И у сестрички, кстати, УЗИ показало, тоже наметилась такая самая... Кто Родину защищать будет?! Я, что ли?!

      Оба расхохотались, и накалившаяся было обстановка сразу разрядилась. Нет, сама по себе идея защиты Отечества ни в коей мере не вызывала у них пацифистского сарказма. Просто по части уже с месяц из уст в уста передавался анекдот... По итогам инспекторской проверки Н...ской дивизии заслуженный боевой генерал даёт столь же заслуженный нагоняй комсоставу: 'Боеготовность на нуле! Вооружение ржавеет! Техника разграблена! Офицеры пьют! Прапорщики воруют! Солдаты разбегаются! А вдруг завтра тревога?! А вдруг, не приведи Господь, война?! Кто тогда Родину защищать будет? Я, что ли?! Да на хрен она мне нужна?!'...

      И тут раздался несмелый стук в дверь. Причём в дверь наружную. В то время как внутренняя была плотно прикрыта. Через два толстых полотна из массива альпийского ореха и вакуум тамбура между ними донёсся еле различимый голос:

      - Разрешите войти?!

      - Разрешаю, - с усмешкой прошептал командир полка. - 'Неплохой' твой пришёл! Хотя бы щёлочку приотворил. На это ума нет! Я что, орать во все жабры должен: 'Входите, дорогой Игорь Николаевич, располагайтесь, голубчик вы наш! Мы вас так ждали - все жданки съели'... Да! - наконец рявкнул он, когда поскрёбывание и шёпот повторились.

      И был Док. Вернее, и стал Док. Похожий на врача не более, чем экскаватор из угольного разреза на кинозвезду Анастасию Кински в молодые годы, - бесформенный, измятый с головы до ног, небритый. На одутловатой раскрасневшейся физиономии крепко пьющего деревенского куркуля сияла благодушная улыбка, и комбат обоснованно предположил, что виной этому багрянцу не столько похмелье, сколько здоровый молодецкий смех. Заливистый такой, через слезу, с похрюкиванием и стонами. Не иначе как рассказывал дежурной смене очередной 'анекдот из жизни', да сам над ним и хохотал. Все жизненные анекдоты Дока неизменно начинались так: 'Ещё в Курском мединституте дело было. Как-то раз мы с другом Лёхой, он же незабвенный Биксер, сгоношили выпить'...

      - Товарищ полковник, капитан Шаталин по вашему приказанию... хм, прибыл! - с некоторой заминкой доложил о себе начальник медицинской службы.

      - Слава Богу, прибыл, а не 'явился', как светлый образ Христа-Заступника! Не прошло и пяти лет действительной военной службы по контракту, как выучил. Студент прохладной жизни!

      - Как выразился один из персонажей Куприна, кто есть наш враг внутренний? - шёпотом процитировал Твердохлеб. - Студенты, конокрады, социалисты и жиды.

      - Всё, базар окончен! - хлопнул ладонью по столешнице Валентинов. - Игорь Николаевич, в каком состоянии гостиничный блок?

      Вот тут веселье с Шаталина будто сдуло сквозняком. Полковая гостиница для прикомандированных располагалась в отдельном крыле здания медпункта, и Док нередко пользовался её, что называется, вне прямого штатного предназначения: то консилиум закатит с выставлением спиртных напитков, то приватный инструктаж кого-либо из подчинённых. Какой-либо из подчинённых...

      - А что? - спросил он командира севшим голосом.

      Тот, показалось, не придал значения его заминке. Или неверно истолковал.

      - Оглох, что ли?! Спрашиваю: в каком состоянии гостиничный блок?

      - Хм... В надлежащем, товарищ полковник.

      - Достойный ответ. К 18.00 привести оба номера не в надлежащее, а в идеальное состояние! Люкс - под размещение генерал-майора, эконом-класса - для троих молодых офицеров. Доставит гостей из аэропорта товарищ Твердохлеб.

      Док явственно сглотнул. Сама судьба благоволила к продолжению вчерашнего застолья.

      - С больных и санинструктора стряхнуть пыль замшелости и лени, выздоровевших выписать в подразделения, генеральным порядком прибраться в душевой и туалете, нагреть воду. Холодильники гостевых номеров укомплектует начальник столовой. Ничего оттуда не брать! В смысле, не отливать. Последнее касается лично вас, товарищ Шаталин! Вопросы ко мне?

      - К какому времени ждать гостей?

      - Русским же языком сказал: к восемнадцати-ноль!

      Комбат подумал: разумный руководитель всегда добавляет так называемый ефрейторский зазор на разгильдяйство подчинённых.

      - Ещё вопросы?

      - А воду греть..?

      - А воду греть до кипятка! - оборвал Валентинов явно начавшего дурачиться начмеда. - Кипяток - сто градусов, лёд - ноль, водка - сорок, тупой угол - между девяноста и ста восьмьюдесятью. Не пытайся казаться тупее означенного угла, уважаемый студент прохладной жизни. Более не задерживаю!

      - Разрешите идти, товарищ полковник? - подобрался Док.

      - Да... Да, кстати! На случай, если гости захотят, ну, освежиться прямо в пути следования из аэропорта, озаботься, Игорь Николаевич, вместе с начальником столовой укомплектовать машину товарища Твердохлеба... хм, прохладительными напитками и блюдом с лёгкой закуской к ним, ты в этой области большой специалист. С ассортиментом разберитесь сами, не в детском, чай, саду.

      - Чаю, выходит, не нужно... - пробормотал Док.

      - Не сметь! Не умничать! Марш выполнять задачу! И не болтать!

      И Док, казалось, весь уже, а не только губами, расплылся в торжествующей улыбке. Пьянке быть! Show must go on...

      - Наберут в армию на колхозном рынке... Ты всё уразумел, Санёк? - с полной серьёзностью в лице и голосе спросил полковник, когда начмед убрался восвояси.

      - Понял: затариться горячительными... прошу прощения, прохладительными напитками и закуской к ним, встретить гостей, телефонировать о прибытии, довезти, сдать на поруки Доку, в пути следования автомобильным транспортом сымитировать вынужденную остановку и тут же тактично, но настойчиво предложить 'освежиться'.

      - Молодец, точно ухватил и творчески развил! Главное, правильно расставил акценты. Последнее очень важно.