- Нет, погоди, я-то хотел, а вот ты... Ты сказала: 'Тафай зафтра, Алик!' Так вот, с прискорбием сообщаю, что Завтра давно наступило, московское время шесть ноль-две.

      - Алик, прекрати, я сплю! Тебе уже тридцать, и не нужно корчить из себя сексуально озабоченного юношу.

      - Мне нет тридцати, - обиженно пробурчал Александр, убрал руку и отвернулся к стене. - И ещё целый месяц не будет. Что характерно...

      Что точно было характерно, секса ему совершенно не хотелось. По крайней мере, с Марго. Уже давно. Однако - дело принципа! Никто её с вечера за язык не тянул.

      - Не обижайся, - легонько ущипнула его жена. - Вечером наверстаем.

      - Вечером наверстаешь с проводником или соседом по купе.

      - Ой! - подхватилась она, на ходу меняя тактику отказа от исполнения супружеского долга. - Нам же с детьми в дорогу собираться! А у тебя одно на уме...

      Вот тут Рита была права не до конца, отъезд семьи супруг тоже держал в уме. Вернее, вне ума, во всяком случае, вне понимания. Ещё позавчера об этом не было и речи, как вдруг - трах-бах, мы уезжаем, проведём пару недель на родине, в Рязани! И только вечером, у 'Митрофаныча', когда друзья провозгласили третий поминальный тост, он вспомнил - ровно год назад погибла в автокатастрофе тёща. Ну и черт с ней... в смысле - царство ей небесное!

      - Давай, родная, собирайся, да поторопись - времени в обрез. Каких-то девять часов...

      Сам он, вволю и в неволю натаскавшись по командировкам, терпеть не мог долгих сборов и потому, имея самое необходимое всегда в готовности, затрачивал на весь процесс минут пятнадцать-двадцать. Вместе с душем, лёгким ужином, слезами, поцелуями и 'посиделками' перед дорогой.

      - Ты хоть выходной догадался взять? - спросила жена. С укором в голосе. Потому что заранее знала ответ.

      - Какой выходной, мать? Шутишь?! Куда ни плюнь, везде война, целлюлит, кризис, инфляция. А ты - выходной!

      - Понятно. Герой нашего времени будет спасать мир от целлюлита, а серое быдло в это время - как обычно, между прочим! - стирать, готовить, прибираться, паковать шмотьё и собирать детей в дорогу... На вокзал ты нас хоть отвезёшь, майор Отвага?

      - Скорее да, чем нет, - хмыкнув, ответил Александр.

      - Не издевайся, твою мать!

      - Да отвезу, отвезу, - успокоил он жену, а после шёпотом добавил. - Есть такая вероятность...

      - Смотри мне, в час нужно уже выехать!

      - Да уж понятно. Время дорого! Хватай мешки, вокзал отходит! Отходит он, кстати, в 15.25, а туда от дома - пилить и пилить. Десять минут. Пешком. На бровях.

      - Алик, не издевайся! Привык всё делать в последний момент... И смотри, чтобы без нас себя не забывал! А то натащишь в супружескую постель кучу кинозвезд...

      - Я как раз об этом и подумал, потому что в супружеской постели положено не только и даже не столько спать... Но насчёт кучи можешь не волноваться. Я однолюб.

      - Одной хватит, да? Даже не думай, потому что наши милые соседки, чума на их головы... Только попробуй - точно до 'полковника' не доживёшь!

      Он и не думал пробовать...

      Нет, думал! Правда, не о том, чтобы чего-то и кого-то пробовать. Думал о том, что всего несколько минут назад о тех же самых персонажах - полковнике, чуме, кинозвезде - лаял игривый пёс в его душе. Как он сказал? Вставай, гетман Безразумовский!.. К слову, при чём здесь гетман?! Ни капли иудейской крови, и нате, полюбуйтесь - Гетман!..

      - Ладно, встаю...

      - Да уж сделай одолжение, - саркастически бросила супруга. - В туалете не курить!

      - А что там ещё можно делать?

      - Исходить поносом после вчерашнего.

      - Правда? Кто бы мог подумать?! Странная у вас, русских, физиология.

      - Русскую нашёл!

      - Только не нужно с утра упрёков насчёт антисемитизма.

      - Я гречанка, а не еврейка!

      - Да ладно! Не может быть! Понаехали, блин... С кем живу?! И то не дают... - проворчал Александр, выходя в прихожую, и сам не понял, что именно имел в виду, произнося последние слова. Видимо, это самое. Которое - 'Про ЭТО'. В некоторой степени...

      Куда как в большей степени его волновало то самое предощущение коренного жизненного перелома, который должен был произойти буквально несколько минут назад, но почему-то не произошёл. А может статься, что как раз произошёл, но где-то за пределами убогого двухкомнатного обиталища, вне поля его зрения... Пресловутое шестое чувство не подводило Александра никогда. Наверное, поэтому, беспрестанно сражаясь на самых острых участках линии противостояния с апологетами Великой Албании, ортодоксальным исламом халифа Махди и агрессивным пантюркизмом нового Мустафы Кемаля Ататюрка, он до сих пор отделывался, в сущности, лишь царапинами, а по ВДВ слыл фартовым везунчиком. Нет, он, конечно, совершал ошибки - взять хотя бы брак с Марго, - но настоящих катастроф обычно умудрялся избегать. Вот и сейчас ему казалось, что беда уже занесла было над ним тупую ржавую косу, но Кто-то Наверху решил - нет, рано! - и отвёл удар судьбы.

      Нет, даже не отвёл, кармический удар случился, но пришёлся по кому или чему угодно, только не по нему, лейб-гвардии майору Александру Твердохлебу. Как будто Мир людей, словно колоссальная медуза, миллиарды лет спокойно дрейфовал по воле волн бескрайнего Космического океана и вдруг сегодня, ровно в шесть часов утра, оказался разрублен на две части острым тесаком ныряльщика за жемчугом. И обе части эти стали жить самостоятельными жизнями, по собственным законам, со своим временем, пространством, направлением движения, с разнящимися меж собою образами единых вчера ещё персоналий. В одном из параллельных миров он, Александр Твердохлеб, остался гвардии майором славных ВДВ, достаточно перспективным в плане продвижения по службе, но, в общем-то, ничем не выдающимся командиром заурядного парашютно-десантного батальона. В другом же стал 'Полковником всея Руси', всевластным гетманом, мудрым стратегом, героем-любовником и удачливым авантюристом... Эх, побывать бы Там! Хотя, наверное, и там хватает заморочек... Что всё-таки произошло? Ведь что-то же произошло, к гадалке за ответом не ходи!..

      Размышляя таким образом, он даже забыл выкурить первую утреннюю сигарету в туалете, чем наверняка неслабо удивил бы супругу. Навёрстывал в крохотной кухоньке, вынужденно делая, как Гай Юлий Цезарь, три важнейших дела сразу: затягивался крепко сжатой зубами 'Золотой Явой', размешивал в чашке с кипятком полмешка сахара и щепоть 'Нескафе', а свободной рукой накручивал диск допотопного домашнего телефона.

      - Помощник дежурного по части старший лейтенант Федотов! - чётко представился невидимый абонент.

      - Доброе утро, Женя! На проводе гетма... тьфу, ну, этот... Твердохлеб.

      - Здравия желаю, товарищ майор! Слушаю вас.

      - Как там мои, не 'отличились' за ночь?

      - Да вроде нет, всё тихо.

      Тут сквозь интершум прорезался голос дежурного.

      - Кому там, блин, с утра уже неймётся?

      Помощник отвечал ему, неплотно зажав трубку ладонью.

      - Комбату-три, товарищ подполковник.

      - Делать Сашке не хрен! Пошли ты его...

      - Борисычу передай, - громко проговорил Твердохлеб, - что я пойду, но его захвачу с собой. Если утащу такую тушу... Говоришь, с гвардейцами моими всё в порядке, да, Женя?

      - Так точно!

      - А в целом как?

      - Стабильности нет, - отшутился помощник фразой из старого фильма, но тут же осёкся. - Ой, виноват, товарищ майор! Нормально всё, по плану. Вы в курсе, что сегодня 'Москва' прилетает?

      - Ну да, вся златоглавая, от храма Христа Спасителя до вонючего нефтеперегонного завода в Капотне... Какого чёрта?

      - Самим интересно. Никто ничего не знает.

      - Ладно, разберёмся... Спасибо, Евгений! Неси службу. Я буду к разводу, если что, звоните на мобильный. Борисычу - пролетарский привет и мой горячий поцелуй! Конец связи...