Да вот только к Ниночке ли?!
С другой же стороны, к кому ещё?! Ни гетман, ни кто другой из общинников Бессмертия за пазухой уж точно не таил...
Эх, кажется, рано праздновать победу!
Под абрисом врага чётко просматривался текст с его подробным описанием, предупреждением об осторожности и способами действий при обнаружении, а также обещание награды доброхоту: десять тысяч евро (или равноценное количество золота/товаров/услуг) за труп, пятьдесят тысяч за живого и столько же за точные подтверждённые свеѓдения о местонахождении.
- Меня одно смущает, - Коробицын поморщился. - Увидит где-нибудь наш плакат и тут же скроется так, что вовек его не сыщем.
- И пёс с ним! - отмахнулся гетман. - Мы встречи не искали. Лично мне его бессмертие - до крепкой воздушно-десантной задницы!
- Мне тоже, - усмехнулся пристав. - И без того вторую жизнь живём.
- Вот-вот... И потом, Юрочка, он ведь в любом случае скрывается. Но в данной ситуации, при обещании невиданной по нынешнему времени награды, его будет искать уже не кучка наших доброхотов с рукоѓсуями, но вся округа, до последнего крестьянина-единоличника, последѓнего бомжа, последнего богомольца-пилигрима. И сыщут, будь уверен!
- Дай-то Бог, - вздохнул генеральный пристав. Казалось, гетманского оптимизма он не разделяет совершенно. - Отпечатаны двести экземпляров ориентировки и тысяча отдельных фотографий. Сейчас дам команду, чтобы отшлёпали ещё столько же, и разошлю фельдъегерей во все концы.
- Давай, удачи!..
Оставшись в желанном одиночестве, гетман посидел ещё немного, сделал несколько необязательных звонков и, убеѓдившись, что народ работает по плану, подмигнул вуалехвосту, сунул кепи за ремень и шаркающими шажками направился в царство Натальи Хуторской. Инна отсутствовала, и подруга, иронично улыбаясь, спросила без обиняков:
- Уже уходите?
- А разве ещё что-нибудь осталось? - припомнив Винни-Пуха, вопросом на вопрос ответил гетман.
- Идите-идите, ваш-бродь, скажу, что вы заболели.
- Какие вы все проницательные, спасу нет!
- Не первый год замужем... Как ребра, Саня?
- Да ну, ерунда!.. Ой, что это я?! Болят, аж в глазах темно!
- Верю, дорогой, верю... Как малышка?
- Как? - задумчиво улыбнулся гетман. - Так, что придётся за ящиком вина бежать.
- Нет, Саня, я ведь говорила тебе - дети не в счёт.
- Тогда она еще не была нашим ребенком...
- Но ведь стала! Я проиграла, Сашенька, ещё тогда почувствовала, в первый же день, как её увидела. Буду искать пиво 'Пит'.
- Зачем спешить? Может быть, когда-нибудь 'любовь нечаянно нагрянет' уже не по-детски...
- Не в этой жизни, дорогой, сам прекрасно понимаешь. Всё, что мог, ты уже совершил.
- Понимаю, - вздохнул гетман. - Понимаю, что не ошибся, назвав тебя проницательной донельзя.
- Но всё-таки не 'самой', - вздохнула и Наталья. - Алина звонила уже два раза, спрашивала, не ушёл ли ты ещё, просила предупредить, когда соберёшься.
- Так предупреди, что я через пять минут буду дома...
Подруга стояла достаточно близко, на расстоянии древнерусского локтя. Гетман притянул её к себе, обхватив руками талию, и заговорщицки прошептал:
- ...Или через полчаса.
Наталья томно опустила ресницы и потянулась губами к его губам, но, когда он приготовился к длинному прочувствованному поцелую, вдруг звонко чмокнула в обе щеки и развернула к двери.
- Иди домой, герой-любовник!
- Горе-любовник, - поправил гетман.
И пошёл, куда послали.
Между прочим, не без облегчения...
Однако вспомнил, что он всё-таки правитель, а на улице - война.
- Если что - звони!
Однако вспомнил, что негоже быть покойником на всех похоронах, и уточнил:
- Генеральному приставу.
Однако вспомнил, как его на днях жестоко огорчили - обозвали старым пнём, - и уточнил в этой связи:
- Я хотел сказать - войсковому атаману Ходжаеву. По всем вопросам! Чтобы знал, чёрт нерусский...
И наконец ушёл.
Потом он шёл.
Шёл.
Шёл...
А когда пришёл и потянул за ручку уличную дверь, та, сволочь, не пожелала растворяться. Что за ерунда?! Какого чёрта?! Белым днем!.. Пришлось доставать ключ, вертеть его в замочной скважине. Открылась. Между прочим, не без усилия. И тут же сверху донесѓлось хихиканье. Ну да, прикол!
На лестничной площадке его ожидали две озабоченные... медсестры. В крахмальных, чуть застегнутых халатиках. И при носилках. А также чёрный, лохматый 'медицинский брат' при белой с красным крестиком косынке.
- Ложитесь, раненый, вам нельзя много двигаться! - нахмурив брови, приказала старшая 'сестра'.
- Да я совсем здоров, сестричка! Мне на фронт надо! Наши под Берлином уже!
- Поедете под Берлин, раненый, уговорили. Но сначала я сделаю вам искусственное дыхание.
- Рубашку снимать?
Алина также вспомнила бессмертную комедию.
- Вот рубашку как раз не обязательно. В таких тяжёлых, как у вас, случаях искусѓственное дыхание делается рот в рот. Варежку раззявьте!
Приятная 'процедура' вышла долгой, чувственной, глубокой.
- Уф, класс! Сестричка, может, мне рановато под Берлин? Полеѓчусь еще, а?
- Там видно будет... Топай, Рыцарь Сонного Образа!
- А вы меня не понесёте?
- Щаз-з! И 'рот в рот' ему, и носилки! Кисло в чубчик не станет?
- Да я бы потерпел, - пожал плечами Александр и привлёк к себе Алёнку. - Как дела, малыш?
- Хорошо, па, - мило улыбнулась девушка. - Только мы очень скучали.
- Я тоже, девочка моя, - признался он, нежно коснулся губами бархатистой щеки и обернулся к жене. - Скучали, а дверь внизу заперли.
- Что, опять закрыта была?! - всплеснула руками Алина. - Это Женька позавчера замок ремонтировал, нам кто-то дверь взломал.
- Хулиганьё, - пожал плечами гетман.
И даже не задумался: вперѓвые за двенадцать лет! Кто?! И зачем?..
Задумываться ему не хотелось. До остервенения хотелось спать! Да и Алина не дала сосредотоѓчиться на мелком происшествии.
- Обедать? Ванну? Или сразу в койку?
- А нельзя все прелести объединить?
- Можно. Ложитесь, ваше благородие, посреди лоджии на клеёночку, я суну вам в рот пирожок и окачу водой.
- Пирожок окатишь??
- Сонно-бренное тело одного ленивого Полковника всея Руси... Чеши, болезный!
- Что прикажете?
- Чесать? Ну... - Алина затянула паузу, Алёнка прыснула в ладошку.
- Понятно, - вздохнул гетман. - Чесать свои усталые, больные я... Усталое, больное Я.
- Я, я, натюрлих! Заваливайся на балконе, а я пирожков тебе соображу. Перед убытием в тоннель Небытия...
...Тоннеля не было. Был пирожок. Огромный. Небывалый. Колосѓсальный. Невообразимый. Превозмогая страх, усталость, боль в боку и ноге, а также клаустрофобию, гетман мужественно пробирался через дебри мяса, лука и яиц. Почёѓсывая каждое из них, как было велено супругой. Сквозь стену падающей из вселенского ведра воды. Неудержимо брёл к заветной цели. На голоса. На звонкий женский смех. К любимым. Созданным из его рёбер. А что же, чёрт возьми, с ногой?!..
- ...Славик, конечно, придуркам не поверил, позвонил в гимназию и спрашивает старую свою учительницу: правда, что тела при охѓлаждении сжимаются? Та говорит: конечно, я же тебя столько лет этому учила! Он побежал на мясокомбинат, сменял бутылку водки на целое ведро льда и всю ночь с ним на голове просидел, шишку сводил. А ещё с ним случай был...
