Карлотта взяла себя в руки и вяло спросила:

— Хочешь сначала поздороваться с моей свекровью, прежде чем мы проводим тебя в твою комнату? Она будет рада.

Почти тотчас мы оказались в маленькой гостиной. Я увидел акварели на стенах и неловко поднимавшуюся с кресла седоволосую даму в черном, которая обернулась к двери.

— Мама, это мистер Морьер, — тускло и несколько торопливо представила меня Карлотта. — Он идет в свою комнату.

Вдовствующая леди Латкилл сделала несколько шагов мне навстречу, наклонив корпус над широкими бедрами, и протянула руку. У нее были пышные белоснежные волосы и любопытные голубые глазки с черными точечками зрачков, глядевшие на меня с розового нежного лица старой, но неплохо сохранившейся женщины. На ней была кружевная косынка. Верхняя часть тела казалась вполне стройной, но чуть подавалась вперед от тяжелых бедер, скрытых черным шелком.

Она что-то пробормотала, долго и внимательно, по-птичьи, разглядывая меня проницательным холодным взглядом, как будто с далекого расстояния. Так, верно, ястреб ищет добычу. Потом невнятно представила еще двух человек, находившихся в гостиной: высокую, широколицую, смуглую молодую женщину с еле заметными темными усиками и полноватого мужчину в смокинге, лысеющего, краснолицего, с маленькими седыми усиками и желтыми кругами под глазами. Это был полковник Хейл.

Их как будто застали врасплох, возможно, из-за меня они прервали сеанс. Я не знал, что сказать, так как никогда не сталкивался с такими людьми.

— Лучше пойдем посмотрим твою комнату, — сказала Карлотта, и я, молча, поклонившись, последовал за ней к двери. Старая леди Латкилл, как стояла, так и осталась стоять, притягиваемая к полу своими тяжелыми бедрами. Она глядела нам вслед зоркими, как у хорька, глазками. Безбровая, но с высоко выгнутыми надбровными дугами на розовом нежном лбу под морозно-белым шлемом волос, она ни на мгновение не покинула те далекие призрачные миры, в которых упорно желала пребывать.

Карлотта, лорд Латкилл и я энергичным шагом двинулись дальше по коридору и завернули за угол. Никто из нас не мог выдавить ни слова. Когда же лорд Латкилл вдруг с силой распахнул дверь в конце коридора, то, развернувшись ко мне лицом, рявкнул со злостью цепного пса:

— Мы оказываем вам честь, поселяя вас в комнате с привидениями! Вы не смотрите, что она такая скромная, на самом деле, это все равно что королевские покои.

Комната была просторная, с выцветшими красными панелями, на которых еще поблескивали остатки позолоты, в ней стояла обычная массивная старая мебель из красного дерева, на полу лежал большой выцветший розовый ковер с большими белесыми выцветшими розами. В камине ярко полыхал огонь.

— Почему? — спросил я, глядя на выцветший, когда-то красивый ковер.

— Что почему? — переспросил лорд Латкилл. — Почему мы предоставили вам эту комнату?

— Да нет! Почему это королевские покои?

— Потому что наше привидение так же редко балует нас своими визитами, как истинная королева, и поэтому особенно желанно. Не говоря уж о его дарах.

— О каких дарах?

— О наших фамильных богатствах. Привидение постоянно обновляет наши фамильные богатства. Поэтому мы предоставили вам эту комнату, чтобы заманить его. Ее.

— Какая же из меня приманка? — особенно если вы рассчитываете на богатства. Но насколько мне известно, привидениям они не нужны.

— Ну… да, — с запинкой произнес лорд Латкилл. — Дело не в деньгах, их нам так или иначе хватает, но вот все остальное…

Наступила пауза. Я думал о Карлоттином «везении за двоих». Бедняжка Карлотта! Она выглядела измученной. И подбородок уже не был вскинут, как прежде. Усевшись в кресло возле камина, она поставила ноги на край решетки и подалась к огню, прикрыв ладонью лицо, потому что все еще заботилась о нем. Я видел ее широкие белые плечи и выступившие под платьем лопатки, когда она наклонилась. Похоже, беды выкачали из нее жизнь, и теперь она всего лишь уставшая, апатичная женщина, у которой не осталось никаких чувств. Меня это расстроило, и неожиданно в голове промелькнула мысль, что должен появиться мужчина, который обнимет ее, приласкает и вновь разожжет в ее теле огонь. Конечно, если она разрешит, что было маловероятно.

Тело утратило стойкость, и только дух еще как-то сражался. Ей было необходимо возродить себя к жизни, и только живое тело могло ей в этом помочь.

— Расскажите о вашем привидении, — попросил я лорда Латкилла. — Она очень ужасна?

— Совсем нет! Считается, что она красавица. Сам я не видел ее и не знаю никого, кто бы видел. Мы надеялись, что вы приедете — и она не устоит. Понимаете, у мамы было видение на ваш счет.

— Нет, не понимаю.

— Ну, конечно! Вы тогда были в Африке. Медиум сказал: «Этот человек в Африке. Я вижу „М“, две буквы „М“. Он думает о вашей семье. Хорошо бы, он пожил с вами». Мама очень удивилась, а Карлотта тотчас воскликнула: «Марк Морьер!»

— Поэтому я пригласила тебя, — торопливо проговорила Карлотта, оборачиваясь и прикрывая ладонью глаза.

Я засмеялся, но ничего не сказал.

— Естественно, — продолжал лорд Латкилл, — вам не обязательно занимать эту комнату. Мы приготовили для вас еще одну. Хотите посмотреть?

— Как привидение проявляет себя? — спросил я, уклоняясь от ответа.

— Ну, я не очень-то в курсе. Кажется, она ведет себя вполне прилично, но больше я ничего не знаю. Для всех, кого она посещала, она была persona grata[51]. Даже gratissima!

— Benissimo[52]! — отозвался я.

Появившаяся в дверях служанка что-то неясно произнесла, и я не разобрал, что именно. Все в доме, кроме Карлотты и лорда Латкилла, говорили очень тихо.

— Что она сказала? — спросил я.

— Спросила, останешься ли ты в этой комнате? Я сказала, что, наверно, ты предпочтешь другую. И еще, будешь ли ты принимать ванну? — отозвалась Карлотта.

— Да!

Карлотта отдала распоряжение служанке.

— И, ради всех святых, говорите громче, — попросил я пожилую вымуштрованную служанку в накрахмаленном воротничке, все еще стоявшую в дверях.

— Слушаю, сэр! — тоненьким голоском крикнула она. — Ванну горячую или теплую?

— Горячую! — прорычал я, словно выстрелил из пушки.

— Слушаю, сэр, — вновь пропищала она, после чего, сверкнув глазами, повернулась и исчезла.

Карлотта засмеялась. Я вздохнул.

В шесть часов мы сидели за столом. Розовый полковник с желтыми кругами под голубыми глазами сидел напротив меня, типичный старикан с больной печенью. Рядом с ним расположилась леди Латкилл, наблюдавшая за всеми словно бы издалека. Ее нежное розовое лицо казалось обнаженным, и с гвоздиками зрачков в глазах вполне сошло бы за лицо современной ведьмы.

Слева от меня сидела молодая смуглая женщина с узкими смуглыми плечами, на которые было накинуто нечто прозрачное. У нее была смуглая шея, и ничего нельзя было прочитать в невыразительных желтовато-карих глазах под прямыми бровями. Она была неприступна. Пару раз я попробовал с ней заговорить, но не тут-то было. Тогда я сказал:

— Я не расслышал ваше имя, когда леди Латкилл представляла меня вам.

Желтовато-карие глаза несколько мгновений изучали меня, прежде чем она произнесла:

— Миссис Хейл! — Она посмотрела через стол. — Полковник Хейл — мой муж.

Наверно, у меня на лице отразилось изумление. А она почему-то долго смотрела мне в глаза тяжелым взглядом, словно с особым значением, но я так и не понял, что она имела в виду. Поглядев на лысого розового полковника, склонившегося над супом, я снова взялся за еду.

— В Лондоне было весело? — спросила Карлотта.

— Нет, — ответил я. — Сплошная скука.

— Неужели совсем ничего хорошего?

— Ничего.

— И ни одного приятного человека?

— Ни одного из тех, кого я бы назвал приятными.

— А кого ты считаешь приятным? — с коротким смешком спросила она.