— Отвечай! — крикнула Катя, переставая трясти девочку.

В сводах пещеры эхо угрожающе повторило: «Отвечай!» «Отвечай!» «Отвечай!»

Кира молчала.

Вильям и Тане стояли чуть поодаль и вмешиваться не смели.

— Неужели так сложно? — разъярилась девушка, выпуская из рук плечи девочки и отступая. — Просто скажи, что ты видишь!

— Катя, это неправильно...

— Плевать, — топнула Катя. — Я хочу знать, и пусть эта чертова судьба меняется потом сколько угодно, пусть хоть рухнет ко всем чертям! Мне все равно!

— От моих предсказаний одни беды. И если судьба уготовила тебе что-то, глупо спорить с ней и пытаться переиграть! Будет только хуже!

— Пусть будет, — упрямилась Катя.

А Тане негромко обратился к Вильяму:

— Так и будешь стоять и смотреть, как она выпытывает информацию о ягуаре?

— А что я должен предпринять, по-твоему?

Атанасиос фыркнул.

— Я бы отлупил ее! — Юноша приблизился к Кире и, отпихнув в сторону, заявил Кате: — Моему отцу не понравится твое поведение!

— Когда мне будет интересно мнение твоего отца, я дам знать, — отрезала девушка и потребовала: — Кира, я жду ответа! Не заставляй меня жалеть, что я вытащила тебя из того борделя!

Вильям при этих словах закрыл лицо руками, губы Киры задрожали, и она бесцветным голосом промолвила:

— Он во Франции. Где-то загородом, в доме, полном скульптур.

Девушка удовлетворенно кивнула.

— У своего друга Моргана Нориша! — Катя улыбнулась. — Вот видишь! Разве так сложно?

Кира опустила голову.

— Нет.

Девушка не заметила, как та поникла, раскрыла карту и принялась ее изучать.

Далеко-далеко позади остался сияющий драгоценными камнями Тартарус, а впереди простирались пещеры под Тулузой. Париж был совсем близко.

В голове звучала композиция Роберта Шумана «Грезы», глубокая и умиротворяющая, но девушка не чувствовала спокойствия. Внутри все клокотало, дрожало, в животе кружился огненный шар, и ей казалось, пламя готово вырваться у нее из носа, рта, как у сказочного дракона.

Она бесновалась и не могла ничего с собой поделать, не удавалось преодолеть раскол, который произошел внутри. Сердце точно разрубили на две части. И обе хотели лишь одного — вновь срастись ради любви к Лайонелу. Все остальное капризное сердце не волновало.

Катя чувствовала на себе тоскливый взгляд Вильяма, но глаз от карты не отрывала и быстро двигалась по тоннелю.

Атанасиос, вопреки данному отцу слову не злить беса, болтал ужасно много. И зачастую это были упреки в адрес девушки. Вот и сейчас он без всякого стеснения высказал что думал:

— Не пускать ее и все дела!

Катя обожгла его яростным взглядом, процедив:

— Попробуй. — И чуть тише прибавила: — Как же вы все мне надоели!

Сейчас, помимо Лайонела, ей хотелось увидеть только одно существо на этом свете — Йоро. Он всегда поддерживал ее, рядом с ним было так хорошо, спокойно и по-домашнему уютно. — Она покосилась на плетущуюся позади в грязном платье Киру и подумала: «Он бы не одобрил моего обращения с ней». Но тут же себя одернула. Она не понимала: зачем девчонке дан дар, если она не хочет им пользоваться?

Около часа все четверо передвигались молча, пока перед ними не появилось сразу семь коридоров.

— И куда нам? — осведомилась Катя у Атанасиоса.

Юнец передернул плечами.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я возьму тебя за руку и добровольно ответу к ягуару?

Вильям вздохнул.

— Нам нужен третий коридор, он ведет в подземный Париж.

Девушка посмотрела на него с благодарностью и обратилась к Кире:

— Ты знаешь, где сейчас Йоро?

— Да, — тихо ответила девочка, глядя в землю, — он ждет нас в Париже.

Катя хотела попросить, чтобы та на нее не обижалась за недавнюю резкость, но не нашла в себе силы признать ошибочность своего поведения. Во что бы то ни стало ей было необходимо снова увидеть Лайонела и терпеть тайны девчонки, предвидящей будущее, она не собиралась.

Вскоре тоннель номер три привел их в пещеру с высокими сводами, сверху донизу вымощенную булыжниками. Отсюда вело больше двадцати ходов в разные стороны. Катя растерялась, но Вильям указал на один из коридоров, и они продолжили путь.

Покорность, с которой он принял ее желание вновь увидеться с Лайонелом, одновременно вызывало у нее раздражение, жалось и чувство вины. Иногда у нее складывалось впечатление, что ее ангел решил абсолютно во всем ей потакать. И несмотря на удобство такого положения, в ее глазах чести ему это не делало.

Подземный Париж даже отдаленно не напоминал богатый, ослепительный Тартарус. Система ходов тут походила на узкие мощеные городские улочки и явно выполняла лишь одну функцию — возможность быстрого передвижения в дневные часы. На пути встречалось множество железных дверей, оснащенных звонками. Парижане с легкостью могли навещать друг друга, не выходя на улицу.

— Как удобно! — проходя мимо очередной двери, восхитилась Катя. — Почему в Петербурге не предусмотрены такие переходы?

— Предусмотрены, — возразил Вильям. — Но у нас они немного другие.

Ей и хотелось бы вдаться в подробности, но молодой человек остановился перед темно-зеленой дверью и нажал на звонок.

— Кто тут живет? — обеспокоилась девушка.

— Первая женщина Парижа — мадам Талилу. Единственная, с кем я хорошо знаком и поддерживаю связь. Или у тебя есть на примете другие кандидатуры?

Дверь отворила служанка, одетая в темно-синее платье, белый передник и того же цвета чепец.

— Я доложу, — сразу перешла девушка на русский, тепло улыбаясь Вильяму.

— Мерси, — сказал тот, пропуская Катю вперед.

Вслед за служанкой девушка стала подниматься по узкой каменной лестнице, размышляя о том, что нужно срочно выучить какой-нибудь язык. Насколько она знала, вампиры были обязаны знать все. Когда Лайонел впервые об этом упомянул, подобное правило ее страшно возмутило. Она не преминула высказать свое мнение, на что Лайонел дал ей Библию — Книгу Бытия и заставил читать первые девять стихов одиннадцатой главы — предание о Вавилонской башне. Девушка улыбнулась, вспомнив, как злилась на него. Меньше всего на свете, в третий день своего существования в обличие вампира, ей хотелось читать библию. А после еще и рассказывать, как в школе у доски, почему же каждый вампир обязан знать все языки. Одно девушку радовало тогда — строить башню им не придется. И все мучения лишь ради дня Искупления, когда вампиры всего мира объединятся.

В доме, в просторной светлой комнате, куда привели гостей, служанка указала на мягкие кожаные диванчики. Между ними располагался столик с газетами и журналами. Одна из газет — «Питерское Зазеркалье» живо заинтересовала девушку. Катя буквально вырвала ее из-под разноцветного глянца. На первой полосе под заголовком: «Удачная охота» был размещен портрет Лайонела, сидящего на коне посреди леса. На руках у него висело тело молодой обнаженной женщины с разорванным горлом.

— Ягуар времени не теряет, — неодобрительно прокомментировал Тане, но в его желтых глазах промелькнула зависть, смешанная с восхищением.

При виде любимого лица Катя почувствовала, как части ее разбитого сердца с неимоверной силой, точно магниты, потянулись друг к другу.

Двойные двери распахнулись, и вошла красивая элегантная Женщина, одетая в коричневое бархатное платье, достигающее колен. Изящную шею украшала нитка жемчуга, черные волосы с игривыми кудряшками завивались вокруг ушей.

— Вильям! — засияла улыбка на ее лице. Мадам Талилу подставила щеку для поцелуя, после чего взгляд ее каре-зеленых глаз скользнул по всем остальным гостям. Атанасиос с Кирой ее не заинтересовали, а на Катю она смотрела так долго, что девушка рассердилась.

Но хозяйка как будто уловила волну негатива заранее и успела ее предотвратить, воскликнув:

— Екатерина, так вот вы какая! И прошу, не удивляйтесь моему любопытству, ведь вас мечтает увидеть каждая парижанка!

Девушка удивленно хмыкнула:

— Новости о том, кто я, так быстро расползлись по городам?