И тогда Варгас решил покончить с "беспорядками". В ночь на 21 октября он вызвал в город жандармский корпус и произвел массовые аресты. Набив тюремные камеры забастовщиками и издав приказ, запрещающий под страхом тюремного заключения собрания и митинги, он считал, что восстановил в Бабеле спокойствие и порядок. Теперь, когда, по его мнению, "бунтовщики" были усмирены, пришло время по-настоящему заняться Гонсало.

Придя вечером к себе в кабинет, Варгас велел привести Гонсало. Гонсало вошел прихрамывая. Накануне он имел "пустяковую беседу" с помощниками Варгаса.

Инспектор сидел за массивным письменным столом с весьма важным видом. Его маленькие, словно стеклянные, глазки смотрели торжествующе.

— Садитесь, Гонсало, — благодушно начал он. . Надеюсь, вы себя чувствуете неплохо. Наши ребята, к сожалению, не умеют деликатно обращаться, . сокрушенно добавил он, заметив громадную ссадину на лице Гонсало и его припухший глаз. Но не сердитесь на них. В сущности, они прекрасные парни, если их не раздражать.

Варгас откинулся на спинку кресла, весьма довольный собой, и усмехаясь посмотрел на арестованного.

Гонсало сел, решив не обращать внимания на издевательский тон инспектора. Варгас вынул зубочистку и несколько минут ковырял в зубах, сплевывая в сторону.

— Ну, вот что, милейший, пора кончать, . произнес он, наконец. — Игра ваша все равно проиграна. Вашу партию мы почти ликвидировали. Всё руководство сидит у меня в камерах. Самое разумное в вашем положении — выкладывать все начистоту. Советую в ваших же интересах не упрямиться, от вас потребуется очень мало: сообщить, где находятся материалы профессора Ренара, — и вы на свободе. Не сомневаюсь, что вам известно, где они хранятся.

— Вы ошибаетесь, — ответил Гонсало, — этого я не знаю. Письмо, которое я дал Гаррету, не дает оснований для таких утверждений.

— Бросьте валять дурака, — всё еще миролюбиво продолжал Варгас. — Ваше упорство ни к чему не приведет.

Гонсало молчал.

Варгас резко выпрямился в своем кресле и, взяв со стола карандаш, начал нервно постукивать им по столу. Всем своим видом он показывал, что отныне допрос будет вестись только официально. Спокойствие Гонсало приводило его в ярость.

— Твой друг, этот черномазый Гаррет, тоже все задирал нос. Корчил из себя героя. А чем все кончилось? Его подстрелили как бешеную собаку на полигоне в пустыне. Поверь, что ты тоже так кончишь, и никто даже не узнает о твоем героизме. Прикинь-ка, стоит ли быть таким дураком.

Лицо Гонсало оставалось бесстрастным.

— Негр передал тебе все материалы Ренара, . продолжал Варгас. — Ты где-то их хранишь. Все улики против тебя. Будешь ты отвечать?

— Я могу повторить то, что уже говорил, . ответил Гонсало.

— Ну что ж, — вскричал Варгас с перекошенным от злобы лицом. — Ты еще не знаком по-настоящему с нашими парнями. Сегодня ты с ними познакомишься. Все, что было до сих пор, — ничто, пустяки. У нас есть много средств заставить говорить таких, как ты, — с профессиональной гордостью заявил Варгас. — Позови ребят! — крикнул он стоящему у двери полицейскому.

Из соседней комнаты вышли три сыщика. В одном из них, смуглом коренастом человеке с приплюснутым носом и непомерно длинными руками, Гонсало узнал знаменитого истязателя Акунья, который некогда был боксером. В руках он держал резиновую дубинку. Слухи о жестокости этого палача были такими, что несколько депутатов попытались даже заговорить о них в парламенте, но из-за поднявшегося шиканья их никто не расслышал.

В руках двух других палачей — атлетического сложения верзил с тупыми квадратными лицами . были хлысты из проволоки. Сыщик Акунья не торопясь снял пиджак, аккуратно сложил его и положил на стул. Засучив рукава, он потряс в воздухе резиновой дубинкой, словно проверяя исправность своего "инструмента". Волосатые руки и грудь, видневшаяся из распахнутой рубахи, придавали ему сходство с гориллой. Полицейский, стоявший у двери, принялся срывать с Гонсало одежду.

— В последний раз, будешь говорить или нет? . спросил инспектор.

— Нет, — ответил Гонсало.

Варгас вышел из-за стола и направился к стоявшему в углу большому, сверкающему лаком радиоприемнику и включил его. Такая уж была здесь традиция: звуки музыки заглушали стоны истязаемых.

Варгас сел на стол, поставив одну ногу на стул, чтобы лучше наблюдать и руководить избиением, и собирался дать команду начинать, как вдруг музыка оборвалась. Теперь, после хаоса бешеных звуков, казалось, что в комнате воцарилась мертвая, почти ощутимая тишина. Вслед за тем в репродукторе раздался ясный голос диктора:

— Внимание! Передаем материалы Международной конференции по мирному использованию атомной энергии.

— Пойди настрой на танго, — сказал Акунья полицейскому. — Я люблю "работать" под танго, — пояснил он.

— Не надо! — закричал вдруг Варгас и, подбежав к приемнику, усилил звук.

— Сенсацией дня было выступление советского ученого Громова, сообщившего о крупнейшем достижении советской науки в области защиты от радиоактивных излучений, — продолжал диктор. . Советские биологи и врачи создали препарат, предварительная инъекция которого полностью защищает организм от губительного биологического воздействия радиоактивного излучения. Советский делегат предлагает всем научным и лечебным учреждениям любой страны ознакомиться с материалами научных исследований, произведенных в Советском Союзе.

На минуту и Варгас и Гонсало застыли в немом изумлении. Гонсало выпрямился и рассмеялся прямо в лицо Варгасу. Тот выключил приемник.

— Какого черта ты ржешь! — завопил он, приходя в ярость. — Уведите его, крикнул он удивленным полицейским, которые так и не поняли, что же именно произошло.

Как только Гонсало увели, Варгас бросился к телефонному аппарату и попросил соединить его со столицей. К видеотелефону подошел сам главный инспектор охраны и политического порядка. Он выглядел немного растерянным. На вопрос Варгаса, не будет ли каких-либо изменений в связи с выступлением советского делегата, шеф поморщился и, не взглянув на собеседника, небрежно бросил:

— Ждите дальнейших инструкций, — и тотчас же исчез с экрана.

Едва Варгас повесил трубку, как в кабинет вошел агент сыскного бюро Крус, исполняющий теперь обязанности личного осведомителя Варгаса. В руках он держал пачку листовок.

— Господин инспектор, — взволнованно заговорил он, — в городе снова беспорядки. Наши люди не успевают срывать со стен листовки. А на площади Свободы опять собрался громадный митинг.

В голове Варгаса мысли начали путаться. "Надо принять какие-то меры. Арестовать зачинщиков? Но тюрьмы уже переполнены!"

Он так и не успел найти нужное решение, как раздался звонок. С экрана видеотелефона на Варгаса в упор смотрели холодные, сверлящие глаза главного инспектора. Преувеличенно спокойным видом он старался возместить свое недавнее замешательство. В телефоне отчетливо раздавался металлический, бесстрастный голос шефа.

— По приказу короля профессор Ренар освобожден. Произошло недоразумение, так будет сообщено и в печати, простое недоразумение, . холодно повторил он. Ренар должен срочно выехать на конференцию в Женеву. Что касается Гонсало освободить его. Пора уже научиться вам понимать обстановку. Когда, наконец, вы это поймете? — и главный инспектор недовольно поморщился.

Варгас в изнеможении сидел в кресле, тупо уставившись в одну точку. Почему шеф говорил таким ледяным тоном? Неужели в самом деле судьба так изменчива? А ведь была такая возможность отличиться.

Когда Гонсало вышел из сыскного бюро, над городом уже висела густая синева надвигающихся сумерек. Он шел не спеша, вдыхая полной грудью вечерний воздух и жадно всматриваясь в кипучую жизнь гигантского города. Все чаще мелькали вспышки световых реклам и красные змеи неоновых огней. Словно золотой паутиной, опутывался город огненными нитями электрического света. И Гонсало казалось, что там, в центре, где пылает это яркое зарево, живет ядовитый паук, протянувший к людям свои жадные щупальца.