Нельзя сказать, чтобы Фонте Крус был очень уродлив. Просто тщедушный человечек со злобно бегающими глазками вызывал у всех чувство брезгливости и презрительной жалости. Он был предметом издевательских шуток, объектом насмешек, мишенью для остряков. Крус все сносил, но в груди его накапливалась тяжелая ненависть к своим обидчикам. Злобствующий пигмей болезненно завидовал физически крепким людям, их громким голосам, свободным манерам, смеху.

А женщины! Они смотрели на него с недоумением и насмешкой, словно на насекомое, и Крус невыносимо страдал от их взглядов. О, как он мечтал заставить этих людей, если не уважать себя, то хотя бы бояться. С годами мечта эта окрепла и превратилась в цель его жизни. И он твердо знал: его желание осуществимо. Есть безошибочное средство, проверенное, как таблица умножения. О, если бы он был богат, очень богат! Как изменилось бы все тогда! Разве осмелился бы кто-нибудь бросить на него дерзкий, насмешливый взгляд или презрительно рассмеяться в лицо? Нет, в глазах мужчин он видел бы заискивающее выражение, а женщины дарили бы ему нежные и пылкие взгляды. Со страстной верой фанатика Крус терпеливо ждал, когда жизнь даст ему возможность крупно сыграть.

И вот судьба, наконец, послала Крусу случай, о котором он мечтал долгие годы. В тот день, когда он подслушал разговор Ренара с Линье, он понял, что то было благословение свыше, перст судьбы, наградившей его за неотступную веру. В голове агента созрел тогда план, потрясший его своей простотой. Он был немного рискованным, этот план, но разве можно достичь заветной мечты, не рискуя? И Крус рискнул.

Как-то ясным сентябрьским утром господин Оливейра сидел в своем кабинете и с мрачным видом читал обращение к нему группы акционеров, категорически требующих созыва общего собрания общества "Альберия — Луна".

С тех пор как неудачи преследовали его одна за другой, Оливейра, думая о выходе из создавшегося положения, ничего не мог придумать лучшего, как удрать. Оставалось только выбрать наиболее удобный момент, чтобы ненадежней спрятать концы в воду.

Погруженный в тягостные размышления, господин Оливейра не заметил, как массивная дверь слегка приоткрылась, и в комнату, словно мышь, проскользнул плюгавенький человечек. Оливейра заметил его, когда неожиданный посетитель сел в кресло у ломберного столика, стоявшего возле стены. Его маленькие ноги, закинутые одна на другую, не доставали пола. Взгляд бесцветных глаз, устремленных на Оливейра, был самоуверен, а лицо выражало отчаянную решимость труса.

— Что вам здесь надо? — удивился Оливейра, приняв Круса за одного из назойливых акционеров. . По вопросам возвращения участков я не принимаю.

В ответ на это замечание незнакомец усмехнулся и, вдруг вскочив, обежал кабинет, внимательно осматривая все стены. Закончив осмотр, он подошел к столу и, наклонясь к дельцу, тихо спросил:

— Есть спрятанные звукозаписывающие аппараты?

— Какого черта вам здесь надо? — повторил опять Оливейра, подумав, что неизвестный сбежал из сумасшедшего дома.

— У меня важное дело к вам, — спокойно произнес незнакомец и опять повторил свой вопрос.

Оливейра недоуменно пожал плечами.

— Если я вам скажу "нет", этого будет достаточно?

— Для большей уверенности я осмотрю еще раз.

— Ну валяйте. Смотрите.

Впрочем, поведение незнакомца как раз свидетельствовало о его здравом рассудке. В Альберии настолько распространился электронный шпионаж или, как его называли "снуперизм", что где бы ни оказывались альберийцы — в номере отеля, в ресторане, в учреждении, общественном месте или частной квартире они не были уверены, что их разговоры не подслушивают.

Небольшой микрофон-снупер размером с монету находили в самых неожиданных местах: под скатертью стола, под матрацем кровати, в кармане пиджака, на шасси автомашины и т.д. Техника электронного шпионажа непрерывно совершенствовалась. Появились снуперы, улавливающие шепот на расстоянии десятка метров. Специальная "микрофонная пушка", нацеливаемая на собеседников, стоящих на расстоянии почти в километр, позволяла отчетливо слышать каждое слово беседующих. По городам разъезжали автомашины с установками для улавливания разговоров в любой квартире, в которую подброшен снупер.

Крус тщательно осмотрел и простучал все стены, приподнял картины, залез под диван, отодвигал стулья. Наконец он подошел к двери, прикрыл ее и снова сел на стул.

— У меня имеется препарат Ренара, — понизив голос, с таинственным видом сообщил наконец он.

Оливейра вздрогнул от неожиданности и с удивлением взглянул на странного пигмея. Хитрый делец сразу почувствовал серьезность разговора, однако с деланным равнодушием спросил:

— Ну и что же?

— Он, кажется, вам не нужен? — усмехнулся человечек.

— Да как вам сказать, во всяком случае, не очень.

— Ах вот как, тогда наша беседа не состоится, . и незнакомец встал, собираясь уходить.

Оливейра судорожно соображал, что ему делать. От препарата зависело все, только в нем спасенье от краха. Упустить этого человека нельзя ни при каких обстоятельствах.

— Стойте, — вскрикнул он, когда тот взялся за дверную ручку.

Незнакомец остановился, заранее зная, что ему не дадут уйти. Оливейра торопливо подошел к двери и, заслонив ее своим грузным телом, спросил, глядя на него в упор.

— Откуда у вас препарат? Где вы его взяли?

— Для вас это не имеет решительно никакого значения.

— Нет, имеет! — воскликнул Оливейра и, подойдя вплотную к Крусу, произнес: — Вы украли препарат . не отпирайтесь! Об этом сообщил сам Ренар.

С этими словами он закрыл дверь на замок и, положив ключ в карман, подошел к телефону.

— Я позвоню сейчас в полицию, — сказал он, поднимая трубку.

— Вам все равно никто не поверит, — произнес агент, развалившись в кресле, в котором почти утонул. — Я личный осведомитель господина Варгаса, инспектора охраны и политического порядка, — и Крус, отогнув лацкан пиджака, показал изумленному дельцу значок сыщика. — Кто поверит вашему бездоказательному заявлению? . добавил Крус, довольный произведенным эффектом.

— Так что же вы, черт возьми, хотите? . растерянно спросил Оливейра.

— Вот с этого надо было начать. Что я хочу? Будем говорить в открытую. Мне прекрасно известно, как нужен вам препарат. Вы готовы на все, чтобы получить его. Я мог бы запросить любую цену, но я не грабитель, прошу за препарат не так много.

— Послушайте, вы же негодяй!

— Вполне возможно, но не больше, чем другие.

— Сколько? — мрачно спросил Оливейра после небольшой паузы.

— Пятьсот тысяч диархов.

— Вы с ума сошли! — вскричал бледнея Оливейра. . Это шантаж. Я все-таки позвоню в полицию. Там разберутся. Разве то, что вы находитесь у меня, не доказывает ваше преступление?

— Я у вас с официальным визитом, — захихикал Крус. — Проверка лояльности сотрудников. Ваша компания находится с некоторых пор под контролем королевской инспекции. И предупреждаю, если вы попробуете действовать через полицию — я уничтожу препарат. Вряд ли вы будете в этом заинтересованы.

Оливейра прошелся несколько раз по кабинету.

— Черт побери, у вас мертвая хватка. Ну, что ж. Препарат действительно мне нужен до зарезу. Но вы заломили чудовищную цену. Это грабеж. Я даю вам сто тысяч диархов. "

Кажется, рыбка клюнула", — подумал Крус и твердо заявил:

— Ни одним диархом меньше!

— Тогда проваливайте ко всем чертям, — вспылил Оливейра. — Вам дают хорошую цену. Я сам поеду к Варгасу и расскажу ему о ваших проделках!

Крус только улыбался, его спокойствие начинало выводить Оливейра из себя.

— Ну, хорошо — двести тысяч, и на этом кончим.

В голове Круса что-то закружилось; он чувствовал, как у него спирает дыхание. Но он еще держался.

— Хорошо, я уступлю. Только из патриотических соображений. Триста тысяч моя последняя ценя. "