Поликарповна вскипает:
– А вы, Берта Осивна, как дите малое! Сколько языков знаете, а чисто по-русски даже матерное слово сказать не можете!
3
– Берта Осивна, вчера дали нам, пенсионерам, билеты на Евгения Онегина. Так плакала я, Берта Осивна… Так плакала…
– Почему?
– Один там, которого потом вбили с пистолета, как запоет: «Куда, куда, куда вы удалилися», ну годы его молодые, мол, куда-куда… И рукой показуе куда! Так все наши старички с первого ряда стали оборачиваться, оглядываться, куда это он рукою тыкает. Тоже интересовалися, куда-куда… И я тоже хотела знать, куда-куда эти годы мои делися?.. Так плакала…
4
Берта Иосифовна за ужином делится с мужем, Яковом Борисовичем:
– Яшенька, ты знаешь, а Зиновий Михайлович опять себе что-то завел.
– Ага, Берта Осивна, – ворчит Поликарповна, – это шо-то моложе его внучки.
– Красиво, – хвалит эстет Яков Борисович.
– Яшенька! – упрекает ласково Берта Иосифовна. – Зиновий Михайлович уже в том возрасте, который требует покоя и самоуважения! Ему ведь скоро восемьдесят лет!
– Н-да-а-а… – неопределенно мычит Яков Борисович то ли с восхищением, то ли с осуждением, – восемьдесят…
– Он ведь уже трижды дедушка!
– Н-да-а-а, – опять неопределенно то ли восхищается, то ли осуждает Яков Борисович, – Дедушка.
Поликарповна, досадливо гремя посудой, резюмирует:
– Дедушка он! Да, дедушка! Дедушка он легкого поведения! – И с угрозой, ни на кого не глядя, – А от некоторые ему почему-то завидують! – шваркает крышку на кастрюлю и мрачно выходит из кухни, вытирая на ходу руки о фартук.
Яков Борисович и Берта Иосифовна весело переглядываются.
5
Берта Иосифовна пришла домой после похорон своей знакомой, смотрит на себя в зеркало, подкрашивает губы:
– Поликарповна, голубчик, когда я умру, губы мне накрась.
Поликарповна растерянно стоит в дверях. Ее лицо кривится, а глаза наполняются слезами.
– Ты что, Поликарповна? Ну что ты так смотришь? Прекрати!
– Да не, Берта Осивна, просто я смотрю, каким цветом красить. У вас же этих помад целый ящичек! – ворчит Поликарповна и уходит плакать на кухню.
6
Муж Поликарповны, ветеран войны, умер десять лет назад. Прослышала она, что ветеранам войны лекарства дают бесплатно. Звонит в аптеку «Ветеран» и осторожно спрашивает:
– Вы лекарства ветеранам бесплатно даете?
Там, видимо, ответили утвердительно.
– А всем ветеранам даете?
Там снова ответили.
Тогда Поликарповна спрашивает тихо и заговорщически:
– А-а… А покойникам?
На другом конце ойкнули и бросили трубку.
– Ясно. Не дают, значит, покойникам, – мрачно констатирует Поликарповна.
7
Поликарповна приходит домой разрумяненная, радостная и возбужденная. Говорит:
– Слухайте, Берта Осивна!!! Стою на остановке. Темно. Я одна-одинешенька стою… Останавливается машина, и стекло сползает плавненько, медленно, а оттуда хлопчик пьяненький выглядует и говорит: «Женщына, я хочу вас снять!!!» А я не растерялася и отвечаю ему с гордостью: «Молодой человек! Меня нельзя снять! Я уже нефотогеничная». Ну он потом меня, конечно, разглядел. Но все равно, Берта Осивна, я – грудь уперед, приосанилася, чтоб этот цуцык знал, шо теряет!
8
Поликарповна повадилась ходить в клуб на собрания конфессии «Врата Сиона».
– Поликарповна, зачем это тебе? Ты же православная, – интересуется Берта Иосифовна.
– А мине там нравится, там старушки собираются, музыка играет, такой кларнет, пирожные дают, и ихний батюшка в черной тюбетеечке, такой молодой ласковый красавец. С зубом золотым…
Подходит воскресенье, Поликарповна сидит дома. Ее спрашивают, а как же «Врата Сиона»? Она сокрушается:
– Я сегодня не пойду, всех пригласили к батюшке на большой обед.
– И что?
– Там будет очень много всякого вкусного…
– Ну?!
Поликарповна мнется.
– Так что ж ты сидишь, не идешь?!
– Э… – печально отмахивается. – Неудобно… Туда идти – это уже надо верить.
9
– Театр я, конечно, люблю, – говорит Поликарповна, – только ни один спектакль не могу досмотреть до конца.
– Почему?
– Так нам, пенсионерам, дают билеты за пятьдесят копеек на первый ряд. А из первого ряду на сцену можно смотреть только лежа. А если пенсионер лег, то все, сразу засыпает. Так и лежим все рядком на первом ряду, нарядные старички и старушки, иногда даже храпим – артисты привыкли.
10
Портрет Берты Иосифовны напечатали в научном журнале. Фотография двадцатилетней давности.
Поликарповна страшно этим гордится. Читает подпись, далеко отставив журнал, любуется:
– Вам, Берта Осивна, сейчас начнут письма писать… Солдаты… Заключенные… А может, и священник какой… – И мечтательно: – Здра-астуйте, прекрасная незнакомка! Пишет вам летчик-космонавт…
Заблудившийся поезд
Железнодорожная быль
– Уйми свое воображение! – сказала мама.
– Прекрати уже! – приказал муж.
– Хва-а-атит… – взмолились дети.
– Не на-а-адо, – преследуют меня в моих ночных кошмарах толпы героев из придуманных мной сюжетов, – мы не хоти-и-и-м!!!
Беда в том, что все, что создается моим воображением, рано или поздно материализуется. Вот написала рассказ о том, как одесские пенсионеры перепутали дату и время отъезда поезда, – бах-трах, и мои родители, ласково со мной попрощавшись перед отъездом из Одессы в Черновцы, отправляются на вокзал, но через полчаса предстают с каменными укоризненными лицами на пороге с семью килограммами потекших персиков в коробке: они – заметьте, не я! – они перепутали дату и время отправки поезда.
Вот придумала и написала однажды, что к нам пришла гусыня в гости и мы искали дом, откуда она сбежала, стучась в каждый двор. Теперь косяком приходят хозяева соседних дач и усадеб в поисках пропавших домашних животных и подозрительно рыщут у меня во дворе глазами, не я ли это стянула у них гуся, курицу, кота или корову.
Хотя, чего кривить душою и жаловаться, бывали и очень приятные материализации. Попросила Дедушку Мороза в одном из рассказов, чтоб он принес нам новенького мальчика, р-р-раз – и у моего Дани с Ирочкой родился сыночек Андрюша, как по заказу!
Или, например, написала рассказик, как Мишка Гусин, наш сосед, вылечился от алкоголизма, и через некоторое время этот самый Мишка вдруг странно помрачнел, посерьезнел, ходит нарядный, чистенький, строгий и придирчивый. И за период своей непонятно откуда упавшей трезвости уже третий раз женится! Вот как! Разборчивый стал.
Надо бы, конечно, придумать и написать что-то такое, для дома, для семьи полезное. И чтоб сбылось… Ну, скажем, о том, как мой муж, светлая голова, чей труд по исследованию общественных и природных процессов наконец оценивают по достоинству, Нобелевскую премию получает, торжественный во фраке и лаковых штиблетах; а я стою в зале такая – ого! – в легких вечерних туфельках и шелковом палантине на загорелых плечах, прядка завитая на затылке, аплодирую вместе с венценосными особами Швеции и ужасно горжусь…
Да, так я о материализации.
Вот совсем недавно был опубликован в нескольких журналах мой рассказ о том, как мы с мужем сели в какой-то старый автобус и по неопытности не сказать полоумного, но странного водителя Миши заблудились и ездили-ездили всю ночь по всей Украине, заезжая в страны Европы по пути, меняя за ночь времена года…
Так вот. Провидение рассказ прочло, почесало репу, пожало плечами и… на тебе, Маруся, коли не шутила. Случилось то, что бабушка моя называет словом «накликала».
