В это мгновение я осознала, какой могу быть. Прямо там, чувствуя тепло нагретого солнцем бетона обнаженными ногами, в шортах из коротко обрезанных джинсов и сверкающей на солнце серебристо-белой футболке Мэй.

В голове заиграла музыка. Словно недоступная взору группа в эту самую секунду создавала саундтрек к моей новой жизни. Я услышала в нем и вас.

Чувствовала ли Мэй себя так же, перейдя в старшую школу? Наверное, да, потому что это была ее музыка – все песни, что мы слушали вместе, слитые воедино. Мир, в который она ушла, был сейчас рядом, здесь. Я отвела взгляд от вгоняющего меня в краску Ская, все еще не сводившего с меня глаз, повернулась к подругам и громко рассмеялась, чувствуя внутри себя таинственную ту, кем могла стать. «Привет, привет, привет!» – радовалась я ей.

Искренне ваша,

Лорел

Должно быть, одежда Мэй обладает какими-то волшебными свойствами, потому что с тех пор, как я стала ее носить, моя жизнь начала понемногу меняться. Всю неделю я обедала с Натали и Ханной. А сегодня, в пятницу, направляясь по коридору в кабинет биологии и следуя за полосами света на полу, чуть не врезалась в кого-то. Подняв взгляд, я увидела, что это он. Скай. Я могла бы, протянув руку, коснуться его.

– Привет. Как дела? – приятным голосом, с легкой хрипотцой, спросил он.

Я задумалась, что сказать в ответ. Обычный вопрос, но что ответить на него? Все обычно говорят «нормально», однако этим словом вряд ли можно описать то, что со мной происходит. Поэтому я сказала:

– Я видела тебя вчера. – Слова слетели с языка и упали, как брошенные на дно озера камни.

Скай кивнул, слегка склонив голову на бок. Словно пытаясь понять, что я из себя представляю.

– Я Лорел, – добавила я.

– Скай, – улыбнулся он.

Я чуть не ляпнула: «знаю», но вовремя спохватилась. Придя, наконец, в себя от встречи с ним, я увидела, что на нем футболка с эмблемой Nirvana. «Потрясающе!» – пронеслось у меня в голове.

– Люблю Курта Кобейна, – призналась я.

– Да? А какой у тебя любимый альбом?

– In Utero.

– Здорово. Почти все говорят, что им нравится Nevermind. Они просто не умеют слушать.

Улыбнувшись, я постаралась поддержать беседу:

– Да. Мне очень нравится, как он… как Курт поет. Он словно взрывается изнутри.

Мне не верилось, что я произнесла это вслух, но Скай кивнул, будто понял, о чем я говорю. Я вдруг заметила, что он смотрит на меня так, словно хочет прикоснуться, и нервно потянула вниз подол обтягивающей оранжевой футболки Мэй. Кожа горела. Казалось, я вот-вот воспламенюсь.

– Я иду на биологию, – сказала я.

– Ну ладно, – ответил Скай. – Еще увидимся.

Я кивнула и пошла прочь. Сердце бешено стучало в груди, и я твердила себе: «не оборачивайся», но не удержалась. Скай все еще смотрел на меня, и во мне вспыхнуло понимание: он видит во мне загадку.

В классе, пока мистер Смит рассказывал нам о ковалентной связи, я прокручивала в голове нашу со Скаем встречу и отмечала все новые и новые детали. То, как приподнялись на его бицепсах рукава футболки. Как стояли дыбом волоски на коже. Веснушку на его веке. Мне вспомнились слова Ханны о том, что он недавно перевелся в эту школу. Откуда? И был ли он когда раньше влюблен?

Искренне ваша,

Лорел

Дорогая Эми Уайнхаус[17],

Помню, как однажды ночью Мэй тайком пробралась в дом, вернувшись с очередной вечеринки, зашла ко мне в комнату, легла на мою постель и прошептала:

– Ты должна услышать эту песню!

Она засунула свои наушники мне в уши и упала на подушку, я же впервые услышала ваш голос. «Я возвращаюсь во мрак»[18], – пели вы. У песни был живой, бодрый ритм, но в вашем чудесном голосе слышалась боль. Это очень непросто, но вам удавалось передавать голосом столько эмоций! И ясно чувствуется, что все спетые вами слова шли от самого сердца. Что они были искренними.

Оказалось, моя новая подруга Ханна тоже вас любит. У нас с ней на седьмом уроке совместная физкультура, и она всегда забывает форму. Мы с ней пару недель назад вместе ходили на ярмарку, и с тех пор я много раз делала вид, что тоже не принесла спортивный костюм. Вместо того чтобы играть в кикбол или бадминтон вместе со всеми, мы гуляем вокруг физкультурного поля и болтаем. Ханна хочет стать певицей и иногда поет мне ваши песни. Ее любимые: Stronger Than Me, You Know I’m No Good и, конечно же, Rehab. Ей нравится выкрикивать «нет, нет, нет» и мотать рыжеволосой головой. Ханна, как и вы, не желает, чтобы ее кто-то контролировал. Она дерзкая и бесстрашная, но и ее душа полна секретов.

Она из тех девчонок, в которых всегда влюбляются парни, однако ведет себя она не как знающая себе цену красотка, а так, словно пытается найти саму себя. У нее всегда есть бойфренд, а то и два одновременно.

Ханна рассказала мне, что ее родители умерли, когда она была еще совсем маленькой, и они с братом жили какое-то время у тетки в Аризоне. Но ее брат постоянно ввязывался в школе в драки, и тетка отправила их жить к бабушке с дедушкой.

Ханна приехала сюда, когда была в седьмом классе, и начала встречаться с одним из самых популярных восьмиклассников-футболистов. Затем она переключилась на другого футболиста, и еще на одного, а в восьмом классе завязала отношения с двумя парнями-старшеклассниками. Ханна могла подружиться с любой девчонкой из средней школы, даже самой популярной, но выбрала Натали, потому что, как она выразилась: «Натали понимает».

– Понимает – что? – спросила я.

Ханна пожала плечами:

– Каково это – когда ты отличаешься от других и не хочешь, чтобы об этом узнали. Например, я понимала, что если позову Натали в гости, то ее ничуть не смутит, что я люблю свою лошадь, живу с глохнущими бабушкой с дедушкой и что у меня есть придурошный братец, который любит громко поорать.

Еще Ханна рассказала мне о парне – Кейси, с которым она «развлекается». Так прямо и сказала. Она познакомилась с ним во время работы, когда он пришел в ресторан с друзьями отметить чей-то день рождения. (Там здорово устраивать праздники, потому что шеф-повар готовит прямо перед вами и проделывает разные фокусы с огнем). Кейси учится в университете, и мне, если честно, кажется странным его желание встречаться с девушкой намного младше себя. Я немного переживаю за Ханну, потому что у Мэй тоже был бойфренд-студент. Его звали Пол. Я спросила Ханну, зачем она встречается с тем, кто намного старше ее, и она, рассмеявшись, ответила:

– Я – скороспелка.

Наверное, все же Кейси не просто развлекается с Ханной, и она ему действительно нравится. Он присылает ей цветы – ее любимые красные тюльпаны. Она обожает хвастаться ими в школе. Нашей директрисе Вейнер уже надоело, что Ханне присылают в школу цветы, но та отговаривается тем, что они от ее дяди и предназначены бабушке, которая болеет и не выходит из дома. Директриса спрашивает, почему дядя не пошлет их бабушке домой, а Ханна отвечает, что там некому открыть дверь, и цветы просто увянут под солнцем на пороге. Миссис Вейнер знает, что она лжет, но ничего не может поделать, так как бабушка Ханны и правда болеет, а дедушка слишком плохо слышит, чтобы с ним можно было поговорить, да и, скорее всего, слишком устал, чтобы ему было до этого какое-то дело. Вот Ханна и носит цветы Кейси из класса в класс, ставит их на свою парту так, что учителю за ними едва ее видно, и, наклонившись к Натали, корчит глупые рожицы.

Мне кажется, Натали терпеть не может эти цветы. Она всегда твердит, что не верит во всю эту романтическую чепуху. Однако я не знаю, насколько Натали искренна, потому что на уроке искусства она рисует для Ханны картину с тюльпанами. Натали показала мне ее на днях после уроков, но предупредила, чтобы я не рассказывала об этом Ханне. Мол, это сюрприз. Натали замечательно рисует. В одном лепестке тюльпана уже столько оттенков, что их трудно сосчитать.