Запись не закончилась. Трэвис услышал взволнованный голос Бетани: «Что происходит? Где ты?»

Пэйдж снова перебила ее отчаянным криком: «Его можно взять с собой и вернуться! Пройти можно с ним!»

На последнем слове что-то случилось. Дыхание вылетело с шумом, словно она вдруг дернулась. Или ее дернули. Запись оборвалась, как если бы Пэйдж выключила телефон, хотя Трэвису воображение нарисовало картину более жестокую.

Справа открылся съезд на шоссе 285, и он торопливо, не успев сбросить газ, повернул. Надо бы повнимательнее.

Трэвис вопросительно посмотрел на Бетани, ожидая от нее объяснения услышанному.

Она вернулась к каталогу и перешла на другой файл. Судя по иконке, это был видеоклип.

– Пэйдж позвонила в девять минут пополуночи. Часом позже Си-эн-эн показало вот это. Я записала, когда уже ехала сюда.

Бетани кликнула дважды по иконке и протянула Трэвису телефон. Он положил его на руль. Запись уже началась.

Снимали с вертолета. Сначала – небольшой автомобильный кортеж… разбитые, горящие машины на улице. Четыре смятых, спрессованных, словно сошедшие с рельсов вагоны, внедорожника. Последний перевернулся и лежал на крыше. Подпись внизу гласила: АТАКА НА АВТОКОЛОННУ В ВАШИНГТОНЕ, ОКРУГ КОЛУМБИЯ.

Оператор взял более крупный план одного из автомобилей, и Трэвис увидел повреждения, причиной которых не могло быть одно только пламя. Огромные дыры в металлических панелях свидетельствовали о том, что кортеж обстреляли из какого-то мощного огнестрельного оружия, причем, судя по количеству отверстий, автоматического. Скорее всего, 50-го калибра. Использовать такое всего лишь в нескольких милях от резиденции президента и его семьи…

– Я сама увидела этот репортаж несколько часов назад, – сказала Бетани. – Еще до того, как сошла с самолета здесь, в Атланте. Говорят, что жертвами нападения стал какой-то цэрэушный начальник среднего звена и несколько его сотрудников, имена которых не подлежат разглашению. Потом сообщили время нападения. Сразу после полуночи. Так что все совпадает. Именно тогда Пэйдж и остальные должны были возвращаться домой после встречи с президентом и находиться где-то между Белым домом и базой ВВС Эндрюс…

Она осеклась и взглянула на него.

– Извините, вы, наверное, ничего не поняли. Несу бог знает что…

– Все в порядке. Вы только изложите все последовательно. Начните сначала и расскажите все, что вы знаете.

Бетани то ли вздохнула, то ли горько усмехнулась. Усталость и нервы…

– Знаю я не так уж много.

Бетани расстегнула и раскрыла рюкзак, и на Трэвиса, словно из духовки, пахнуло сухим жаром.

В рюкзаке лежал всего один предмет. В неясном свете проносящихся фонарей он рассмотрел нечто темное, металлическое, размером и формой напоминающее скалку без ручек. На корпусе три кнопки с некими похожими на иероглифы символами. Язык определенно не земной, подумал Трэвис.

Рядом с каждой кнопкой кто-то наклеил ярлычок со сделанной от руки надписью:

Включить

Выключить

Выключить с задержкой (задержка – 93 сек.)

– Та самая штука, о которой говорила по телефону Пэйдж, – пояснила Бетани. – Держала ее под замком в сейфе. Другую, такую же, взяла с собой в Вашингтон. Обе появились из Бреши одновременно, как комплект для беспроводного телефона.

Она достала объект из рюкзака. Весил он, похоже, немного.

– Не знаю, что происходит, но причина наверняка в этих двух штуках.

– И что же они делают?

– Даже не представляю.

– Ладно.

– В курсе только четыре человека, верхушка «Тангенса». Одна из них – Пэйдж. Вчетвером они поехали и в Вашингтон. Кроме них, с этими объектами никто больше не экспериментировал. Опыты с ними начались в понедельник, то есть три дня назад. Поначалу работали в закрытых лабораториях, и все записи, в том числе и видео, сохранялись на надежных серверах. Должно быть они сразу же поняли, что столкнулись с чем-то серьезным.

– Это нормально? – спросил Трэвис. – Такая секретность внутри самого «Тангенса»? – В его пору дело обстояло иначе, но, с другой стороны, с тех пор как он покинул Пограничный город, времени прошло немало. Сотрудничество с «Тангенсом» – и Пэйдж – продолжалось меньше недели, и было это два года назад. Он не хотел уходить, но узнал кое-что такое, после чего остаться уже не мог. И ушел, оставив при себе то, что узнал.

– Такая секретность – политика временная, – ответила Бетани. – Пэйдж и самой это не нравится, но и она, и остальные, кто наверху, считают, что по-другому сейчас нельзя. Состав тамошнего населения за последние два года изменился едва ли не полностью. – Она искоса взглянула на Трэвиса. – Да вы, наверное, и сами знаете.

Он кивнул:

– Знаю.

– Персонал пришлось набирать заново. Раньше «Тангенс» месяцами проверял того или иного кандидата, но в последнее время такой роскоши мы позволить себе не могли. Вакансий открылось много, заполнить их требовалось быстро, так что для большинства процесс отбора сводился к формальности. Доверять новичкам так же, как прежним сотрудникам, невозможно – для этого должно пройти какое-то время. Пэйдж постоянно из-за этого извиняется. Хотя люди и сами понимают. Все сознают, сколь велик риск появления очередного Аарона Пилгрима. Так что когда какой-то объект демонстрирует серьезные свойства, работать с ним разрешается только самым доверенным, тем, кто на самом верху. Так было и с этими двумя объектами.

Она положила цилиндр на колени, наполовину засунув его в рюкзак.

– Так вот, все началось в понедельник. В закрытых лабораториях. Я знаю, что первым делом их проверили на безопасность. Знаю потому, что они взяли в лаборатории тест-организмы. Плодовых мушек. Червей-нематод. Полдюжины мышей. Думаю, проверку на безопасность объекты прошли, потому что животных вернули на место в тот же вечер, и были они в полном порядке. Утром во вторник вся команда уехала с объектами в пустыню и работала с ними там. Весь день и едва ли не всю ночь. Никто, наверное, и не спал, разве что на земле. Время от времени кто-то возвращался, забирал какое-то оборудование и снова поднимался на поверхность. В основном это были приборы дальней радиосвязи, работающие в самом разном волновом диапазоне. Спутниковое оборудование. Принимающие и передающие тарелки. Инструменты для их демонтажа. Зачем? Понятия не имею. Утром в среду, чуть меньше двадцати четырех часов назад, они спустились со всем оборудованием и обоими объектами и сообщили, что уезжают на какое-то время. Может быть, на несколько недель. Может быть, даже больше. Сказали, что собираются исследовать кое-что с использованием обоих объектов, что больше ничего объяснить не могут и что их первой остановкой будет Вашингтон.

– И что они планировали там делать?

– Встретиться с президентом.

– Сказали зачем?

– Вообще-то нет. У меня сложилось впечатление, что они рассчитывали на его помощь в том, что намеревались сделать. То есть встреча с ним была как бы первым шагом в каком-то процессе.

– Пэйдж сказала вам по телефону не доверять президенту.

Бетани кивнула.

– Очевидно, ее мнение о нем резко поменялось. – Она умолкла и несколько секунд смотрела прямо перед собой в сгущающуюся над шоссе тьму. – Думаю, за нападением на кортеж стоял президент. По-другому не получается.

Трэвис снова подумал о расстрелянной на вашингтонской улице автоколонне. Оружие вроде того, что там использовалось, в руках не потаскаешь. Для него нужна тяжелая тренога. Нужно время для подготовки огневой позиции. По меньшей мере пара минут. Можно, конечно, поставить пулемет в фургоне, но тогда огневая позиция будет ограничена возможностями парковочного места. Кстати, и прибыть на это самое место нужно заранее, что невозможно без знания графика движения цели и маршрута.

Этой информацией располагали только президент и ближайшие его помощники.

Трэвис подумал о президенте Гарнере, человеке, с которым он разговаривал, очень коротко, один раз по телефону. Как и пятеро его предшественников, Гарнер ценил тесные связи с «Тангенсом» и никоим образом не покушался на его автономию.