Владыка Руоко задумался, нежно поглаживая свою седую бороду.

— Многого не видно тут, — заявил престарелый владыка и закрыл глаза. Когда предыдущий настоятель покинул орден, его мантия перешла к Руоко. Храмовники тогда были на грани вымирания, но он сумел поднять орден из руин и снова заставил служить матушке-России. Среди рыцарей не было того, кто не уважал бы его слова. Фитисов, ещё будучи храмовником, уважал его, как брата и часто говорил: «Тебе в будущем суждено занять моё место».

— Друзья мои, хотите верьте а хотите и не верьте, но я не могу ответить точно сколько ещё времени я смогу удерживать этих напуганных сенаторов от того, чтобы они не мобилизовали войска. Совет федерации создавался только для того, чтобы служить народу, и сейчас он ему служит. Сенаторов не за что винить. Они боятся варягов, объединённых систем Сириуса и многих других. Но в своём страхе они могут наделать много ошибок, — честно сказал Давыдов, вглядываясь в лицо престарелого храмовника.

— И боюсь, — продолжал Давыдов, — что если мы в ближайшее время не справимся с драгонами, то восстанут варяги. А этого ни в коем случае нельзя допустить.

Магистр Лен соглашаясь медленно кивнул своею головою. Ибо он прекрасно всё понимал к чему всё это шло.

— А после того, как мы расправимся с драгонами… — задумчиво проговорил Руоко. Голос магистра, как всегда, был не естественно тихо, и со стороны казалось что не какая беда его не волнует. И спустя секунду молчания он добавил. — Что будет потом?

— Это будет психологическая атака. Но если она не подействует, то мы сокрушим этих гордецов, как бунтовщиков! — запальчиво заявил Давыдов, ударив кулаком по столу. — Я уверен в том, что мы сумеем добиться положительного результата, переговоры с Сириусом и варягами пройдут успешно.

Некоторое время гости храмовники молчали, и ни у кого не хватало храбрости прервать эту паузу. Давыдов явно смутился своей неожиданной горячности, храмовники молча смотрели на своего президента, задумчиво вглядываясь в его лицо. Потом снова раздался низкий, богатый мужественными оттенками, голос Лена:

— Но а что если ваши переговоры не пройдут так, как надо, вы должны понимать, что храмовники и космофлот не сумеют защитить Россию. Мы хранители мира, а не солдаты. А сил космофлота не хватит, чтобы воевать на два фронта. Флот Сириуса и так уже превосходит наш в несколько раз по численности, а если ещё и драгоны появятся, то нас просто раздавят.

Давыдов снова тяжело вздохнул и перевёл взор на магистра Руоко.

— Владыка, — произнёс он и, сделав небольшую паузу, продолжил: — неужли вы на самом деле думаете что всё здесь идёт к войне?

Руоко с грустью опустил старческие веки, его взор был затуманен. Казалось, он смотрел совсем в иное измерение.

— Нечто страшнее обычной битвы за территорию, — наконец выдохнул он. — Намного страшнее.

— Что? — отрывисто спросил взволнованный президент. — Вот тут по подробней пожалуйста!?

— Вы почувствовали что-то, владыка? — присоединился к Давыдову магистр Лен.

— Забвение ждёт нас, страшное забвение, но точно я сказать не могу, — с сожалением отозвался престарелый храмовник, по-прежнему смотря куда-то в сторону. — Повсюду вижу лишь я тьму, и больше мною ничего нельзя увидеть. Но в одном, я в точности уверен… — он повернул свою седую голову и прямо взглянул на Давыдова. — Что-то древнее вернётся в наш мир и поглотит нас всех. Но даже при этом, мы, храмовники и российский космофлот, будем стоять до конца, защищая земли русские.

Услышав слова престарелого магистра, Давыдов словно смутился, и прежде, чем он сумел ответить, над столом возник голографический монитор, в котором была видна одна из его помощниц.

— Капитан Фитисов на третий линии, — сообщила она.

— Конечно, я сейчас отвечу.

В голографическом мониторе появилось изображение капитана, который с гордо поднятым подбородком смотрел на Давыдова стойким взглядом.

— Капитан второго ранга Андрей Сергеевич Фитисов на связи.

Давыдов слегка сузил глаза, всматриваясь в лицо подчинённого.

— Ну, как у тебя дела, Андрей? — спросил он по-дружески. Забавно, но со стороны казалось, что они давно были старыми друзьями. Храмовники только переглянулись, ожидая, когда Давыдов закончит беседу.

— Витёк, ты бы видел, что здесь творится. Накинулись на нас, словно звери. Мы с трудом отбились. Пришлось сцепиться с одним упырём по прозвищу Инферо, — сказал Андрей с явно усталым видом.

Давыдов слегка нахмурился:

— Кто такой?

— Да пёс его знает. Ради какого-то жезла Темб, который мы перевозили на Интерион, весь корабль в решето превратили. На кой им этот жезл нужен, я даже понятия не имею. Хотя леди Эл-лиан рассказывала мне, что жезл является неким ключом, который открывает некие врата и может выпустить на свободу какого-то властелина тьмы.

Давыдов, дослушав Фитисова, тяжело вздохнул: мало ему всяких переживаний по поводу сенаторов, так тут ещё и эта ерунда свалилась на голову. Храмовники заметили что в глазах президента появился страх, словно имя лорда огня было для него уже знакомо.

— Андрей, я всё понял. У нас из-за этих драгонов здесь в Совете просто полный кавардак произошёл. Так что, Андрей, даю тебе неофициальное задание: разузнай, для чего им нужен был этот жезл. И прошу, постарайся как можно скорее. Времени — в обрез. Чем быстрее мы покончим с драгонами, тем легче нам потом будет справиться с другими проблемами.

Фитисов помрачнел, смотря с монитора в глаза Давыдову.

— Неужто будет война?

Корякин грустно опустил глаза.

— Ты лучше меня знаешь всю ситуацию, нас просто рвут на части, поэтому скажу только одно: с богом.

Фитисов кивнул в ответ. Голограмма распалась. Давыдов снова перевёл взор на храмовников. Те мрачно смотрели в его сторону.

— Вы ему доверяете? — осторожно спросил магистр Лен.

— Как своему родному отцу! — отрубил президент.

— И всё же, мы ему не доверяем. Какой-то он странный — этот ваш Фитисов, — сказал владыка Руоко. — Голос слишком знакомый, будто это, хотя нет глупости просто совпадение.

Давыдов сузил глаза, пытаясь понять, что именно хотел этим сказать достопочтенный храмовник. Словно испугавшись чего-то, он уставился на храмовников словно дикое животное.

— И всё же я ему доверяю! — сказал президент и немного погодя присовокупил: — Он — надёжный человек, поверьте мне.

Храмовники в ответ бегло усмехнулись.

— Основатель когда-то сказал, что даже среди близких тебе людей может прятаться ядовитая змея, — пробормотал пожилой магистр. — Будьте осторожны, ибо, если с вами что-нибудь случится, беды не избежать. Мы выполним свой долг, но за Фитисовым мы будем следить во все глаза и, если заметим что-нибудь не то, вмешаемся сразу же.

Храмовники медленно поднялись со своих мест, и поклонившись президенту, вмиг скрылись за дверями кабинета Давыдова. Следом за ними кабинет покинула личная охрана, оставив президента наедине. Некоторое время он молча смотрел на запертую дверь и о чём-то думал. Не нравилось ему всё, что здесь творилось, ох, как не нравилось, и он боялся того, что может произойти в будущем. Чутьё ему подсказывало, что скоро произойдёт нечто ужасное. Спустя секунду его глаза сверкнули красным светом испуская яркие потоки энергии, и тут же снова погасли…

Он стоял перед ним: лицо наполовину скрыто капюшоном, красные глаза горят из бесконечной глубины.

Его губы шевелились, но слова тонули в неумолкаемом крике, доносившемся отовсюду. Между Андреем и таинственной фигурой появилась женщина. Это была Эл-лиан. Её лицо было искажено страхом и безумием. На ней была чёрная боевая одежда драгона. В руках она сжимала сияющий меч форсэт и, судя по рукояти, это был андреев клинок. Вознеся над головой форсэт, она начала что-то тревожно говорить, но слова были непонятны — они расплывались во тьме. Андрей вскрикнул, пытаясь что-то сказать, но женщина в ответ только ехидно засмеялась. Казалось, что Эл-лиан пребывала во власти таинственной фигуры. Андрей смотрел в глаза неизвестному, стараясь хоть как-то подавить его тёмное влияние. Взгляд неизвестного был полон множества развратных мыслей и чувств, которые Андрей не мог вынести. Он развёл руки в стороны, и из его пальцев вырвались языки пламени, окутавшие в тоже самое мгновение всё тело Фитисова. Неистовая боль пронзила его тело, он поднял вверх голову. И его голубые глаза узрели, как звёздное небо покрылось мраком.