Пока наше такси ехало по дороге через Лаваду, водитель с горечью в голосе рассказывал: «Мне очень нравился наш президент, когда он говорил, что собирается зачистить пригороды пылесосом. Но заставлять нас, налогоплательщиков, оплачивать систему очистки воды только потому, что у него в доме из крана идет холодная вода, а жена боится, что ее сын заболеет, купаясь в нашем море три недели в году…»

Три недели: это и много, и мало. В этом году по соображениям безопасности выход к морю с Черного мыса был закрыт с июня, официально — из-за «возможности обвалов». Поэтому, чтобы искупаться, туристам и местным жителям пришлось тесниться на крошечном общественном пляже.

В пятницу, 26 февраля 2010 года, на Черном мысе царило оживление, странное для этого времени года. Местные жители завороженно наблюдали за вереницей автомобилей сопровождения: это означало, что к ним внезапно приехал президент. Но разве он не должен быть завтра в Париже, на открытии Международной сельскохозяйственной выставки? Похоже, глава государства в последний момент подвел представителей сельского хозяйства, большинство которых придерживаются правых взглядов. А заодно и упустил возможность загладить ужасную оплошность, которую допустил там же два года назад: Саркози до сих пор припоминают то, как у него вырвалось «исчезни, придурок», когда один из участников выставки не захотел пожать ему руку. А теперь и сторонники президента были оскорблены тем, что их лидер, и без того стремительно теряющий голоса, за две недели до региональных выборов предпочел поехать в Лаванду, а не в центр Порт-де-Версай…

Чтобы Николя Саркози решился на подобный риск, нужна была серьезная причина. И имя ей — Карла. В то время как Париж полнился слухами о трудном периоде в семейной жизни президентской четы, Карла и Николя должны были непременно встретиться, побыть вместе. И ну их к черту, всех этих коров и поросят. Только 6 марта, накануне закрытия ярмарки, глава государства наконец приехал, чтобы пожать несколько рук и похвалить прекрасных лошадей.

Конечно, тогда же он объявил об увеличении суммы льготного кредита до 800 миллионов евро. Но оправдываться было поздно: Николя Саркози вновь принес разочарование. Причем на этот раз не только фермерам: среди правых тоже стали поговаривать о том, что президент явно зашел слишком далеко.

А ведь всего два года назад он вселял в них самые радужные надежды. Министры, депутаты, местные чиновники — все как один приветствовали свадьбу президента, не жалея комплиментов для новой первой леди. Карла? Она же просто клад! Эта поспешная женитьба на обаятельной певице наверняка усмирит импульсивного Николя. Благодаря ей лидер правых наконец-то избавится от привычки к показной роскоши, а либералы найдут общий язык с интеллектуалами и артистами и даже, возможно, переманят к себе часть левого электората.

А теперь те же сторонники президента обеспокоены, они отказываются от публичных заявлений. Но порой молчание многозначительнее слов. «Без комментариев», — ледяным тоном ответил Жан-Франсуа Копе на вопрос репортера BFM по поводу специального выпуска журнала «Фигаро Мадам» под редакцией Карлы Бруни. Сорок страниц об изысканной моде, дорогих аксессуарах и всякой чепухе. Франсуаз де Панафье, кандидат на пост мэра Парижа от партии UMP, все же призналась нескольким журналистам, что была шокирована этим выпуском журнала, опубликованным 27 марта 2010 года, то есть всего через неделю после ужасного поражения правых сил на региональных выборах. Фадела Амара, госсекретарь по делам жилищного строительства, просила передать, что слишком занята, чтобы ответить на наши вопросы. А ведь всего год назад она так восхищалась первой леди. То же мы услышали и от Жерара Лонге, сенатора из ближайшего окружения Николя Саркози.

Можно подумать, что для правых Карла стала помехой и запретной темой.

Но некоторые сторонники президента все же были на страже и сразу забили тревогу. «Я ведь его предупреждала», — раздраженно говорит Кристин Бутен,[153] бывший лидер маленькой Партии христианских демократов и министр по делам жилья и города. Сидя в своем маленьком кабинете на втором этаже штаб-квартиры UMP, эта брюнетка со свежей завивкой, в коричневом костюме и пестрой блузке, с длинными клипсами в ушах и ярко-красными ногтями, не прекращает строить из себя пророчицу.

Когда в декабре 2007 года Николя Саркози вернулся из поездки с Карлой Бруни в Египет и Иорданию, Кристин Бутен не только первой порадовалась за новобрачных, но и была одной из тех немногих, кто предостерег президента о возможных последствиях «египетского эксгибиционизма». «Я не образец добродетели, — поясняет бывший министр. — Я только отстаиваю всеобщие ценности, единые для левых и правых. Николя Саркози развернул политический курс влево и решил, что сможет преступить моральные запреты. Но он ошибается, если думает, что правый электорат последует за ним». «Кроме того, — добавила Бутен, — им нелегко принять первую леди, которая играет на гитаре в полупустом нью-йоркском зале на дне рождения Манделы…»

Карла Бруни очень быстро поняла, с каким подозрением к ней относятся бывший министр по делам жилья и значительная часть правых политиков, особенно католиков. Но при этом первая леди даже не попыталась их очаровать. Наоборот — отнеслась к ним с некоторым презрением. Так, Кристин Бутен, единственная из всех министров, не получила новый альбом Бруни: «В тот день, когда их раздавали, я отсутствовала, и никто не счел нужным отложить для меня диск». Безусловно, для Карлы Бруни Бутен недостаточно шикарна, а ее убеждения чересчур правого толка. «Представляете, — восклицает Пьер Шарон[154] с нотками высокомерия в голосе, — она хотела, чтобы Карла поехала вместе с ней на место строительства социального жилья!» Бутен перенесла оскорбление от первой леди, затем в июне 2009 года была уволена из правительства и теперь занимается вопросами социальных последствий глобализации, продолжая твердо стоять на своем: «Карла Бруни — настоящая головная боль для правых. Она просто смеется над нашим электоратом. Единственные члены правительства, удостоенные чести быть упомянутыми на сайте ее фонда, — это Фадела Амара и Мартин Хирш». Подводя итог: «Когда Карла Бруни говорит о своем интересе к молодежи из неблагополучных кварталов, она всего лишь хочет показать французам и остальному миру, что первая леди не равнодушна к иностранцам и иммигрантам».

Иными словами, в то время как президент якобы «зачищал» пригороды, его супруга играла прекрасную роль, исполненную гуманизма. Писатель Дени Тиллинак, близкий друг Жака Ширака, считает, что такая позиция опасна с точки зрения популярности в обществе: «Избирателям Николя Саркози нравится больше, чем аристократы вроде Вильпена. Президент смог создать ощущение близости с народом. И тут вдруг эти каникулы на Черном мысе, в окружении бывших любовников его жены. Обывателям это кажется странным. Они думают: „Он теперь не с нами, а с ними…“» Полемист Жан-Франсуа Кан,[155] основатель еженедельника «Марианн» и бывший первый номер в списках партии «Демократическое движение», пошел еще дальше: «Эта пара вызывает беспокойство». По его словам, все слухи об изменах свидетельствуют об одном: «Подсознательно французы не верят в этот брак. Им кажется, что Саркози купил себе звезду. Конечно, президент — гений, но он такой нарцисс! Ему нравятся левые богачки, этакие занозы в заднице. Вот от чего он в восторге». Что же касается Карлы Бруни, то Кан считает, что она «скорее мадам Помпадур, чем Мария Антуанетта». «Впервые первая леди присутствует еще и на политической сцене. Очень мило, что она отстаивает левых перед своим мужем — лидером правых. Но то, что он идет у нее на поводу, — просто неслыханно».