В подтверждение своей мысли приведу ещё ряд названий. Напротив селения Чайво посредине залива тянется длинный бугристый остров Вангркво-миф. В нескольких километрах от северного конца он имеет поперечное понижение, разбитое болотами и озёрами. Это понижение сохранило за собой название Мать-твахх — «Малый пролив». На косе, что выдаётся в залив Пильтун, что севернее залива Чайво, есть название местности — Арп-твахх — «Закрывшийся пролив». За несколько сотен километров южнее на косе Лунского залива сохранилось название бывшего стойбища Ахлнг — «Стойбище у оконечности мыса». Теперь же от бугров, у которых стояло стойбище, тянется длинное понижение. Местные жители утверждают, что стойбище Ахлнг стояло у пролива. А вот и само название говорит за себя: Хитьнги — «Поднявшаяся река». Теперь этой реки нет. Осталось одно русло. Если не прекратится вековечный подъём Ых-мифа, судьба Хитьнги постигнет многие реки…

Бубен знаменитого шамана. В жизни нивхов шаманы играли заметную роль, хотя шаман — такой же рыбак или охотник, как любой мужчина. От камланий шаман имел какую-то ничтожную выгоду в виде угощений или гостинцев.

Шамана нивхи вспоминали лишь в случае необходимости: кто-то заболеет, кого-то подстерег несчастный случай или голод падёт на стойбище. Древние нивхи рассуждали так: шаман — посредник между землянами и всевышним духом.

А злые духи — милки и кинры — могли общаться с шаманами. Среди шаманов были не только добрые. Бывали и злые. Это настоящие кинры: они могли обернуться медведем-шатуном, морским львом. От них вся беда.

Но назначение шаманов — делать добро. Не всегда усилия шамана достигали цели — это, когда ему мешал другой шаман. И надо того, другого, шамана убрать, чтобы не мешал. Но у того шамана находились защитники — люди его рода. И тогда взаимное нетерпение сильных людей могло вызвать кровавое столкновение между родами.

Чтобы поверили в его святые таинства, шаман обычно шёл на всякие ухищрения, с помощью которых «убеждал» сородичей в своём всевышнем назначении. А если ко всему ещё он обладал гипнозом — в их глазах выглядел всемогущим. Сильным шаманам, как верил нивх, доступно буквально всё. Они могут превратиться в птиц, зверей, стать невидимыми.

Один из притоков в низовье Тыми называется Кказггьо-бангньи, а бугор на её берегу — Кказггьо-бангнь. В переводе означает: Бугор шаманова бубна.

…Жители низовьев Тыми пригласили знаменитого шамана из селения Чайво, что севернее по морскому побережью на сотню километров. Теперь уже предание не сохранило, чем было вызвано приглашение. Но оно рассказывает о том, как этот шаман провёл своё последнее камлание. Во время сногсшибательного танца, в тот самый миг, когда шаман дошёл до великого духа, люди вдруг увидели: шаман превратился в вихрь и вылетел в томс-куты — дымовое отверстие на потолке. Великий шаман покинул своих страдающих сородичей. А наутро люди обнаружили его бубен на бугре у реки…

Река священной ямы. В низовьях Тыми в нескольких километрах от Ноглик за рекой, впадающей в Тымь, поднимается плато. На нём какими-то древними людьми вырыта большая яма. И сейчас там можно обнаружить следы огня и кости лесных зверей. Нивхи называют эту яму Уйг'ла-к'уты — «Священная яма». Очевидно, эта яма — место священнодействий древнего жителя Ых-мифа. И река названа именем этой ямы (на карте — Углекуты).

Сегодня в верховьях реки появился нефтепромысел.

Самая большая река Ых-мифа — Тымь впадает в Ныйский залив, отделенный от моря узкой стреловидной косой длиной в 6–7 километров.

Издавна нивхи заселяли эту удобную для промысла косу. В заливе нивх добывал рыбу и морского зверя, а во время хода горбуши или кеты рыбак на лодке-долбленке пересекал узкий залив и ловил лосося в устье Тыми. На косе в течение веков то появлялись стойбища, то исчезали. Но некоторые рода жили здесь постоянно.

Наиболее многочисленным из родов, населявших косу, был род Кк'ой-вонгун. Они жили в стойбищах Ул-во и Ккомр-во, располагавшихся посередине косы. Через какое-то время часть рода отделилась от основной массы и поселилась по заливу у самого пролива, где имеются песчаные острова с лежбищами морских зверей.

И чтобы различать две группы рода Кк'ой-вонгун, отделившихся назвали А-вонгун — «Жители нижнего стойбища», а тех, кто остался в Ул-во и Ккомр-во, стали Называть К'е-вонгун — «Жители верхнего селения».

Но прошло некоторое время, и жизнь внесла поправку в их имена.

Нет, не случайно часть людей рода Кк'ой-вонгун поселилась у пролива. Их привлекали сюда лежбища нерп и сивучей на торах — песчаных островах, обнажающихся в отлив. И зимой они добывают нерпу во льдах у пролива. А-вонгун находились в более выгодном положении, жили сытнее. И время дало им название: Кк'ор-ла Ккой-вонгун — «Зажиточные ккой-вонгун». А К'е-вонгун получили имя Кеч Ккой-вонгун — «Бедные ккой-вонгун». Эти имена и закрепились навсегда за двумя группами одного рода.

Если жители долины Тыми в основном были рыбоедами, то жители лагун и заливов питались и рыбой и мясом морских зверей.

Как же добывали нерпу древние нивхи? Нерпы охотно вылезают на любой твердый предмет, способный держать их на плаву: будь то лед или бревно. И древний охотник использовал эту особенность морского зверя. Охотник мастерил парь — спаривал сухие бревна. Привязывал парь недалеко от берега, а сам долгими часами терпеливо сторожил за каким-нибудь прикрытием на берегу. В заливе всегда есть нерпы. Увидев парь, нерпа подплывала к нему, присматривалась и, убедившись в безопасности, вылезала на него погреться под солнцем. Обычно нерпа, разморенная солнцем, засыпала.

И тут охотник приступал к делу. У него в руках т'ла — длинное тонкое древко, выструганное из упругой лиственницы. Древко бывает длиной до тридцати и более метров. Оно заканчивается небольшой лопастью, направляющей удар. К лопасти прикрепляется гарпун, соединенный с ней сыромятным ремнем. Охотник, искусно владея т'ла, ведет его под водой и умелым движением руки мастерски направляет гарпун в нерпу.

Нерпы, преследуя рыбу, доходили до устья Тыми и тут обычно выходили полежать на парь какого-нибудь охотника и становились его добычей.

В верхней части Ныйского залива есть бухточка Т'лайзнд-хуты. Название идет от слова «т'ла».

Чуть ниже раньше стояло стойбище Эуд-во. Жители этого стойбища одни из немногих, кто владел неводами. Вязать сети — дело хлопотливое. Нивхи вязали сети из волокна крапивы. А крапива растет небольшими пучками — попробуй собери ее на невод. И владельцы невода — счастливые люди. А название стойбища произошло от вида занятия его жителя: эуд — метать невод.

Нивхские старики в один голос утверждают, что в прошлом на Ых-мифе водились волки… Но сегодня на острове совсем нет волков. Нет, этих зверей там не уничтожили. Но их нет. Казалось бы, что для существования волков на острове есть все условия: остров покрыт тайгой, которая богата всяким зверем. Да и материк совсем рядом, а там волки до сих пор в обилии. Но, как ни странно, волков на острове нет!

А в прошлом они здесь водились. Говорят, от волков не было спасу. Зимой они нагоняли собачью упряжку и загрызали ездовых собак. И жители морского побережья ставили ловушки на этих быстроногих хищников. Лучшей ловушкой считался кказнг — двурожковый столб высотой около двух метров. На один рожок нанизывалась приманка. И волк, издали почуяв мясо, подходил к ловушке и, не подозревая опасности, в прыжке пытался достать приманку. Лапа в коленном утолщении попадала в развилку, и зверь повисал на столбе. Чем сильнее дергал зверь лапу, пытаясь освободиться, тем крепче ее сжимало между рожками.

На берегу залива Даги, что севернее Ныйского залива, есть бугор Кказнг-уланг. На этом бугре жители селения Лар-во и ставили ловушки на волков.

По какой-то причине волки ушли с острова. Правда, в Южно-Сахалинском краеведческом музее, есть чучело великолепного экземпляра. Несколько лет назад этот волк забежал с материка на северную оконечность Ых-мифа и был добыт нивхом Ялгуном. Но это единственный случай.