Точно так же читатели глянцевых журналов пытают­ся подражать привычке богатых проводить летний от­пуск на яхте. Яхта — это походная жизнь для состоятель­ных людей. Они спят вдвоем или втроем в тесной каютке и кое-как умываются в ванной комнатке, которую ван­ной-то и не назовешь. Им нравится ходить целый день в футболке и вести простой образ жизни. А вышеупомяну­тые читатели журналов разглядывают фотографии грею­щихся на солнышке богачей и воображают себе всякую всячину. На самом деле богачи отчаянно пытаются под­ражать читателям тех же журналов — просто они не чи­тают на солнце, жалея глаза.

Попытки богатых вести простой образ жизни можно воспринимать с улыбкой или называть декаденством. А ведь они немногим отличаются от попыток Отто Горо­жанина приобщиться к природе прогулками, походами и пикниками на открытом воздухе. Ведь походники то­же берут с собой палатку и прочие блага цивилизации, а люди, выбирающиеся на пикник, жарят купленные в магазине сосиски. Собираясь на прогулку, люди не ищут полного единения с природой, а надевают удобные бо­тинки и куртки. Подышав свежим воздухом, они хотят снова вернуться к родному очагу. Так что у всех нас, ес­ли говорить начистоту, стремление к «простой жизни» сводится лишь к символическим жестам.

Высокооплачиваемые менеджеры и медийные мил­лионеры, пресытившиеся путешествиями на Красное море и Маврикий, нашли для себя новый способ время­препровождения: они нанимаются пастухами на аль­пийские луга. Несколько швейцарских туристических агентств предлагают подобную работу и с трудом отби­ваются от уймы желающих. Однако еще задолго до по­явления широкого интереса к «отпуску на крестьянском дворе» высшие слои общества любили отдыхать среди крестьян от ужасов цивилизации. В романе Толстого «Анна Каренина» есть замечательное место, которое может послужить тому иллюстрацией. Богатый поме­щик Левин, осматривая свое имение в пору сенокоса, решает сам пойти на луг с косой в руках. Работа достав­ляет ему такое удовольствие, что он хочет провести сре­ди косцов несколько дней. Дальше приводится следую­щий диалог между Левиным и его братом Сергеем Ивановичем:

« — Я очень люблю эту работу, — сказал Сергей Ива­нович.

—   Я ужасно люблю. Я сам косил иногда с мужиками и завтра хочу целый день косить.

Сергей Иванович поднял голову и с любопытством посмотрел на брата.

—То есть как? Наравне с мужиками, целый день?

—Да, это очень приятно, — сказал Левин.

—Это прекрасно, как физическое упражнение, толь­ко едва ли ты можешь это выдержать, — без всякой на­смешки сказал Сергей Иванович.

—Я пробовал. Сначала тяжело, потом втягиваешься. Я думаю, что не отстану...

—Вот как! Но скажи, как мужики смотрят на это? Должно быть, посмеиваются, что чудит барин.

— Нет, не думаю; но это такая и веселая и вместе трудная работа, что некогда думать.

— Но как же ты обедать с ними будешь? Туда лафи­ту тебе прислать и индюшку жареную уж неловко.

— Нет, я только в одно время с их отдыхом приеду домой».

В итоге Левин так и не возвращается домой, чтобы поесть жареной индюшки, потому что предложенная стариком крестьянином «тюрька была так вкусна, что Левин раздумал ехать домой обедать».

Французская королева Мария-Антуанетта тоже была горазда на выдумки: она велела построить в версальском парке небольшую деревеньку. Королева надевала про­стой крестьянский наряд, соломенную шляпку, пила парное молоко, ела свежий хлеб, масло и сыр. Даже во время осады Бастилии королева орудовала подойника­ми из севрского фарфора и чашками, сделанными по форме ее груди, получившими название «sein de la reine» («грудь королевы»). Такое экстравагантное поведение свидетельствует о том, что стремление к «простой жиз­ни» появляется из совершенно понятного, зачастую от­чаянного желания хоть на короткое время освободиться от власти денег.

Прямо противоположный опыт временного погружения в мир роскоши из мира бедности может быть весьма по­лезным. Главное, уметь сопоставлять контрастные впе­чатления и не уподобляться игроку в лотерею, который жаждет того, чего не получит, а если и получит, то не станет счастливым.

Одним из самых контрастных впечатлений в моей жизни стала поездка в гости к султану Брунея, Ведь ес­ли у богатых есть чувство вкуса, то они тянутся к обще­нию с «нормальными» людьми. Королева Великобрита­нии однажды сказала, что в узкий круг ее друзей входят только новые бедные. Большинству богачей редко уда­ется прорвать оболочку окружающего их мыльного пу­зыря. И они пользуются любым случаем (например, уче­бой в школе или службой в армии), чтобы обзавестись друзьями и приобщиться к настоящей жизни.

Во время учебы в военной академии брунейский сул­тан подружился с сыном английского фермера. И когда тот несколько лет назад решил жениться, султан вос­пользовался возможностью вырваться из замкнутого ми­ра дворцового протокола и поехать на празднование свадьбы в Англию. Там, посреди английских пампасов, мы с женой и познакомились с одним из самых богатых людей на планете, а он пообещал пригласить нас когда-нибудь к себе.

Когда примерно полгода спустя ранним утром в квартире зазвонил телефон и на другом конце вежливый голос стал что-то говорить с сильным иностранным акцентом, я был уверен, что это владелец киоска на углу, торгующий кебабами, спрашивает, может ли его дочь се­годня снова погулять с нашей собакой. Прошло некото­рое время, пока я догадался, что со мной говорит чело­век, у которого родной язык малайский. И этот человек приглашает меня отпраздновать пятьдесят седьмой день рождения брунейского султана.

Разумеется, мы приняли приглашение. Однако нере­шенным оставался один щепетильный вопрос: как нам добраться до Брунея? Каким-то образом мне удалось объяснить личному секретарю султана, что мы бы с ра­достью приехали к ним в гости, но авиабилеты на дру­гой конец земного шара в клочки разорвут весь семей­ный бюджет. В результате мы полетели на самолете местной авиакомпании «Брунейские королевские авиа­линии». В той графе билетов, где обычно написано «No changes, no refunds»*, было помечено «On Royal Brunei Government expenses»**.

Билеты нам доставили весьма оригинальным спосо­бом. Король же не приглашает никого сам, а поручает это своим придворным. И еще королевские приглаше­ния не посылают по почте, а доставляют лично. Так что сотрудника берлинского посольства попросили отвезти приглашение к нам домой. Тогда мы еще жили в райо­не Кройцберг, и наша квартира располагалась в ново­стройке возле того самого киоска с кебабами. Архитек­тор, проектировавший здание, позаботился о том, чтобы у входа, над почтовыми ящиками, был неболь­шой навес. Сам он приехал из Беблингена и не пони­мал, что под навесом сразу начнут собираться все кройцбергские бомжи. Здесь можно было укрыться от Дождя и ветра, отдохнуть от палящего зноя. А так как чистота и опрятность, увы, не относятся к числу добро­детелей кройцбергских бомжей, то у входа постоянно валялись осколки пивных бутылок, горы сигаретных бычков и стоял запах уборной.

*Обмену и возврату не подлежит (англ.).

**За счет брунейского правительства (англ.).

Наверное, сотрудник посольства решил, что попал в Калькутту, когда шофер остановил машину перед нашим подъездом. Думаю, удивились и бомжи, увидев, как он вышел из «мерседеса» со штандартом, пробрался мимо них и оставленных ими нечистот и опустил приглашение в наш почтовый ящик. Оно было отпечатано на бумаге ручной выделки, которую почти нельзя было согнуть. Это была не обычная печать. Буквы были оттиснуты едва ли не золотом. Эти приглашения я решил сохранить, ведь одна их материальная стоимость способна прокормить нашу семью в небогатую заработками зиму.

Спустя несколько недель мы с Ириной поднялись на борт самолета «Брунейских королевских авиалиний», который раз в неделю летает из Франкфурта до Брунея Даруссалама (в переводе: «Бруней, оплот мира») через Дубай. Как только мы вошли в салон, наша немецкая, полная финансовых тягот жизнь осталась далеко позади. Мы летели первым классом, а в арабских авиакомпани­ях это гарантирует великолепный сервис, который лич­но я оценил сполна. Я ни на секунду не смыкал глаз, чтобы не пропустить ни одной мелочи, а Ирина преспо­койно дремала, словно мы ехали на рейсовом автобусе из Котбуса в Эйзенхюттенштадт. Каждый час из своей кабины выходил капитан и осведомлялся о нашем само­чувствии. А у нас все было просто замечательно! Я бы с удовольствием еще летел и летел, но самолет приземлил­ся, и нам пришлось выйти из него и окунуться в жаркое и влажное брунейское утро.