Прокурор не хотел показать, что слова комиссара его убедили. Он слабо возразил:

– Нет! Я отказываюсь этому поверить! Я знаю Пьюбрана, знаю мадемуазель Пьезат, и совершенно невозможно, чтобы они были замешаны в столь гадкой махинации. Ваша мадемуазель Пьюбран всего лишь истеричка и т.д. Ей хочется обратить на себя внимание и потому…

В этот момент зазвонил телефон.

Прокурор снял трубку.

– Это вас, комиссар.

Прокурор и следователь увидели, как Невик побледнел.

– Я выезжаю!

Повернувшись к ним, он произнес:

– Мадемуазель Пьюбран только что попала в автомобильную катастрофу.

Забыв об осторожности, комиссар мчался к Фюмелю. Ему оставалось только молча молиться о том, чтобы Мартина была жива. Сейчас он первый раз посмотрел в лицо действительности: свое волнение он не мог объяснить лишь чувством профессионального долга. А комиссар был не из тех, кто привык играть сам с собой в прятки. Даже если это стыдно, он должен признаться: смерть Алисы принесла ему свободу, которую раньше он не смел желать. Не отдавая себе отчета – может быть, так легче было выдержать – он превратил обязанности сиделки в доказательство нежности, не зависящей, как ему казалось, от болезни.

Сам того не сознавая, он переселился в закрытый для всех остальных мир своей жены, и ему ни разу не приходило в голову, что бывает по-другому. Алиса являлась той частью вселенной, в которой он привык жить. Беспомощность вручила ей все права, и она была там королевой. Когда Алисы не стало, он вдруг приоткрыл другую часть жизни, существование которой было для него тайной. Случайная встреча с Мартиной сформировала и выпустила наружу давно сдерживаемое затаившееся дыхание. Он даже не успел к этому подготовиться. Возраст теперь не имел значения, ведь он – свидетель благоразумия, а любовь и благоразумие – несовместимы.

На месте происшествия – крутом повороте шоссе – толпились жандармы и любопытные. Машина слишком быстро взяла вираж, выскочила с дороги и врезалась в парапет, который уберег ее от падения с обрыва в Лот. Тьерри посмотрел вниз и почувствовал головокружение. Он на мгновение представил себе тело Мартины, распластанное в бездне. Мертвенно-бледный, он повернулся к жандарму и сдавленным от ужаса голосом спросил:

– Пострадавшая?

– Мадемуазель Пьюбран, хозяйка машины. Выпутается… Раны поверхностные. На всякий случай мы все-таки вызвали скорую, девушка в больнице.

– Кто вам сообщил?

– Один водитель, он все видел. Он думал, она упадет в воду.

– Где сейчас свидетель?

Жандарм позвал водителя фургона, нашивки на рукавах которого говорили о том, что он работает мойщиком на автозаправке.

– Расскажите, пожалуйста, господин.

– Ришелье! М-м, да… значит так… Ну вот, неожиданно я заметил впереди машину, за рулем сидела молодая девушка. Ехала она не очень быстро, даже удивительно медленно, молодежь сейчас знаете как гоняет! И вдруг на повороте она исчезла, а через секунду я увидел ее катящейся к пропасти. В панике я закричал – как будто она могла меня услышать. Я видел, как она изо всех сил крутила руль, чтобы выправиться. Врезавшись в ограждение, она остановилась, но не перевернулась. Только весь перед разбила. И вы знаете, ей крупно повезло: когда тачку разворачивает на 180 градусов на краю обрыва… прогулка обычно по-другому заканчиваете.

– Спасибо, ваши показания будут зарегистрированы… Подождите!

Это уже относилось к Симону Телю, который только что приехал на своей ремонтной летучке.

– А! Здравствуйте, господин комиссар!

– Послушайте, Телю…

Тьерри отвел владельца гаража в сторону.

– Я хотел попросить вас осмотреть машину. Скажите, если заметите что-нибудь странное.

– Что именно?

– Диверсию, например.

Симон присвистнул:

– Вот оно что… Хорошо, попробую.

В то время, как Телю ломал голову над поставленной ему задачей, комиссар отдавал приказания. Очистить дорогу было непросто – люди ведь жаждут крови и любят пересказывать щекотливые подробности чужого несчастья. Вскоре Телю незаметно попросил Невика подойти.

– Вы нашли аномалию?

– И какую! Хотя это было несложно: достаточно поднять крышку капота, чтобы увидеть, что оба бачка с тормозной жидкостью пусты. Их прокололи. По плану мадемуазель Пьюбран должна была совершить большой прыжок…

– Вы уверены?

– В чем?

– В том, что резурвуары с тормозной жидкостью…

– Для этого большого ума не надо, любой мальчишка и тот сразу заметит.

– Спасибо, Телю. Было бы хорошо, если бы вы записали все это на листочке бумаги.

– Не ручаюсь за почерк.

– Тогда приходите в комиссариат. Вы продиктуете ваше заявление Ратенелю.

– Да, так будет лучше.

Тьерри в умилении смотрел на Мартину. Повязки на лице не портили се, а только придавали некоторую загадочность выражению глаз. Больница всегда казалась комиссару чем-то вроде своеобразного паспортного контроля, некоей нейтральной зоной, которая не принадлежала еще царству мертвых, но была уже недоступна для живых. Поэтому такая близкая – стоит только протянуть руку – Мартина казалась ему особенно далекой и недоступной. Но это было неважно. Достаточно того, что он может находиться возле нее, наедине с ней в ложной, воображаемой близости. Мартина спала. Полицейский, счастливый, смотрел на нее. Фантазия превратила эту комнату-клетку – строгую, пахнущую хлоркой – в уютную, элегантно обставленную спальню, где в полуоткрытых ящиках шкафа угадывалось кружево женского белья и витал аромат сладких, щекочущих горло духов. Больничная койка уступила место просторной кровати, удобной для отдыха вдвоем. Мечта уводила его все дальше и дальше, и он не заметил, как мадемуазель Пьюбран проснулась.

– Господин комиссар?

От неожиданности он вздрогнул.

– Мадемуазель, я не осмеливался вас разбудить и сам…

– Мне кажется, вы заснули стоя!

Оба засмеялись, вдруг девушка заволновалась:

– Но почему я здесь, и вы у моей постели? Где я?

– В больнице.

– В больнице? Конечно, все вспомнила! Машина! Отказали тормоза!

Он взял ее за руку.

– Успокойтесь, все позади. Вам очень повезло.

Раненая испуганно на него посмотрела:

– А мое лицо! Что с моим лицом? Зеркало! Дайте мне зеркало!

Тьерри подал ей сумку. Она принялась нервно в ней рыться и извлекла зеркальце. Внимательно себя осмотрев, она улыбнулась своему посетителю.

– Вы, наверное, принимаете меня за идиотку.

– Нет. За женщину. Вы настоящая женщина. Хотя даже пара-тройка шрамов не сделала бы ваше лицо менее прекрасным.

Мартина выпустила его руку и сказала:

– Спасибо. Спасибо за то, что пришли. Видите, никто из моих родственников даже не побеспокоился.

– Может быть, они еще не знают о случившемся или заняты…

– Или разочарованы.

– Что вы имеете в виду?

– Господин комиссар, вы можете дать мне честное слово, что это была простая авария?

– А что вы хотите, чтобы это было?

– Вы прекрасно знаете.

– Без сомнения, но перед тем, как что-либо утверждать, нужно получить доказательства. Я прикажу осмотреть вашу машину.

– Вы не умеете врать, господин комиссар, хотя это очень мило. Я почти уверена, что речь идет о диверсии… Но я больше не боюсь, потому что ваше присутствие здесь еще раз подтверждает, что вы всегда будете рядом, чтобы меня защищать.

– Увы, я ничего не могу обещать, я ведь с вами не живу.

– Это не имеет значения. Уверенность, что вы думаете обо мне, делает меня сильной, успокаивает, и таким образом я смогу распознать ловушки, которые они постараются еще мне поставить. Благодаря вам, господин комиссар, я заново почувствовала вкус борьбы и желание победить.

Когда Тьерри вышел из комнаты, ему казалось, будто он шагает по облакам.