С неба заморосил дождик, но Алину это нисколько не расстроило. Ей было все равно. Почти два дня сомнений и терзаний, неуверенности в выбранном пути остались позади. Никчемный, слабый, раздражительный отец Владимир ясно ей это продемонстрировал.

В комнате царил идеальный порядок. Трудно было поверить, что здесь и в самом деле живет человек. Даже Виктор, с его маниакальной страстью к чистоте, не смог достичь подобного в своей квартире. Единственным, что вносило определенный дисбаланс в это царство гармонии, были брошенные как попало тапочки. Сквозь отдернутую занавеску снаружи в комнату проникал слабый свет, и только благодаря ему было видно, что все, начиная с девственно-чистого стола, тщательно вымытой пепельницы и граненого стакана до обитого дерматином стула, покрывал толстый слой пыли.

«Значит, действительно недели полторы, как пропал, — отметил про себя Виктор, автоматически стирая пыль рукавом. — И с тех пор тут никто не прибирался, что замечательно».

Директор, который еще в первое утро сулил отдать мнимому следователю ключ по первому требованию, оказался на деле не таким сговорчивым. То ли он его потерял, то ли не знал, где оставил, но Виктору пришлось пригрозить взломать дверь, помахав солидной пачкой бумаг из ФСБ, позволяющих ему чуть ли не все, что угодно, и только тогда заветный ключ волшебным образом отыскался. Все это не могло не насторожить «мангуста», и он начал относиться к пропавшему бывшему коллеге с еще большим подозрением, чем после сегодняшнего разговора со Светой. И на всякий случай попросил присутствовать при обыске не только директора, но и воспитательницу Артемову.

Виктор осторожно натянул тонкие латексные перчатки и принялся осматривать вещи Филимонова. Хотя, увидев идеальный порядок в комнате, он начал опасаться спланированного бегства, внимательный осмотр убедил его в абсурдности подобного предположения. Помимо уже упомянутых тапочек он обнаружил в тумбочке аккуратно сложенное белье, а в шкафу висели на плечиках вещи, в том числе теплая куртка. Но главное — на тумбочке кроме пустого пыльного стакана лежал мобильный телефон — разряженный, но в остальном совершенно исправный.

«А ведь точно, — припомнил Виктор. — Так и было: сначала он не позвонил вовремя, потом ему звонили, а он не брал трубку… М-да, все страньше и страньше, как говаривала Алиса. Если он кругом виноват, то почему сбежал без вещей, если не виноват и его убили, то где же тело? Задачка. И сам по себе вопрос интересный, с чего бы сотруднику такого учреждения заниматься черной магией и убийством детей, да еще неподконтрольно. Кто-то должен был навести его на эту мысль. Или, наоборот, это все провокация моих добрых старых друзей, направленная против меня? Да уж, тут станешь параноиком».

Один из ящиков стола оказался заперт. Кононов подергал за ручку, но замок не поддавался. Ну что ж, вполне мог быть и другой путь. Он повернулся к молчаливо стоявшим у двери свидетелям и спросил у Василия Федоровича:

— Скажите, а дубликатов ключей от ящиков стола у вас нет?

Директор покачал головой и, перехватив мрачный взгляд «мангуста», поспешил добавить:

— На самом деле нет, этот стол здесь давно, ключик только у Жени и сохранился. Думаю, придется ломать замок. Тем более что для этого хватит обыкновенной стамески, он попрочнее обыкновенного, но не сейфовый ведь. — Обинский изобразил на лице подобие улыбки. — Я сейчас принесу что-нибудь подходящее, здесь на первом этаже есть мастерская, где занимаются мальчики. Там полно инструментов.

Проводив взглядом Василия Федоровича, Кононов поинтересовался у Анны Сергеевны:

— Скажите, Василий Федорович и Филимонов были друзьями?

— Почему были? — приподняла брови воспитательница. — Я надеюсь, вы его отыщете. Нервы сдали у человека, только и всего. А что до дружбы, вы не вполне правы — наш директор к Жене скорее по-отечески относится, беспокоится, что у него неприятности будут. Ведь Женечка в нашем детском доме вырос, потом отслужил в вашей конторе сколько-то и вернулся к нам военруком, а заодно и за ребятами присматривать, кто посообразительней и понадежней. Мы с Василием Федоровичем оба здесь работали, когда Женя восемь классов закончил. Директор наш тогда еще учителем был, математику преподавал.

Дальнейшие экскурсы в детство Филимонова были прерваны торопливыми шагами в коридоре — Обинский отыскал-таки стамеску и, похоже, спешил угодить подозрительному следователю из Москвы, чтобы случайно не навредить себе еще больше.

Ящик поддался довольно легко. Внутри, как и следовало ожидать, оказалась целая кипа бумаг разного рода. Виктор быстро разложил их на две стопки — в одну отправился паспорт, аттестат о среднем образовании, диплом Академии ФСБ, военный билет и прочие документы, которых оказалось довольно много, что и неудивительно.

Содержимое другой, менее внушительной стопки оказалось куда интереснее. В отдельной прозрачной папке были сложены рисунки, в которых «мангуст» без труда узнал загадочные знаки углем и мелом на асфальте. Только здесь они больше напоминали наброски, сделанные второпях шариковой ручкой. Здесь же оказалось несколько книг оккультного содержания, самая древняя на вид из них называлась откровенно — «Трон Люцифера». Кононов быстро пролистал ее. Ему показалось забавным, что издана она, судя по всему, была еще при советской власти, и в ней в сущности все колдовские практики подвергались осмеянию. И все же некоторые сведения показались Виктору пугающе точными. Поля книги были испещрены комментариями, сначала детским, немного неуклюжим почерком, затем более твердой рукой.

Другие книги издавались в последнее время, и «мангусту» показалось, что некоторые из них встречались ему в Москве на лотках «все по 10». «Тайное знание», «1000 способов уничтожить недруга» и прочие не менее заманчивые названия. Внутри тоже попадались комментарии, хотя и не так много. Эти заметки оказались довольно ироничными и, на взгляд Виктора, отражали истинную суть подобной макулатуры. «Чушь», — недрогнувшей рукой вывел Филимонов. «Бредятина», — заметил он в другом месте относительно целесообразности составления сложного зелья, включающего волосы недруга и последующего угощения несчастного этой дрянью. Виктор и сам чуть не рассмеялся, представив, как жертву заставляют выпить отвар, угрожая пистолетом.

Впрочем, он вовремя спохватился, сообразив, что наличие подобной литературы в столе скромного военрука, пусть даже и тайного агента ФСБ, особенно в данной ситуации, увы, подтверждает его самые худшие подозрения. Напрашиваются два варианта — пропавший сам решил заняться черной магией и еще детишек запугивал, а то и вовлекал в свои дела, или его самого тоже кто-то соблазнил. На роль соблазнителя сразу напрашивается старушка из городка. Такая безобидная бабушка божий одуванчик. Или, если верить Никите, бабушка великосветская дама. Пришло время озадачить подчиненных, пусть потрясут местную гадалку. Фотография у них есть — и полный вперед. «Мангуст» повернулся ко все еще ожидающим его директору и воспитательнице и самым что ни на есть шелковым голосом поинтересовался:

— Какой, бишь, вы говорите, предмет у вас преподавал Филимонов?

С этими словами он повернулся и продемонстрировал собственные находки. Сотрудники детдома постарались выглядеть удивленными, но получилось это у них не слишком убедительно.

— Наверное, — глубокомысленно изрек Василий Федорович, — он пытался найти сверхъестественное объяснение свалившимся на нас несчастьям. Да так запугал сам себя, что в ужасе уехал.

— Да, — ядовито бросил Виктор. — Оставив здесь свои подштанники и мобильник. Поехал маму навестить, не иначе.

— Мамы у него нет, — напомнила Артемова.

— Ах да. Совсем забыл. Кстати, Анна Сергеевна, я хотел бы с вами лично побеседовать о нашем пропавшем. Благо сегодня воскресенье и вам не надо обеспечивать порядок среди воспитанников на переменах. — Кононов глянул на часы. Времени до вечерней встречи еще достаточно. — Мне нужно позвонить одному человеку, а потом все же переговорим, если вас не затруднит. Вы, Василий Федорович, можете быть свободны. Полный список найденных вещей я составлю позже, а вы подпишете. Оставим все эту беллетристику покамест здесь.