– Чересчур много неопределенностей, Аз. Как, хотел бы я знать, его занесло так далеко от Люсидии? Костыль! Мы готовы трогаться?

– Ждем только вашего приказа, капитан.

– Когда найдем лошадей, – сказал аль-Азер, – узнаем больше.

– Ты уверен, что лошадь была не одна?

– Если это тот, о ком мы думаем, лошадей было не меньше трех.

Донесся приглушенный сигнал тревоги. Рог трубил где-то недалеко. Элс и аль-Азер поспешили обратно в лагерь.

Юный Хагид (не следует путать его с канониром Хегедом) нес дозор на северо-восточной окраине леса Эсфири. Этот юноша был примечателен своим происхождением – ша-луг во втором поколении, сын приближенного к Гордимеру вельможи. В отряде Элса молодой солдат должен был возмужать и научиться уму-разуму, а его знатный батюшка надеялся, что сын вернется из похода живым и невредимым. Но Элс хорошо знал Гордимера и понимал, что успех предприятия для него гораздо важнее, чем жизнь одного, пусть и знатного, мальчишки.

Хагид вскинул руку. Вдали, в лучах восходящего солнца клубилось рыжее облако пыли. Ее взбил рассеявшийся по равнине отряд всадников. Солнце еще не поднялось высоко, и облако отлично просматривалась, днем его труднее было бы заметить.

– Посмотрите-ка туда, – сказал Аз.

Над пустыней поднималось еще одно облако, желтоватое и более явственное. Хотя логичнее было бы ожидать гостей не с востока, а с северо-востока. Элс зарычал от злости.

– Костыль! Куда же он подевался? Аз, как думаешь, кто эти всадники?

На востоке лежала необитаемая пустыня, основные маленькие княжества теснились ближе к морю, на западе и севере.

– Капитан, пора уходить, – сказал волшебник. – Ручаюсь, один из этих отрядов и заслал к нам шпиона. А во втором наверняка те, кто вызвал богона. И возможно, здесь не обошлось без каифа Каср-аль-Зеда.

Наконец подоспел Костыль.

– Мы нашли лошадей убитого. Трех. Вот все, что на них было.

Элс внимательно осмотрел уздечки, одеяла, седло, заглянул в седельные сумки. В них было немного вяленого мяса да несколько предметов, которые, по словам Аза, вполне могли принадлежать волшебнику. К седлу был приторочен закрытый колчан со стрелами и великолепный изогнутый лук из полированного рога, спрятанный в чехле.

– У люсидийцев такого добра не водится. Аз, проверь-ка, взгляни своим особым зрением.

– Капитан…

– Знаю. Не надо подробностей. Делай что должен, но будь осторожен. Он шпионил за нами, пока здесь хозяйничал твой король духов. Хагид, передай Агбану, чтобы снимался немедленно. Пусть едет на запад, к прибрежной дороге.

Да моря отсюда меньше тридцати миль.

Лес их прикроет – среди деревьев поднятая пыль не так заметна. А преследователям придется еще разбираться друг с другом.

Они вряд ли окажутся друзьями.

– Работа лошадников, – сказал Элс, разглядывая лук. – Наверное, послали разведчиков, чтобы разузнать, что разнюхивают люсидийцы.

– Капитан, их еще никому не удавалось одолеть, – сказал Костыль. – Последние лет двадцать уж точно.

– Просто они еще не сталкивались с ша-луг.

Увлекательная получилась бы схватка. Степные варвары-лошадники, разводившие скот, славились жестокостью, бесстрашием и дисциплиной. Говорили, что их несметная тьма, но это, конечно, вряд ли. Просто они искусно использовали то, что имели. А были они в первую очередь кочевниками.

Ша-луг не знали ничего кроме войны. На разных невольничьих рынках, но чаще всего в Каср-аль-Зеда, они скупали мальчишек, которые потом вырастали с оружием в руках. Сильнейшие становились ша-луг – рабами и владыками огромного богатого царства Дринджер в самом сердце каифата Аль-Минфета.

Каифом Аль-Минфета был Карим Касим аль-Бакр, и им крутил, как хотел, Гордимер Лев, верховный командующий Дринджера, военачальник ша-луг, тот, перед кем враги в страхе накладывают в штаны, и прочая, и прочая.

В отличие от многих других ша-луг, Элс относился к Гордимеру без особого трепета и не слишком верил в его благородство. Гордимер постоянно посылал воина в смертельно опасные походы, каждый раз требуя почти невозможного. Будто надеялся, что из очередного такого похода Элс не вернется.

Через несколько минут отряд уже направлялся к побережью, где их могли заметить и подобрать дружественные корабли.

А Элс, Костыль и аль-Азер задержались в лесу.

– А вы знаете, – спросил Костыль, – что перед нами Равнина Судного Дня?

Элс буркнул в ответ что-то неразборчивое. Знать-то он знал, но не особо задумывался об этом. В Святых Землях каждая скала, каждый высохший ручеек, каждая рощица и, конечно же, каждый колодец обязательно оказывались чьей-нибудь святыней. Все здесь тонкими нитями вплеталось в огромный древний ковер истории. Элса эта самая история не слишком занимала, но он понимал: Костыль и Аз все равно не уймутся, пока не расскажут.

– Битвы гремели здесь, – начал Костыль, – еще когда люди не умели вести летописи. Одиннадцать великих сражений произошло между Кладезем Горестей – тем, что к югу отсюда, и Кладезем Искупления – тем, что на севере.

– Это правда, – кивнул Аз. – В Писании сказано, что именно здесь господь и ворог сойдутся в последней битве. Некоторые древние и современные мудрецы утверждают, что история здесь началась и здесь же закончится.

Элс был набожен ровно настолько, насколько этого требовали обстоятельства. Ему, конечно, и в голову не пришло, что перед ним та самая Равнина Судного Дня из Писания.

Всадники, явившиеся с севера, приблизились к лесу, и теперь уже можно было разглядеть их получше. Облака с востока они еще не видели. Затаившиеся на опушке воины чувствовали, как отдается в земле топот копыт, но пока не слышали его.

– Нам пора, – сказал Аз. – Это явно дружки того типа, что погиб прошлой ночью.

Обычно Элс всегда прислушивался к словам своего мастера призраков – так гораздо безопаснее иметь дело с Орудиями Ночи. Трое ша-луг скрылись в лесу и не застали встречи степняков и всадников из северного каифата. Люсидийцев возглавлял знаменитый Индала аль-Суль Халаладин.

Но ничего особенно грандиозного не случилось. Ни одному из противников не удалось вынудить другого совершить глупость. В полдень подтянулись вантрадские арнгендцы. Два предыдущих отряда разъехались с наступлением сумерек.

Ведь в ночной темноте свободно действовали Орудия Ночи.

Ша-луг разбили лагерь поближе к морю. Они так долго странствовали по бездорожью, что повозки уже никуда не годились. Элс сомневался, что отряду удастся добраться до Дринджера.

– Что нам делать, если корабль не придет? – забеспокоился Костыль.

Гордимер клялся, что военные корабли будут патрулировать северные берега до самых вантрадских дорог до тех пор, пока не подберут Элса и его людей.

– Если корабль не придет, – ответил Элс, – я привяжу мумию тебе на спину. Как бабы привязывают детей, чтоб не мешали работать.

Костыль, как и Элс, не отличался особой набожностью. Впрочем, как и многие другие ша-луг. Слишком много воины повидали на своем веку – божье милосердие вызывало у них некоторые сомнения. И все же Костыль взмахнул рукой, оберегая себя от сглаза, а потом еще раз – моля о божьем заступничестве.

Мертвецов старый солдат не любил. Особенно таких, которые умерли давно. Мумии отряд Элса добыл в древних могилах Андесквелуза – про́клятые останки магов и владык царства демонов. Вопреки здравому смыслу Костыль их ненавидел и боялся. Дни царства демонов давно миновали и стали историей, подробности которой знали и помнили лишь ученые мужи, но отголоски ужасной правды все еще звучали в мифах и сказках.

Но Костыль был хорошим солдатом.

Любой ша-луг всегда хороший солдат.

Той ночью их никто не потревожил, но Элсу плохо спалось: ему все чудилось, что создания Ночи замыслили очередную пакость.

По словам аль-Азера, волшебные отголоски, разнесшиеся по округе после гибели богона, еще не утихли. В такое неспокойное время колдуны могли пойти на что угодно, только бы вызнать, что замышляют соседи.