И действительно, письма на родину о подвигах солдат и офицеров оказались очень действенной формой агитации! Вот некоторые из них, написанные сразу же после боя.

Бойцы Ничков, Горохов, Непо, Вавич, Матяжев и Баян отличились в бою и были представлены к правительственной награде. Родителям героев отправили такие письма: «Ваш сын в боях с немецко-фашистскими захватчиками за нашу славную Родину показал себя умелым, отважным и храбрым воином. За отличные боевые действия ваш сын удостоен правительственной награды. Вы можете заслуженно гордиться сыном, который своими подвигами умножает славные боевые традиции части, возвеличивает любимую Родину и прославляет свою, семью».

А вот какое письмо мы написали в райком партии на родину коммуниста Ханишшшова: «Ваш товарищ, коммунист Ханиншинов Абидин Сафарович, сын дагестанского народа, ныне снайпер нашей части, в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками уничтожил из автомата 23 фашиста, из снайперской винтовки — 62 фашиста, пленил 29 гитлеровцев... За эти подвиги тов. Ханиншинов награжден орденом Отечественной войны 2-й степени. Просим передать о подвигах коммуниста Ханиншинова всем селянам, с которыми до войны он работал».

Почувствовав действенную силу этих и сотен других писем, мы развернули большую работу по пропаганде боевых подвигов воинов среди славных тружеников тыла. И это дало хорошие результаты.

Мы стали практиковать и такую форму поощренияотличившихся в боях, как письменные поздравления за подписью командира части. Вот два примера.

«Дорогой товарищ Вавич!

В боях за высоту 560 вы действовали храбро и отважно. Вы первым шли, увлекая за собой своих бойцов... За ваши подвиги вы представлены к правительственной награде. Слава вам и вашим боевым товарищам!»

«Тов. старший сержант Задорожный!

За образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные отвагу и доблесть в сегодняшнем бою вы награждены медалью «За отвагу». Поздравляю вас с высокой наградой Родины, желаю вам новых боевых успехов».

Подвигам воинов посвящались листки славы, молнии, «Передай по цепи» и т. д. Вот текст некоторых из них.

«Прочитай и передай по цепи!

Подразделение офицера тов. Назаренко сегодня заняло высоту 1288 и захватило в плен 17 мадьяр, взяло трофеи: 1 пушку, 4 пулемета, 1 автомат и 12 винтовок. Героически дрались за высоту: коммунист Туйматов, комсомольцы Горохов, Непо, Сапко, Вавич, комсорг Точкии, офицер-комсомолец Мотяшев, офицер-коммунист Балаян.

За боевые подвиги представлено к правительственным наградам 45 человек.

Смелее окружайте высоты, не давайте удирать врагу безнаказанно, вперед, дорогие товарищи!»

«Слава сержанту Недостаеву, рядовым Загоруйко и Сорока, которые первыми ворвались в траншеи противника на безымянной высоте!»

В нашей «оперативной печати» приводились сотни примеров героизма солдат и офицеров.

Итак, из корпуса ушел генерал Гастилович. Трудно мы в свое время срабатывались с командиром корпуса. А теперь жаль было с ним расставаться. Но, несмотря на это, я радовался за Антона Иосифовича. Конечно же, как командир он «перерос» корпус. Широкий военный кругозор в сочетании с боевой практикой выковали из него хорошего командарма.

Провожая Гастиловича, выпили по бокалу вина. Мы не прощались: знали, что воевать придется вместе, рядом.

Вскоре к нам прибыл новый комкор — генерал-лейтенант Никифор Васильевич Медведев. Встретились мы в штабе. Он пристально посмотрел на меня, спросил:

— Мы что, служили вместе?

— В Новосибирске. Я был начальником отдела пропаганды политуправления округа. Несколько месяцев.

— Да, да, помню.

Не скажу, что меня обрадовала эта встреча. Медведев за время моей короткой службы в Сибирском округе не оставил определенного впечатления. Вплоть до 1945 года он командовал Сибирским военным округом. Медведеву нельзя было отказать в личной храбрости, однако умения руководить современным общевойсковым боем, глубоко понимать его природу, чувствовать боевой пульс ему поначалу не хватало.

На четвертый или пятый день наступления у меня произошел с ним резкий разговор. Только что взяли село Сенья. Я заночевал в одном из полков на правом фланге корпуса. Рано утром звонит полковник Дакс — начальник штаба корпуса, просит приехать на КП. Еду и беспокоюсь. Дело в том, что ночью мы получили сведения: к противнику подходят свежие части. Разведка обнаружила на дорогах танковые колонны, идущие к линии фронта. В воздухе появились самолеты врага.

Ясно, что гитлеровцы готовят контрудар. Надо было изготовиться к отражению натиска врага. У противника много артиллерии, особенно минометов. Появились танки. Силы немцев наращивались из глубины. В таких условиях надо глядеть в оба, нельзя допускать малейшей промашки — она может обернуться катастрофой.

Подъезжаю к деревне Сенья. Мне известно, что здесь в церкви утром разместился КП корпуса. Оставил машину в боковой улочке и спешу на площадь. Здесь — три церкви. Подхожу к одной из них, спрашиваю связиста:

— Где генерал?

— Какой генерал?

— Командир корпуса.

— На этой колокольне... А на той — тоже сидит генерал, командир дивизии. На всех колокольнях — по генералу...

Ошеломленный, поднялся к Медведеву. Он в бинокль осматривает местность.

— Немцы шевелятся, — говорит.

До противника не более полутора километров. А тут на всех трех церквях — наблюдательные пункты. Причем на двух — НП дивизии, а одну комкор «забрал» себе, сюда же и штаб корпуса переместился. Стоило только по всей этой группе наблюдательных пунктов произвести артиллерийский или авиационный налет, как нарушится связь и управление войсками, штабы понесут ненужные потери. Больше того, поскольку передний край проходит буквально по окраине села, следовательно, и НП командиров полков и батальонов тоже где-то здесь, в этой деревне.

Я спокойно посоветовал создать глубину боевого порядка, рассредоточиться, оттянуть НГ1 дивизий и обеспечить надежное управление. Генерал отмахнулся: дескать, не мешай.

Я понял: мои советы не возымели действия. Тут же связался по «ВЧ» с командующим фронтом И. Е. Петровым (в это время корпус был подчинен непосредственно фронту). Доложил ему обстановку, попросил срочно вмешаться. Комкор присутствовал при этом разговоре, но стоял молча.

Через два часа принесли приказ. В нем давались указания, где разместить по глубине КП и НП корпуса и дивизий. Все стало на свои места. Полки и дивизии теперь имели необходимую глубину боевых порядков, спокойно готовились к отражению контрудара.

Не знаю, понял Медведев свою ошибку или нет, но мне тогда очень хотелось, чтобы он уяснил, что таких промахов в бою допускать нельзя.

Вскоре обходным маневром со стороны Нижни — Медзев наши дивизии взяли Мольдаву и ряд мелких населенных пунктов. Создалась возможность выйти к Кошице с юга.

16 января последовала мощная контратака противника. Пленные показали, что в контратаку были выброшены войска, снятые из-под Кошице. Корпус выстоял.

19 января после мощной артиллерийской подготовки и авиационного удара штурм Кошице начал 3-й горнострелковый корпус. Мы ударили с юго-запада. Во второй половине дня в городе уже шли ожесточенные уличные бои. К вечеру Кошице был полностью очищен от врага.

Взятие этого важного промышленного и административного центра сыграло немалую роль в освобождении Чехословакии. В Кошице сразу же вслед за передовыми частями прибыло правительство молодой республики. Этот город стал в те дни своеобразной столицей Чехословакии. Здесь была опубликована Кошицкая программа первого послевоенного чехословацкого правительства, по существу, определившая пути строительства чехословацкой Народной армии.

Город Кошице стал центром политической жизни освобожденных районов страны. Отсюда ЦК Компартии Чехословакии руководило партизанским движением, вспыхнувшим по всей стране.

По указанию поарма мы развернули большую разъяснительную работу среди наших солдат и местного населения. С докладами, лекциями, беседами выступали работники поарма и покора, начальники политотделов дивизий.