В результате этого маневра наши соединения нависли над флангами противника.
Полоса наступления корпуса теперь сузилась настолько, что командующий фронтом генерал-полковник И. Е. Петров принял решение 24 сентября вывести во фронтовой резерв 2-ю гвардейскую воздушнодесантную дивизию. Не скажу, чтобы это нас очень обрадовало. Еще раньше, 12 сентября, в резерв фронта убыла от нас 317-я стрелковая дивизия. Мы испытывали недостаток в силах и средствах. Тем не менее еще через пару дней кровопролитных боев части корпуса уже стояли на Яблоновском перевале.
Перевалив главпый хребет суженным фронтом в десять — двенадцать километров, мы вплотную подошли к основному укрепленному району противника — Керешмезскому. В тактике наших соединений проявились наиболее характерные черты боевых действий в горах: маневр отдельных стрелковых батальонов и рот, обходы, охваты узлов сопротивления, резкое сужение фронта с концентрацией сил на главном, решающем направлении.
Четыре тысячи фашистов навсегда остались лежать на отрогах Яблоновского перевала, многие тысячи сдались в плен.
Кстати о пленных. Солдаты противника начали сдаваться уже за Коломыей. Вначале это были одиночки, а потом (особенно после Микуличина) в плен приходили иногда даже целые подразделения. Унылые колонны пленных тянулись по шоссе Делятин — Ворохта. Массовой сдаче в плен способствовала и большая работа по разложению войск противника, которую активно вели политотделы армии, корпуса и дивизий.
Еще в мае политический отдел армии провел совещание по вопросу «О состоянии работы по разложению войск противника». На совещании член Военного совета С. Е. Колонии и начиоарм Л. И. Брежнев дали подробные указания начальникам политорганов об усилении этой работы.
Огромную помощь нам оказывали и работники поарма товарищи Левин, Полтавцев, Клюев и другие.
Видимо, многие мадьяры читали наши листовки. По всему фронту работали вещательные установки. Венгерские солдаты устали от войны, многие из них поняли, что они гнусно обмануты хортистским правительством и гитлеровцами. Сказывалось и то, что наши войска на юге уже стояли у озера Балатон, подходили к Будапешту. За что, ради кого должны гибнуть венгерские солдаты в Карпатах?
Агитаторов, принимавших участие в радиопередачах для противника, подбирали из числа наиболее сознательных пленных, местных жителей. С одним из них случилась под Керешмезе курьезная история. Это был молодой веселый парень, из местных жителей. Имя парня Ференц, но бойцы называли его Федей. Здороваясь с кем-либо, он всегда приговаривал «Гитлер — капут» и непременно добавлял забористое русское словечко, которое перенял от наших ездовых. Днем Федя отсыпался, а ночью его вывозили на специальной агитмашине поближе к переднему краю, и хорошо поставленный Федин голос, усиленный динамиком, до утра гремел над окопами соотечественников, будоража умы и души венгерских солдат.
— Дорогие братья! Подумайте, за что вы воюете?..
Однажды, когда Федя передавал очередную сводку Совинформбюро, переведенную на венгерский язык, за дверью машины послышался шорох. Потом она приоткрылась. Обернувшись, Федя чуть не упал от страха: на пороге стоял мадьярский капитан, с ног до головы обвешанный оружием; из-за его плеча выглядывал еще один офицер, не менее воинственного вида.
— Мы пришли на ваш голос, — сказал капитан. — Кто тут старший начальник?
Неизвестно, что сталось бы с Федей, если бы в этот миг не появился в тесной кабине старший агитмашины, маленький украинец-сержант. Он деловито оттеснил капитана к выходу, укоризненно сказал ему:
— Ну що вы на нього вызвэрилысь? Спутаете хлопця до смэрти, а хтож потим вас агитируваты будэ, разуму наставляты?
Наутро Федя ходил в героях — ориентируясь на его голос, ночью пришла сдаваться в плен целая рота! В полном составе, при всем вооружении, во главе с офицерами.
Однако нельзя сказать, что сдавались в плен повально, что нам и воевать не с кем было. Немало было фанатиков, людей, до конца отравленных фашистской пропагандой. Такие дрались ожесточенно, с отчаянностью обреченных.
В общем, на легкую победу в боях за Керешмезе никто из нас не рассчитывал. Мы знали, что такое Керешмезский укрепрайон.
Мощная оборонительная линия, возведенная еще до второй мировой войны, была укреплена дополнительно и названа фашистами «линией Арпад». Она состояла из сотен дотов и дзотов. Многие из них были расположены в скалах и имели по нескольку амбразур для орудий, пулеметов и противотанковых ружей. Все доты и дзоты связаны системой организованного огня.
Сильнее всего фашисты укрепили правый фланг, где проходили шоссейная и железная дороги. Основной горный переход через Керешмезе они перекрыли тремя долговременными узлами обороны. Населенный пункт Керешмезе (Ясино) был, по существу, превращен в настоящую горную крепость. За четырехкилометровой полосой предполья притаились доты, врезанные в скалы, и дзоты, замаскированные среди домов города. Всюду — трапшеи, бетонированные стрелковые ячейки, минные поля и проволочные заграждения.
Танкоопасные направления враг перекрыл противотанковыми рвами, рядами надолбов.
Со скатов Яблоновского перевала мы хорошо видели подступы к укрепленному району. Всюду, насколько хватало глаз, тянулись гранитпые надолбы. Они, как зубья дракона, вставали на пути. Ясно, что с ходу такой орешек не разгрызешь.
К городу фашисты стянули крупные силы пехоты, которая укрылась от авиационных и артиллерийских налетов в пещерных убежищах. На подступах к Керешмезе и в самом городе, как потом выяснилось, имелись 36 железобетонных убежищ, 32 дзота и дота, 53 пулеметные площадки, 20 артиллерийских и минометных батарей, 1900 погонных метров надолбов, 8 тысяч метров траншей, 12 километров колючей проволоки, по которой был пропущен ток напряжением в 3 тысячи вольт.
Поняв, что с ходу такой крепкий орешек не разгрызешь, генерал Гастилович приказал усилить разведку, особенно на флангах, принять все меры, чтобы найти обходы и незанятые..противником промежутки. В тыл врага направили отдельные разведдозоры, разведгруппы. Забегая вперед, скажу, что операцию по преодолению Керешмезского укрепрайона мы выиграли главным образом благодаря хорошо организованной разведке. Именно она в мощной обороне противника нащупала слабые звенья, неукрепленные промежутки. Это открывало перед нашими войсками широкую возможность для маневра и просачивания в тыл врага. Отсутствие у гитлеровцев сплошной обороны, наличие разрывов между узлами сопротивления создавали условия для активных действий наших войск мелкими группами с незначительным артиллерийским и инженерным усилением.
Мне пришлось несколько раз принимать участие в атаках на этот укрепрайон. Поэтому я лично убедился, насколько оправдывает себя умный, продуманный маневр, обход, внезапность. Остановлюсь подробнее на бое за Керешмезе.
Командир 8-й стрелковой дивизии полковник Угрюмов вначале решил овладеть Керешмезе лобовой атакой, наступая по основной дороге. Но из этого ничего не вышло. Гитлеровцы пристреляли каждую извилину на дороге Ворохта — Керешмезе, каждую точку в теснинах и на высотах. Огонь противника не давал нам поднять головы. Гитлеровцы расстреливали каждую одиночную машину, повозку, а минометный огонь они открывали не только по группам, но и по одиночным бойцам. Поэтому две атаки, предпринятые в лоб, захлебнулись.
Всем стало ясно, что овладеть Керешмезе ударом в лоб невозможно.
Вечером в блиндаже над картой склонились Гастилович, Угрюмов, начальники штабов корпуса и 8-й дивизии. Карандаш комкора, описав крутую дугу, скользнул к Керешмезе с тыла.
— Только так,— сказал Гастилович, подняв глаза на Угрюмова. — Загнешь петельку по бездорожью и ударишь в тыл. Пройдешь?
Угрюмов посмотрел на карандашную линию — тонкая черта пересекала труднопроходимые хребты, покрытые густым лесом. Помолчал и сказал решительно:
— Пройдем!
Через несколько часов началась перегруппировка частей 8-й дивизии. Ведь основные усилия теперь сосредоточивались на ее правом фланге. Перегруппировка проходила скрытно, ночью, при строгой маскировке. Чтобы ввести противника в заблуждение, в районе Керешмезе сохранялся прежний режим огня, движения войск и автомашин, переговоров по радио. Полки дивизии быстро и скрытно сосредоточились в горах и лесах северо-западнее города. Противник ничего не заметил.
