Буржуазные националисты ждали награды — власти и возвращения отнятых у них народом богатств. Однако, упоённые своими победами, гитлеровские захватчики и не помышляли удовлетворять «законные чаяния» местной буржуазии. Они предпочитали единолично грабить литовский народ. Все национализированные Советской властью предприятия гитлеровцы передали не прежним владельцам из числа литовской буржуазии, а немецким предпринимателям. В сельской местности на лучших землях стали селиться немецкие колонисты. Литовские крестьяне сгонялись с этих земель, у них отбирали скот, семена, инвентарь. Только осенью 1942 года в Литву прибыло 16 300 таких грабителей–колонистов. В конце 1941 года оккупанты издали закон, которым объявлялось, что земля и все природные богатства Литвы переходят в собственность немецкой фирмы «Остланд–компани»[184]. Это была первая пощёчина литовской буржуазии. Другой пощёчиной явилось лишение литовской буржуазии даже видимости политической власти. Через 43 дня после образования марионеточного «литовского правительства» гитлеровцы ликвидировали его. В административном отношении Литва вместе с Латвией, Эстонией и частью Белоруссии была включена в состав рейхскомиссариата «Остланд» с центром в Риге. Литва, как и другие части рейхскомиссариата, получила статут генеральной области, состоявшей из шести округов. Генеральный комиссар области, окружные комиссары и все важные чиновники назначались из немецких фашистов.
С лакейской угодливостью отнеслась литовская буржуазия ко всем этим мерам. Разглагольствуя о «судьбах нации», литовские буржуазные националисты обходили молчанием планы фашистских захватчиков о физическом уничтожении литовского народа. Касаясь этих планов, орган имперского руководства войск СС газета «Дас шварце корпс» 20 августа 1942 года в статье «Германизировать ли?» с потрясающим цинизмом писала: «Наша задача заключается в том, чтобы германизировать Восток не в прежнем смысле этого слова, г. е. не в том, чтобы побудить живущих там людей усвоить немецкий язык и немецкие законы, а в том, чтобы населить Восток людьми с подлинно немецкой, германской кровью». И далее: «Вот почему вновь завоёванное пространство должно быть заполнено немецкой кровью и немецкой жизнью, но отнюдь не онемеченными людьми»[185]. Малые народы, говорилось в статье, должны исчезнуть, «как капля воды на раскалённом камне».
Литовские буржуазные националисты, как их коллеги по национальной измене в Латвии и Эстонии, не только не воспротивились этим людоедским замыслам Гитлера, но и помогали захватчикам в их осуществлении. В звериной ненависти к своему народу, избравшему Советскую власть и социализм, они готовы были пойти на любую национальную измену.
Захватчики широко использовали услуги буржуазных националистов в подавлении литовского народа. С этой целью был создан институт так называемых генеральных советников, состоявший из буржуазных националистов во главе с генералом буржуазной армии Литвы немецким шпионом П. Кубилюнасом. На местах у власти были оставлены назначенные «правительством» Шкирпы—Амбразявичюса начальники уездов, полиции, волостные старосты и другие чиновники. Весь этот аппарат получил демагогическое название «самоуправления».
Зная многовековую ненависть литовского народа к немецким поработителям, гитлеровцы использовали марионеточное «литовское самоуправление» в качестве исполнительного органа для проведения своей грабительской и террористической политики.
Захватчики и их националистические прихвостни полагали, что за год Советской власти идеи социализма не успели глубоко проникнуть в сознание литовского народа, что поэтому его можно будет одурманить ядом антисоветской и националистической пропаганды, воспитать в духе покорности «новому порядку».
В этом же направлении действовало и реакционное духовенство. Через несколько дней после вражеской оккупации Литвы архиепископ и митрополит Сквирецкас, епископ Бризгис, генеральный викарий Шаулис выступили со специальным обращением к литовскому народу. «Доверьтесь немцам, которые идут освобождать Европу», — говорилось в этом обращении. Гитлеровские холу# в рясах — епископы Райнис и Бризгис, многие ксендзы в своих проповедях призывали население поддерживать оккупантов, благословляли мобилизацию литовской молодёжи в гитлеровскую армию. А многие «слуги господни» не довольствовались проповедями в пользу захватчиков. Рядом с крестом они вешали автомат и в буквальном смысле крестом и мечом участвовали в уничтожении своего народа. Во многих местах, например, в Ариогале, Андренишкисе, Утена, Молетай, ксендзы возглавляли штабы буржуазных националистов. Особенно отличились своими зверствами во время оккупации ксёндз Мажейка (Швенченский уезд), ксёндз Сенкус (Биржайский уезд), ксёндз Жвинис (Тракайский уезд). Ксендзы Плаукис, Грнгайтис, Катинас, Декснис и другие возглавляли так называемые «специальные суды», выносившие смертные приговоры всем, кто противился оккупантам.
Главным средством, на которое более всего полагались фашисты, был массовый террор. Они оплели Литву густой сетью карательных органов — гестапо, службы безопасности и СД, зондеркоманд, охранных полицейских батальонов «самозащиты», состоявших из бывших шаулистов[186] и членов других буржуазных организаций. Всей тяжестью фашистский террор обрушился на рабочих и беднейшее крестьянство. Оккупанты понимали, что именно эти социальные слои представляли главную опасность для их господства. Они закрыли многие предприятия, продукция которых не требовалась для войны. Численность рабочих резко сократилась. Многие из них — бывшие деревенские бедняки — вновь вернулись в деревню и попали в кабалу к кулакам. Нищетой, голодом, террором фашисты рассчитывали придавить рабочих и деревенскую бедноту, ослабить их волю к борьбе. За время оккупации Литвы гитлеровцы и литовские буржуазные националисты уничтожили 700 тысяч советских граждан, в том числе более полумиллиона местных жителей. Они сровняли с землёй 21 деревню и несколько сот хуторов.
Но несмотря на все зверства, оккупанты не смогли сломить волю трудящихся. Литовский народ сам установил Советскую власть, добровольно вошёл в братскую семью народов СССР, избрал своё будущее — социализм и коммунизм. И за это будущее, за родную Советскую власть он готов был биться до конца. И как ни изощрялись захватчики и их буржуазно–националистические прихвостни, как ни увещевали литовский народ «духовные отцы», литовские рабочие, трудовое крестьянство, прогрессивная интеллигенция пошли за коммунистами и под их руководством поднялись на смертный бой с фашистскими захватчиками.
В связи с быстрой оккупацией противником территории республики ЦК КП(б) Литвы не смог перевести на подпольное положение партийные организации. Однако литовский народ не остался без руководства партии. Перед началом войны Компартия Литвы насчитывала 4625 коммунистов. Почти половина из них (две с лишним тысячи) и около 12 тысяч комсомольцев остались на территории республики, оккупированной врагом[187]. Среди них была большая часть низового актива: секретари волкомов партии и парторги волостей, председатели волисполкомов, секретари волкомов комсомола. Многие коммунисты и комсомольцы в первые же дни фашистской оккупации погибли от рук буржуазных националистов и гестаповцев. Но многим удалось уйти в подполье. Они встали во главе партизанского движения, были организаторами первых подпольных групп и партизанских отрядов.
Наиболее массовой формой партизанской борьбы трудящихся Литвы против фашистской оккупации, получившей сразу же широкий размах, стал срыв мероприятий оккупантов. Рабочие всячески срывали выполнение производственных заданий на предприятиях: не выходили на работу, портили оборудование и продукцию. Например, на Шяуляйской нефтебазе осталось после отступления Красной Армии 10–11 тысяч тонн горючего и смазочных материалов. Когда в город ворвались оккупанты, рабочие нефтебазы П. Пучкус, И. Монтвидас и А. Лявданский открыли резервуары и выпустили горючее и смазочные материалы в канаву, выходившую в реку Вийолку[188]. Рабочие сапожной артели «Аулас», обслуживавшей нужды гитлеровской армии, выпускали бракованную обувь. Только при одной проверке было обнаружено 800 пар негодных сапог[189].
