Более того, есть основания утверждать, что подписание Брест-Литовского договора нисколько не отсрочило революционный взрыв в Германии, а даже ускорило: освободившись от Восточного фронта, германский империализм предпринял новое наступление на Западе, что в свою очередь вызвало бунты в армии и на флоте, с которых и началась германская революция в ноябре 1918 г.

Если можно вывести какие-то принципиальные уроки из ситуации вокруг Брест-Литовска, то это хорошо сделала группа «Билан»:

«Взгляды руководимой Бухариным фракции, согласно которым функция пролетарского государства состоит в том, чтобы освободить рабочих других стран посредством „революционной войны“, противоречат самой сути пролетарской революции и исторической миссии пролетариата».

В отличие от буржуазной революции, которую, действительно, можно экспортировать путем военной экспансии, пролетарская революция основана на сознательной борьбе пролетариата каждой страны против собственной буржуазии: «Победа пролетарского государства над капиталистическим государством (в территориальном смысле) ни в коем случае не означает победу мировой революции» (Parti-Etat-Internationale: L'Etat proletarien//Bilan, № 18, April-May 1935). К тому времени правильность данной позиции уже была подтверждена практикой: в 1920 году попытка экспортировать революцию в Польшу на штыках Красной армии закончилась катастрофическим поражением.

Таким образом, позиция левых коммунистов по Брест-Литовску, особенно в той форме, в какой ее защищал Бухарин («лучше смерть, чем позор»), не относится к их сильным сторонам, хотя именно в связи с этой позицией их лучше всего помнят. После заключения «мира» с Германией и подавления первой после Октября волны сопротивления буржуазии и саботажа полемика переключилась на другие проблемы. В ситуации, когда Советская Россия получила передышку и ожидала наступления следующего этапа мировой революции, приоритетным стал вопрос о том, какие меры необходимо предпринять для укрепления Советской власти.

В апреле 1918 года на заседании большевистского ЦК Ленин произнес речь, впоследствии опубликованную в виде брошюры под названием «Очередные задачи Советской власти». Полагая, как и многие другие в то время, что худшие моменты гражданские войны позади, Ленин доказывает, что главная задача, стоящая перед революцией, это задача «управления», включающая восстановление разрушенной экономики, укрепление трудовой дисциплины и повышение производительности труда, обеспечение строгого учета и контроля в процессе производства и распределения, искоренение коррупции и разгильдяйства и, самое главное, борьбу с мелкобуржуазной стихией, в которой он видел неизбежное зло, обусловленное преобладанием крестьянства и полуфеодальными пережитками.

Наиболее спорные положения речи Ленина касаются методов достижения поставленных целей. Он решительно призывает взять на вооружение методы, которые сам называет буржуазными, как то: использование буржуазных технических специалистов (в чем он видит «шаг назад» от принципов Коммуны, поскольку для «завоевания» специалистов на сторону Советской власти приходится подкупать их более высокими, чем у среднего рабочего, зарплатами); введение сдельной оплаты труда; применение «системы Тэйлора», соединяющей в себе, по словам Ленина, «утонченное зверство буржуазной эксплуатации и ряд богатейших научных завоеваний в деле анализа механических движений при труде, изгнания лишних и неловких движений, выработки правильнейших приемов работы, введения наилучших систем учета и контроля» (Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 36, с. 189–190).

Наиболее острые разногласия вызвало предложение Ленина искоренить известную «анархию» на предприятиях, особенно там, где было сильно движение фабрично-заводских комитетов, боровшееся со старыми и новыми управленцами за право управления производством. В качестве меры борьбы с «анархией», Ленин призвал к «единоличному руководству» трудовым процессом, делая акцент на том, что «беспрекословное подчинение единой воле для успеха процессов работы, организованной по типу крупной машинной индустрии, безусловно, необходимо».

Этот отрывок из ленинской брошюры часто и охотно цитируется анархистами и «коммунистами советов» в качестве доказательства того, что Ленин был предшественником Сталина. Но нельзя вырывать цитату из контекста: защищая принцип «диктатуры отдельных лиц» в управлении, Ленин вовсе не исключал широкие демократические дискуссии и принятие решений по общеполитическим вопросам на массовых собраниях; чем выше будет классовое сознание рабочих, отмечал он, тем больше «администрирование» процессом труда станет походить на «мягкое руководство дирижера».

Тем не менее, общая направленность ленинской речи встревожила левых коммунистов, в особенности потому, что в то же самое время были предприняты попытки существенно ограничить власть фабрично-заводских комитетов на предприятиях, включить их в профсоюзный аппарат, отличавшийся большей податливостью.

Группа левых коммунистов, весьма влиятельная как в Петроградском, так и Московском регионах, основала свой журнал «Коммунист». В нем были напечатаны два материала, содержащие принципиальную полемику с ленинским подходом: «Тезисы о текущем моменте» и статья Н. Осинского «Строительство социализма».

Как видно из первого документа, группа отнюдь не была заражена настроениями «мелкобуржуазного ребячества», в чем их упрекал Ленин. Подход левых коммунистов отличался серьезностью; они начинали рассмотрение «текущего момента» с анализа соотношения классовых сил после заключения Брестского мира. Здесь явно проявилась слабая сторона их позиции: они по-прежнему считали, что заключение мира с Германией нанесло серьезный урон перспективам мировой революции, но в то же время предсказывали, что «в течение ближайшей весны и лета должно начаться крушение империалистической системы» — за эти «смешные потуги узнать то, чего узнать нельзя», левых коммунистов справедливо осуждал Ленин в своем ответе на «Тезисы».

Сильная сторона документа заключается в критике использования новой Советской властью буржуазных методов. Следует отметить, что в «Тезисах» отсутствует одностороннее доктринерство: в них принимается идея использования диктатурой пролетариата буржуазных технических специалистов и не исключается возможность установления торговых отношений с капиталистическими державами, хотя и содержится предупреждение об опасности дипломатического маневрирования Российского государства между империалистическими державами, подразумевающего политические и военные альянсы. Подобная внешняя политика, предупреждают далее левые коммунисты, неизбежно должна будет сопровождаться уступками как международному, так «домашнему» российскому капиталу. Этим предсказаниям суждено было сбыться после 1921 года, когда произошел откат революционной волны. Однако в 1918 году наиболее актуальные и непосредственно значимые аспекты левокоммунистической критики касались опасности, которую нес в себе отход от принципов «государства-коммуны» в Советах, армии и на промышленных предприятиях:

«С политикой управления предприятиями на принципе широкого участия капиталистов и полубюрократической централизации естественно соединяется рабочая политика, направленная на водворение среди рабочих дисциплины под флагом „самодисциплины“, введение трудовой повинности для рабочих (соответствующий проект предлагался правыми большевиками), сдельной платы, удлинения рабочего дня и т. п.

Форма государственного управления должна развиваться в сторону бюрократической централизации, господства различных комиссаров, лишения местных советов самостоятельности и фактического отказа от типа управляющегося с низов „государства-коммуны“…

В области военной политики должен наметиться и наделе замечается уклон к восстановлению общенациональной (включающей и буржуазию) воинской повинности […]; при создании армейских кадров, для обучения которых и руководства которыми необходимы офицеры, упускается из виду задача создания пролетарского офицерского корпуса путем широкой и планомерной организации соответствующих училищ и курсов, и практически, таким образом, восстанавливается старый офицерский корпус и командная власть царских генералов» (Тезисы «левых коммунистов» о текущем моменте//Ленин В. И. Сочинения. Изд. 3-е. Т. XXII. М.-Л., 1929, с. 568).