Но полезным оказался Крамер, и быстроногий мамзер скакнул из пехотинца в переводчики с немецкого при командующем генерале. Когда дивизия к концу войны была передислоцирована за океан, он, вполне естественно, причастился соблазнительных привилегий и обязанностей военной администрации и был назначен руководить областью Бергштрассе в стране Гесса. Полномочия его были обширны и включали право ареста на месте.
«Когда дело касалось нацистов, — вспоминает Крамер, — Киссинджер демонстрировал гуманизм».
В самых плохих из нас есть крупица добра. Вне правительства он продолжал демонстрировать свою германофилию и про себя, вероятно, называл гармонику германикой. Когда его обвиняли в «безнравственности» и «двуличии» или когда ему напоминали, что во Вьетнаме он объявлен «военным преступником», он нескладно защищался и хут бурчет[205]:
«Я вернул домой армию и пленных».
Нехтигер таг![206] Даже у Голда заслуг в этом деле было побольше, ведь он, по крайней мере, участвовал в одном марше мира. Не торопился Генри принять обвинения и в гибели 20492 американцев и сотен тысяч вьетнамцев, убитых в те годы, когда он блядствовал на своих дипломатических попойках и вульгарных сборищах вашингтонских карьеристов. Он признает за собой одну слабость!
КИССИНДЖЕР ПРИЗНАЕТ ЗА СОБОЙ ОДНУ СЛАБОСТЬ
«Самое слабое мое место — это международная экономика, — сказал Киссинджер журналисту на недавнем обеде в Акапулько. — Именно в этой области США совершили самые грубые ошибки в отношении своих союзников по Северо-Атлантическому блоку и развивающихся стран».
Но когда дело касалось финансов и экономики, этот Мойша Пупик[207], был не хуже Голда. Но азой[208]:
КИССИНДЖЕР СТАНОВИТСЯ ЧЛЕНОМ КОМИТЕТА В «ЧЕЙЗ»
Генри А. Киссинджер поступит на службу в «Чейз Манхеттен Банк» сначала как вице-председатель его международного консультационного комитета, а впоследствие как председатель. Представитель «Чейз» отказался сообщить, сколько будет получать Киссинджер. Дэвид Рокфеллер, председатель «Чейз», выразил удовлетворение, что человек положения мистера Киссинджера, достигший столь многого, согласился предоставить банку свой огромный опыт.
Голда поражало, как это Киссинджера при всей его низости и незначительности им содеянного допускали в респектабельные дома, даже в Белый Дом, но его к тому же допустили еще и в дом денег! Пришло время прятать деньги под матрац и в итальянские банки. Да гешрей[209]нужно поднимать, когда такой тип не то что к банку, к пишке[210] подходит. Но нох а мол[211]:
ГОЛДМАН, САКС ПРИНИМАЮТ КИССИНДЖЕРА В КАЧЕСТВЕ СОВЕТНИКА ПО МЕЖДУНАРОДНЫМ ВОПРОСАМ
Голдман, Сакс энд Компани, одна из ведущих инвестиционных банковских и брокерских фирм, объявила, что приняла Генри А. Киссинджера в качестве советника и консультанта с неполным рабочим днем. О размере ставки доктора Киссинджера не сообщается.
Унд нох мер[212]:
В первом из контрактов подобного рода бывший государственный секретарь согласился на работу в качестве советника и консультанта одной из телевизионных сетей в течение пяти лет с окладом один миллион долларов.
Унд вус нух? Ин митн дриннен[213] этот скользкий хер был шойн[214] Попечителем Музея Искусств Метрополитен за «большой вклад в дело культурного обмена». На это у Голда была припасена хорошая шутка:
В 1974, когда Генри Киссинджер посетил мистера Картера в приемной губернатора Джорджии; тогдашний государственный секретарь с восторгом уставился на написанную маслом картину Батлера Брауна и сказал: «Я не знал, что вы коллекционируете Эндрю Уайета».
Зайер клиг этот гробба нар[215], но сокрытых от налогообложения доходов он, вероятно, получал больше, чем Голд зарабатывал в своем колледже; а еще всякие штоппинги[216] под прилавком, которые, по всей видимости, по-прежнему доставались ему от Рокфеллеров. Люди знали, сколько перепало Киссинджеру от Рокфеллеров: наличные, спонсорство, работы, свадебные празднества, пользование апартаментами и частными самолетами; от большого плавательного бассейна в имении Рокфеллера до ушастой борзой по имени Тайлер и до частных сейфов, чтобы прятать правительственные бумаги от добросовестных историков и других конкурентов на писательском поприще.
СТЕНОГРАММЫ ТЕЛЕФОННЫХ РАЗГОВОРОВ КИССИНДЖЕРА ПЕРЕМЕЩЕНЫ ИЗ ДОМА РОКФЕЛЛЕРА
Государственный департамент сообщил сегодня, что Генри А. Киссинджер хранил стенограммы своих телефонных разговоров в частном нью-йоркском доме вице-президента Рокфеллера. После того, как группа репортеров заявила, что подаст в суд для получения доступа к этим стенограммам, мистер Киссинджер принял иное решение и включил их в свой дар Библиотеке Конгресса, состоящий из его бумаг и официальных документов.
По свидетельству пресс-секретаря государственного департамента, стенограммы «с согласия правительства хранились в Покантико-Хиллс, штат Нью-Йорк». Под напором репортеров он признал, что имел в виду дом Рокфеллера. Мистера Киссинджера и мистера Рокфеллера связывают тесные отношения.
ПОМНИ О БЕДНЫХ!
Но что получил от Киссинджера Рокфеллер? Покупать гарвардских профессоров гораздо проще, но неудачник, вроде Нельсона, мог и не знать этого. Киссинджер опускается до значков и платных объявлений!
Генри Киссинджер создает уникальную историю лидеров Америки в благородном металле…
Затем следовала фотография Генри Киссинджера в жилетке и без пиджака со следующей подписью:
После выбора доктором Киссинджером (фото вверху) кандидатов, рельефные портреты тщательно прорисовываются (фото слева), а затем чеканятся один за другим на специальном прессе с ручной подачей.
А надпись на купоне гласила:
Прошу принять мою подписку на Портреты Славы из пятидесяти миниатюрных портретов на медалях — выбранных лично доктором Генри Киссинджером, — увековечивающих великих американцев, которые вели наш народ к мировому лидерству.
Даже Белл считала, что это отвратительно. Воистину бесплодна соль той земли, где, как со знаменитостью, нянчатся с этим прожженным лицемером, вместо того чтобы избегать и презирать его, и Голд, вкратце изложив Помрою свои планы в связи с Пруссачкам, пообещал, что именно так об этом и скажет. Он божился, что никак не может понять, зачем кто-то, кроме критиков, будет читать выхолощенные мемуары человека, деяния которого уже были преданы проклятию, или с какой стати кто-то, кроме раболепных кретинов, потратит хоть цент, чтобы купить себе экземпляр; и в то же время, если хотя бы каждый десятый из тех, кто не испытывает симпатий к Киссинджеру, купит по экземпляру книги Голда, то его соперник будет побит на миллион экземпляров.
Помрой был не столь радужно, как Голд, настроен относительно коммерческих перспектив, но, тем не менее, согласился принять книгу о Киссинджере вместо книги о жизни еврея в Америке, поскольку исследовательский этап первой был практически завершен. Испытывая некоторые затруднения с совестью, не хотевшей мириться с ситуацией, в которой он, с одной стороны, проталкивал книгу, а с другой, ждал назначения на высокий пост, он вдруг вспомнил, что Киссинджер делал то же самое. В романе этому никто бы не поверил.
