— Выходит, ты продырявил ему спину, желая посмотреть, что у него внутри? — спрашивает Каучу.

— Дырку в спине ему не я проделал, — говорю, — а тот, кто прятался под задним сиденьем моей машины.

— Толстяк Доменико был одним из шоферов Блю Катарро. Ты что, и этого не знал? — спрашивает Трам.

При имени Блю Катарро я насторожился.

«Черт побери! — говорю я себе. — Кое-что начинает проясняться. Блю Катарро — владелец ночного клуба «Морено». А вдова с фиолетовыми глазами, по ее словам, именно там провела ночь в то самое время, когда ее муженек отправился к праотцам.

Ну а что за тип Блю Катарро; все знают. И полиция тоже знает. В архиве на него имеется солидное досье, но полиции так и не удалось найти свидетелей. Начал он свою карьеру с того, что ограбил автобус туристов и многих из них укокошил, затем изрезал на куски президента одного страхового общества, причем в присутствии всего наблюдательного совета. Но и тут он выкрутился, доказав, что произошла ошибка. Лишь один единственный раз его поймали на месте преступления, упекли в тюрьму и даже судили. Он пощекотал кинжалом владельца обувного магазина. Корреспондент газеты «Курьерский вестник» сфотографировал Блю в тот самый миг, когда он сжимал в руке кинжал, вонзившийся в спину жертвы.

Но и тогда Блю Катарро доказал, что он лишь вынимал кинжал из раны. А разве можно осудить человека, вынимающего кинжал из спины ближнего? Всего Блю Катарро укокошил девяносто шесть человек, включая пассажиров автобуса. Полиции все это известно, но она не в силах что-либо предпринять. Со временем Блю Катарро отошел от активной деятельности и открыл ночной клуб «Морено». Там он по-прежнему занимается всякими темными делишками, но уже под прикрытием законности. «Морено» — лучший ночной клуб в городе, его посещают самые уважаемые граждане и первые богачи. На втором этаже играют в азартные игры. Но попасть туда могут лишь очень немногие. Пока дирекция «Морено» не наведет о вас все справки, о втором этаже нечего и мечтать. Полиция не раз пыталась проникнуть наверх, но так и не сумела. Ведь для этого надо иметь большие связи в верхах».

Все это я вспомнил буквально за одну минуту и попытался соединить вместе разрозненные куски. Но тут оплеуха Каучу вернула меня к действительности.

— Еще рано спать, милейший, — говорит Каучу. — Лейтенант о чем-то спросил тебя, а ты до сих пор не ответил.

— Прости, — говорю. — Я забыл о чем ты меня спрашиваешь, Трам. Может, повторишь свой вопрос?

— Ты знал, что толстяк Доменико был одним из шоферов Блю Катарро? — спокойно сказал Трам.

— Нет, но сам факт, что тут замешан Блю Катарро, открывает новые пути для расследования.

Трам поднялся и стал расхаживать по комнате.

— Если только этот путь не окажется в итоге тупиком. — Надо еще доказать, что Блю Катарро замешан в этой истории, — заметил Каучу.

Трам остановился, пристально поглядел на меня. В ответ я многозначительно улыбнулся. Вижу, что он растерян и никак не может принять решения. В этот момент вошел фараон и положил на стол пистолет и лист бумаги. Трам взял бумагу, прочел ее и тихонько вздохнул.

— Можешь забирать свою игрушку. Пуля, уложившая наповал толстяка Доменико, от пистолета другого калибра.

Я сразу догадался, почему Трам так легко меня выпустил. Он ясно дал понять это своими улыбочками и многозначительными взглядами. Не первый раз я таскаю для полиции каштаны из огня. И каждый раз рискую при этом своей драгоценной шкурой. Трам знает свое дело, и он далеко не дурак. Ну что ж. Раз полиция бессильна, придется потрудиться. Впрочем, такова моя работа: ведь не за красивые глаза мне деньги платят. Скажем, эти пятьсот тысяч лир. Тут я вспомнил о бумажках, которые лежат в холодильнике, и огрел себя кулаком по голове. Проклятые пьянки! Когда я только научусь пить поменьше. Я просто обязан пить меньше. Меньше, но немного-то выпить надо.

Я сел в машину и помчался в первый же бар. Там прополоскал горло стаканчиком «Бурбона» и сразу почувствовал себя лучше. Я снова влез в машину и стал обдумывать план действий.

Вот если бы удалось отыскать Дуарду! Но она неуловима, как призрак.

А пока надо наведаться в «Морено». Да, но клуб открывается в одиннадцать вечера, а сейчас всего половина десятого. Ловко лавируя между машинами, я подкатил к остерии «Жареный и жареная». Там всегда можно подкрепиться жареной рыбой и жареным картофелем. Я заказал жареного леща с горчицей, тарелку земляники и полбутылки «Бурбона». Купил свежую газету и стал просматривать последние новости.

Самоубийству Дана Паранко отведено место на первой странице. Но подано оно так, словно это обычное самоубийство без всяких загадок для полиции, решившей сдать дело в архив. Отлично. Я расплатился и вышел. Было еще рано, и я решил заглянуть к себе в контору.

Оставив машину у подъезда, я поднялся на одиннадцатый этаж и стал открывать дверь. И тут я заметил, что она уже открыта. Я вошел, хотел зажечь свет, но увидел, что он уже зажжен. Кто-то позаботился открыть ящики и раскидать все бумаги.

Не успел я сказать: «Черт побери! Похоже, я землетрясение проморгал», как увидел типа, который валялся в моем кресле. Я прямо опупел. Руки у малого болтаются, как мочалки, а глаза уставились в одну точку. Рожа абсолютно незнакомая. А одет хорошо. В темном костюме, темном галстуке, на ногах лакированные туфли. Я обшарил его карманы. Пусто. Голова без единого пулевого отверстия, и на полу ни пятнышка крови. Ну и компотец! Откуда он взялся, этот красавчик?

Тут распахивается дверь, и вваливаются Трам и Каучу.

— Что за порочная привычка! — восклицает Трам.

— Послушайте, — говорю. — Мне эта история плешь проела. Не успею повернуться, как рядом труп валяется.

— А ты не поворачивайся, — бросает Каучу.

— Вот что, Яко, — говорит Трам, — я человек терпеливый, сначала я закрыл один глаз, потом второй, но больше у меня глаз нет. По- моему, ты злоупотребляешь.

— Дать ему по черепушке, начальник?

— Награди его наручниками и отведи, — приказывает Трам. Я покорно вышел на лестничную площадку. Каучу нежно придерживал меня под локоток.

— Знаешь, эти бесконечные поездки туда-сюда мне надоели. Сколько раз прикажешь наносить визиты в ваш дворец?

— Это последний, — ухмыляется Каучу. — Теперь ты отдохнешь лет десять — двадцать.

Вскоре мы подкатили к Централке. В коридоре толпится народ. Все одеты в черное, орут, рыдают. Нас провели прямо в кабинет Трама.

— Давненько мы с вами не виделись, мой милый лейтенант, — говорю.

Трам в ярости захлопнул ящик письменного стола, пнул ногой стул.

— Кто он? — спрашивает грозно.

Я пожал плечами.

— Впервые вижу. — Когда и как ты его ухлопал?

— Ухлопал?! Да я его первый раз увидел за две минуты до вашего прихода.

— Самое большое через пятнадцать минут мы узнаем, каким путем ты отправил его на тот свет. Кончай запираться. Доктор Тэлли производит вскрытие трупа. Так что обвинения в преднамеренном убийстве тебе не избежать.

— У меня есть железное алиби, — отвечаю. — Я был в «Жареной и жареном». Можешь навести справки.

Тут зазвонил телефон, и Трам снял трубку. Послушал и как рявкнет:

— Это отдел по борьбе с убийствами, а не стол находок. Он с яростью бросил трубку. Потом, видно, передумал и набрал какой-то номер.

— Кто пропал? — спрашивает. Выслушав ответ, он повесил трубку.

— Кто такой Альфредо Трумма? — обращается он ко мне.

— Слыхом не слыхал, — отвечаю.

— Спустись в архив, — приказывает он Каучу, — и посмотри, есть ли там дело на Альфредо Трумма.

Каучу открыл дверь и вышел. Трам зло хлопнул дверью и снова сел в кресло, снял трубку и набрал номер:

— Привет, капитан Эккеме. Ну, как дела?