Город-герой Ленинград и вся наша страна в январе 1974 года отметили важную историческую дату — 30-летие со дня полного освобождения Ленинграда от вражеской блокады.

В памяти народа навсегда остались незабвенные страницы долгих дней борьбы. Чудо, поразившее мир, предстало во всем блеске славы. Казалось непонятным, как город, который должен был слабеть с каждым днем, не только не слабел, а все больше и больше подымался в силе и могуществе.

Гитлеровское командование направило против Ленинграда удар огромной силы. Ненавидя все советское, стремясь его истребить, делая ставку на моральное подавление нашего народа, фашисты, естественно, должны были прежде всего обратить свои хищные взоры на Ленинград — славу России, колыбель Октябрьской революции. Ведь здесь были заложены основы Советского государства, Красной Армии. Это город старой рабочей гвардии, светоч национальной культуры, город, на который с любовью смотрели все свободолюбивые народы мира. Его заслуженно называли арсеналом социалистической индустриализации. Он обеспечивал новостройки пятилеток машинами, станками, оборудованием. Мощные электростанции, нефтяные промыслы, угольные копи оснащались руками ленинградских рабочих. Это он создал в свое время первый советский трактор, первый советский блюминг, турбины для первенца электрификации — Волховской гидростанции.

Город на Неве — это ключ к Северу. Отсюда идут пути к Белому морю и Ледовитому океану, в Арктику, которую мы сделали обжитой областью страды. Немцы хотели отнять у нас этот ключ к Северу. Овладение Ленинградом превратило бы Балтийское море в немецкое море, лишило бы нас Балтийского флота, чрезвычайно окрылило бы белофинских союзников Гитлера и дало бы возможность фашистам наступать на Москву вдоль Октябрьской железной дороги, угрожая отрезать Север от остальной России.

Манили фашистских бандитов и богатства великого города. Здесь Гитлер хотел устроить свои армии на теплую и сытую зимовку.

На защиту колыбели революции вместе с ленинградцами поднялась вся страна — поднялась, чтобы дать бой врагу, объявившему миру, что он сотрет город Ленина с лица земли. Настало время яростной борьбы, которая продолжалась 900 дней и закончилась полным разгромом гитлеровских армий.

О событиях этих незабываемых суровых дней борьбы, о подвигах советских патриотов на Ленинградском фронте написано много. Но книга Павла Николаевича Лукницкого «Сквозь всю блокаду» имеет свое, особое значение.

П. Н. Лукницкий с первых дней войны встал вместе с другими писателями-ленинградцами в ряды армии, был участником и свидетелем грандиозной драматической эпопеи родного города, пережил всю осаду. День за днем он вел подробные дневниковые записи, которые и помогли ему создать настоящую живую хронику событий блокадного Ленинграда.

Автор книги постоянно бывал на всех участках фронта, наблюдал боевую работу стрелков, танкистов, артиллерии, кораблей и морской пехоты, снайперские подвиги. Хорошо знакомы ему тяжелые Синявинские бои и прорыв блокады, взятие Шлиссельбурга и подвиг защитников крепости Орешек. Встречал он и первый поезд, пришедший в Ленинград с Большой земли. Он очевидец и тех событий, когда наша армия, взломав кольцо блокады и перейдя в решительное наступление, сокрушила полчища гитлеровских захватчиков, а остатки их погнала на Юго-Запад.

Описывая драматическую первую зиму блокады, автор, обращаясь к будущим историкам, подчёркивает, что бесчисленные дневники ленинградцев будут «драгоценнейшими уцелевшими документами». Они расскажут «о девушках-комсомолках… которые ходят из дома в дом, неся бескорыстную помощь людям, таскают ведрами воду из Невы, Фонтанки, Мойки, спасают муку из горящих пекарен, оставаясь голодными сами; увозят на саночках полумертвых людей в больницы». Расскажут «о шоферах, привозящих в Ленинград по ладожской трассе хлеб; о слесарях, отпиливающих на улицах города запалы у пятисоткилограммовых невзорвавшихся бомб; о дикторах радиокомитета, всегда, что бы ни случилось, остающихся у микрофона; о подростках, что в ледяных цехах изготовляют прилипающими к металлу руками пулеметы и автоматы; о сторожах и дворниках, наборщиках и сиделках, пожарных и телефонистках, милиционерах и композиторах — обо всех, чьи исполинские нечеловеческие усилия поддерживают чуть теплящуюся жизнь города-великана!..»

В книге и идет речь именно об этих простых людях — доблестных защитниках Ленинграда, сердца которых составили несокрушимую для врага линию укреплений.

Заслуга автора также в том, что он называет имена тех, кто сдержал первый натиск врага, кто остановил на всех направлениях его удары, устремленные на Ленинград, кто был героем больших и малых битв. Надо, чтобы советские люди знали эти имена. Такие подробности нужны, потому что в них отражается дух времени и память для будущего.

У Лукницкого стиль скромного, правдивого рассказчика, который сжато говорит о значительном и главном, но эта сжатость только подчеркивает драматичность и важность того, о чем он повествует.

Какие бы сцены, на фронте и в городе, ни описывал автор, в них звучит великая вера в победу. Чувство нравственного здоровья охватывает вас, когда вы читаете о том, как город-фронт постепенно, даже в самые трудные дни продолжающейся блокады, начинает жить, как полагается большому городу, в котором работают и театры, и школы, и больницы, и музеи.

Красной нитью через всю книгу проходит мысль о вдохновляющей роли партии. Она неустанно помогает городу и фронту, организует действия защитников Ленинграда, учит их бороться с трудностями и побеждать врага.

Год от года пополняется литература о бессмертном подвиге Ленинграда. И в ней всегда почетное место будет занимать книга Павла Лукницкого «Сквозь всю блокаду», просто и правдиво повествующая о великом подвиге защитников города Ленина.

(Ленинград. 22–27 июня 1941 г.)

22 июня 1941 года

С утра, не включая радио, работал дома. Обратил внимание, что очень уж упорно гудят самолеты. Включил радио — было два часа дня. Услышал сначала сообщение ПВО о введении угрожаемого положения. Оно повторилось дважды. «Учебная тревога, что ли?» Но ровно в два — речь, уже обошедшая мир, записанная на пленку. Первое впечатление: ощущение, будто, нарушив космическое равновесие, темная, враждебная масса ворвалась в атмосферу Земли. И вслед за сумятицей мыслей сразу ясность: всё мое личное, неразрешенное, беспокоившее до сих пор, — с этой минуты незначительно и для меня не важно. Его нет, будто оно смыто внезапной волной. И мгновенное решение: мое место — в строю, немедля, сегодня же!..

В волнении спешу к телефону, звоню в «Правду»: «Я в вашем распоряжении. Чем могу быть полезен?» Ганичев в ответ: «Напишите корреспонденцию о Ленинграде».

Сообщив в Союз писателей, что хочу немедленно ехать на фронт и прошу включить меня в первый список мобилизуемых, занялся поручением «Правды».

Пишу о спокойствии города Ленина, спокойствии особенном — выдержанном и строгом. О зеленеющих, как и вчера, садах и скверах, в которых по-прежнему резвятся дети. О лицах прохожих. О народе, толпящемся у репродукторов. О решимости, о том, что сегодня фашизм подписал себе смертный приговор…

«…Семнадцатилетняя девушка, дежурная пункта ПВО, сидит у подъезда большого дома на улице Щорса. Девушка только что проверила познания своей подруги, которая сменит ее, и теперь ведет разговор: „Смотрю я на небо — видите, серебряные „ястребки“? Всё время слежу за ними. И, знаете, душа спокойна: узнают теперь лицемеры проклятые, какие у нас „ястребки“!“»